«Безобидная болтовня может стать похожей на допрос»: как проявляется профдеформация

Около трети россиян замечают у себя признаки профессиональной деформации.

Чаще всего рабочие привычки проникают в жизнь тех, кто работает с людьми. Например, медики начинают спокойнее относиться к страданиям, а сотрудники правоохранительных органов зачастую воспринимают всех как потенциальных нарушителей. Впрочем, некоторые работники, например строители и продажники, отмечают и положительный эффект профдеформации для выполнения своих задач.

Мы спросили читателей, как проявляется и к чему приводит их профессиональная деформация. Вот их истории.

Ловлю в фильмах неточности в плане торговли. В фильме «РЭД 2» есть драка в «российском» минимаркете, и там выкладка по три пачки, большие расстояния между товарами, соки явно не из России. Самый смак — связки сушек на стеллажах.

Работаю в ИТ, постоянно обращаю внимание на странности в сериалах вроде IP-адреса сервера 195.267.389.11. Обращаю внимание на модели принтеров, знаю их недостатки.

Я хранитель музейных предметов, по образованию музеолог. Со старших курсов и до сих пор не могу посещать музеи как простой посетитель — замечаю все недостатки на выставках и экспозициях: как выставлен свет, не мешает ли что-то просмотру и чтению экспликаций, не висит ли что-то криво, есть ли опечатки или ошибки в сопроводительных текстах.

Смотрю, если вижу гигрометр, какая температура и влажность в зале, соответствует ли она нужным стандартам для этого типа хранения. Ну и так далее. Не получается у меня просто расслабиться и не обращать на все это внимания.

Как человек, имеющий музыкальный слух, придирчивый вкус и всю жизнь работающий звукорежиссером и звукотехником, каждый раз испытываю страдания, когда слышу какой-нибудь блатняк, дешевую попсу, подростковый рэп либо просто фальшивый вокал или кустарно сведенный трек.

Не меньшие страдания испытываю, если даже качественная музыка звучит из плохой, неисправной или неотстроенной аппаратуры. Еще у меня есть скилл определять частоту основного тона любого звука в герцах или килогерцах.

Клинические исследования — высокобюрократизированная сфера. Поскольку люди-участники в любом случае несут некоторые риски в ходе исследования, каждый чих должен быть записан. Если что-то утверждаешь, обязан сослаться на документ, где это написано. В результате стала терять способность нормально вести бытовой диалог.

Повседневные разговоры — это чаще всего смесь мнений, слухов, домыслов и допусков. Ну и вообще, цель разговора — просто общение, а не стремление непременно доказать свою правоту.

У меня же из работы в жизнь просачиваются две штуки. Первое — привычка верить только проверяемым источникам и копать до дна. Из-за этого безобидная болтовня может стать похожей на допрос. Я начинаю цепляться к нестыковкам, уточнять источники и всячески раздражать в беседе. Второе — прямо в речи перехожу на списки: «Первое, второе, десятое…» Друзья уже говорили, что это выбешивает, но как увлекусь — железно проскочит.

В итоге все недовольны. Когда ловлю себя на этом, пинками загоняю бюрократа в рабочий угол.

Подруге иногда приходится напоминать, что она сейчас не в суде. Но в последнее время этого меньше — наверное, напоминаю не только я.

А то невозможно было разговаривать. Всегда требовались пруфы, дополнительные исследования, сравнительный анализ.

У многих учителей профдеформация: они считают, что есть два мнения — их и неправильное. Например, диалог двух преподавателей — это часто последовательность монологов. Сначала один объясняет другому, как правильно, потом они меняются ролями. Первый видит, что материал не усвоен, но как культурный человек не ругается, а повторно делает то же самое. И так пока не надоест.

За собой тоже замечаю некоторую категоричность и окончательность суждений, но у мамы есть подруга — заслуженный учитель России и все такое, педагогический стаж больше 50 лет, куда мне с моими 20. Вот она иногда не разговаривает, а сразу как оценки ставит, для экономии времени. Ну и, конечно, привыкаешь быстро читать и автоматически видеть ошибки.

У меня 15 лет опыта преподавания иностранных языков. И хотя я давно уже сменила деятельность, профдеформация осталась. Я всегда вслушиваюсь в речь собеседника, улавливаю говор, темп речи, то, как звуки человек произносит, как ударения ставит.

Слушать могу долго, не перебивая. Но спорить со мной бесполезно, буду стоять на своем до победного. Сама бешусь, но поделать ничего не могу.

Мы с мужем оба работаем в ИТ. Когда пришли за свадебными кольцами в известный сетевой магазин и консультант выдвинула из-под стекла стенд с ювелиркой, я все рассмотрела и говорю: «Мне нравится вон то, третий атрибут, пятая строка».

Консультант в непонятках посмотрела сначала на меня, потом на мужа. Тот тоже, естественно, не сообразил, в чем затык, и подумал, что она ждет и от него ответ, чтобы сразу все достать. Попросил то, что в шестой колонке, вторая строка. Видимо, слово «колонка» натолкнуло растерянную женщину на определенные мысли, но тут и я уже спохватилась и дополнительно ткнула пальцем. Неловко вышло, в общем.

Я все шаги в жизни рассматриваю с позиции HR. Совершенно серьезно постоянно думаю о том, как ответить на вопрос, где я вижу себя через десять лет. И через год, и через пять.

Я маляр и, когда захожу в какое-либо помещение, сразу рассматриваю все неровности и прочие недостатки поверхности стен и потолков. Всегда все косяки вижу, не могу спокойно сидеть из-за этого.

Семь лет проработала в ландшафтной архитектуре, потом еще пару лет в контролирующих благоустройство организациях. Поэтому хожу по городу и все время замечаю, где неудачно спланированы дорожки, ограждения, плохо прижились растения, неправильный уход и так далее. Ужасных решений много даже в новых парках и скверах.

Но надо сказать, что с годами все чаще иногда получается заметить и удачные примеры, это радует.

Как человек, проработавший 15 лет аудитором, вижу в рассказе или тексте несоответствия. Когда одно противоречит другому или просто нелогично.

Занимаюсь клиентским сервисом. Каждый поход куда-либо оценивается с точки зрения того, насколько удобно прийти, уйти, заказать. Любое посещение кафе имеет свои точки отсчета: я штурмую взглядом интерьер и расположение мебели, указатели, как и что говорит официант, в каком порядке приносят блюда, как работают бизнес-процессы, которые не видны обычному клиенту.

На маникюре оцениваю не только саму услугу, но и сопутствующие дополнительные предложения: кофе, скраб, как стоит вешалка, выгоняют ли сразу после маникюра и так далее. Они важны, чтобы клиентка получила опыт на 10 из 10 и вернулась.

И разумеется, я тырю фичи.

Из-за работы в продажах могу заговорить с любым человеком в любом месте или изобразить склочную бабку, если нужно. Я всегда была скромной и стеснительной, и пойти куда-нибудь в поликлинику и поругаться в очереди — это была нереальная задача. А теперь легко, только дайте повод.

Еще меня всегда зовут на второе свидание, так как я умею слушать и кивать вовремя, даже если мне ужасно скучно.

Проработала официанткой год. И это был ценный опыт. Выяснилось, что позитивный вид, широкая улыбка — это чаевые. Просто за вовремя поданные тарелки никто на чай давать не будет.

Я до сих пор ношу счастливую маску. Это помогает вообще по жизни. А еще почти всегда оставляю чаевые.

Я работаю менеджером по персоналу. Последние лет десять, когда нахожусь в обществе малознакомых мне людей, ловлю себя на мысли о том, что все мои вопросы к этим людям сводятся к их биографии. Мне интересно знать, где они родились, на кого учились, почему выбрали именно этот вуз и эту специальность. Кем работают, чем занимаются, что им нравится в их работе, а что — нет. И что удивительно, большая часть людей прекрасно идет на контакт и с удовольствием о себе все рассказывает.

Думаю, из меня мог бы получиться отличный следователь или дознаватель.