Мнение предпринимателей: как бизнес помогает другим

В России благотворительность в бизнесе все еще не очень развита — компании не всегда понимают, зачем это нужно и в чем выгода.

Возможно, кто-то думает, что помощь фондам и другим людям принесет только убытки. Но это не всегда так: в этом материале мы собрали мнения бизнеса, который помогает другим не в убыток себе, но в плюс — материальный и репутационный.

Представители малого и среднего бизнеса рассказывают, как начинали работать с благотворительностью, что это им дало и почему не нужно скрывать, что компания помогает другим.

Это звучит странно, но мое желание заняться благотворительностью связано с историей, которая случилась со мной в 19 лет. Я шел по улице, меня остановила гадалка, взяла мою руку и сказала, что искуплением за мои проступки в жизни будет помощь детям. С тех пор я раз-два в месяц делал пожертвования в благотворительные фонды: обычно по 500—1000 ₽.

Я работаю в вендинговой компании «Сиба», мы существуем с 1999 года. Занимаемся продажей и установкой кофейных вендинговых аппаратов, а также всех ингредиентов — кофе, сухое молоко, горячий шоколад.

Как-то нас познакомили с основательницами фонда помощи детям с ограниченными возможностями здоровья «Движение вверх». Фонд существовал 2—3 года, на тот момент крупных жертвователей у них не было.

Они предложили нам бесплатно разместить вендинговые аппараты на их точках в «Лужниках» на Московском марафоне, где организация выступала официальным благотворительным партнером мероприятия. Мы согласились: во-первых, это была возможность познакомить людей с нашим продуктом, во-вторых, поучаствовать в благом деле. Когда мероприятие завершилось, мы передали в фонд всю выручку от продажи кофе.

После акции основательницы «Движения вверх» приехали к нам в гости и предложили продолжить сотрудничество. Мы решили периодически проводить совместные акции. Пока мы работаем только с этим фондом, но думаем сотрудничать и с другими НКО.

У бизнеса нет постоянной статьи расходов на благотворительность — мы периодически проводим акции, которые приносят в среднем около 50 000 ₽ — их мы передаем фонду.

50 000 ₽

в среднем получают фонды от благотворительной акции

Последняя акция длилась три месяца. С покупки каждого стаканчика в вендинговом аппарате 1 ₽ шел в фонд. Благодаря этой акции даже те машины, которые находились в местах с низкой проходимостью, дали прирост продаж. Кроме того, о наших благотворительных акциях писали СМИ.

Недавно мы начали заниматься благотворительными проектами на маркетплейсе «Ozon-забота». Это новая программа Ozon. На площадке продаются мерч и товары НКО — сейчас в программе участвуют 13 фондов. Покупатели могут также сделать прямое пожертвование — приобрести благотворительный сертификат, а мы и еще несколько компаний отправляем определенные суммы с продажи товаров на площадке 15-го числа каждого месяца.

«Сиба» перечисляет по 10 ₽ с каждого товара на счет фонда «Движение вверх». Работает это так: допустим, мы продали 1500 товаров в этом месяце, значит, мы перечислим 15 000 ₽ в фонд. С НКО у нас заключен договор, ежемесячно они предоставляют нам отчет о расходовании средств. Они отчитываются перед нами, а мы перед Ozon. Некоторые продавцы устанавливают определенный процент с продаж. Мы решили остановиться на фиксированной сумме, потому что так проще вести бухгалтерию.

Проводя благотворительную акцию, мы не повышаем цену на товар. Мы отчисляем какую-то сумму в помощь фонду, например 1 ₽ со стаканчика кофе или 10 ₽ с товара на маркетплейсе, и в результате снижается маржинальность — в среднем на 2%, но в минус мы не уходим.

Маркетплейс тщательно отбирает фонды: проводит аудит, смотрит отчетность прямых источников, указанных на сайте, проверяет их через службу безопасности и изучает, соответствует ли организация их требованиям. Фонд должен быть зарегистрирован не менее трех лет назад, не являться иноагентом, иметь право осуществлять коммерческую деятельность согласно уставу, выпускать качественную продукцию и соответствовать еще ряду критериев.

Таким образом они дают гарантию продавцам и покупателям, что деньги действительно тратятся на программную и уставную деятельность фондов. Раз в полгода НКО предоставляют отчетность о расходовании полученных средств.

Нас, как продавца, тоже проверяли для участия в благотворительной программе, но не так дотошно, как фонды. Самым важным было убедиться, что наша компания платежеспособна, не проходит процедуру банкротства и добросовестно ведет бизнес.

Мне кажется, благотворительность полезна для всех участников цепочки: фонд и его подопечные получают помощь, потребитель — удовлетворенность от возможности кому-то помочь, просто покупая товар, а у бизнеса растут продажи. Для нас помощь не идет в убыток: мы либо выходим в ноль, либо в небольшой плюс.

Я считаю, что бизнесу надо участвовать в благотворительности, но обязательно перед этим считать экономику, закладывать в цены расходы на благотворительность. Особенно это касается микропредприятий. Если провести неправильный расчет, то можно загнать компанию в минус, а работая с фондом по договору, нужно выполнять взятые на себя обязательства.

Изначально у меня не было идеи делать бизнес. У нас был маленький приют, и ради интереса мы попробовали выпустить свой мерч — футболки. Дело пошло хорошо — сейчас мы продаем уже не только футболки, но и худи, шоперы, платья, значки, шапки, поясные сумки и другие товары.

В итоге магазин перерос масштабы приюта, и у нас появилась возможность помогать благотворительным инициативам, в частности, региональным приютам. В основном это приюты для собак и кошек, в Петербурге есть еще один для птиц и летучих мышей.

Мы выбираем, кому помогать, советуясь с подписчиками в соцсетях, и проверяем, хорошо ли организован приют, как в нем содержатся животные и есть ли у него планомерное развитие, которое мы могли бы поддержать.

Сначала мы просто отправляли корм, но потом решили, что эффективнее помогать вложениями в улучшения самого приюта. Например, мы выделяем деньги на строительство вольеров на участках. По такой схеме мы сейчас работаем в Екатеринбурге и в Томске.

99% денег, которые отправляются на благотворительность, идут от продажи мерча. За прошлый год мы выделили на эти цели чуть более 500 000 ₽. Это посильная сумма для Barking Store. В следующем году мы ожидаем, что эта цифра вырастет в два раза.

Иногда мы устраиваем фандрайзинг. Недавно мы смогли собрать и отправить деньги в дагестанский приют на 50 000 прививок, а также ошейники и воротники для собак и кошек.

Хотелось бы развивать направление фандрайзинга тоже, но мы пока только присматриваемся. Все-таки мы не фонд, а магазин, но аудитория хочет и готова жертвовать на животных в разных форматах.

Фиксированного процента на благотворительность у нас нет. Я сам рассчитываю, сколько мы потянем, и прямо говорю: с такой-то футболки на помощь приютам пойдет такой процент от прибыли. Бывают исключения, недавно у нас вышли специальные коллекции в поддержку «Медузы» и «Медиазоны» — в договорах с ними четко прописано, что 50% с прибыли идет им: мы отбиваем себестоимость и платим налоги, а то, что осталось, делим пополам.

Не все вещи, которые продаются у нас в магазине, благотворительные. Есть бренды, которые выпускают схожую одежду в 1,5—2 раза дороже, чем у нас, потому что больше уделяют внимания благотворительности. Мы же в первую очередь занимаемся бизнесом, и лишь во вторую — помощью нуждающимся.

Мы направляем деньги приютам напрямую, а также делаем регулярные пожертвования в центр «Сестры» для людей, переживших сексуализированное насилие. Это разбавляет нашу повестку, потому что помимо помощи животным у нас есть еще ряд ценностей, которые мы периодически освещаем в постах в соцсетях.

Один раз мы взаимодействовали с фондом помощи бездомным животным «Буду рядом» в рамках коллаборации с брендом косметики Urban Decay — собрали более 400 000 ₽. Фонд закупил корма для заранее обговоренных приютов.

Контроль за расходованием средств есть, но он неформальный. Мы согласовываем предварительные расчеты и смету на строительство вольеров, проверяем чеки и направляем деньги на нужды приюта. У нас упрощенная бухгалтерия, поэтому в серьезных подробных отчетах нет необходимости.

У нас есть критерии, по которым мы выбираем, каким приютам помогать. Во-первых, смотрим, насколько у руководителей приютов налажены процессы: собирают ли они деньги на содержание животных самостоятельно, активно ли ведут себя в соцсетях, регулярно ли кормят и лечат животных, есть ли у них база людей, которые готовы поддерживать структуру.

Если приют подпадает под эти требования, значит, он стабилен и будет функционировать, даже если в какой-то момент финансирование прекратится. По этой причине мы не вкладываемся в корма. Если просто поставлять корм, приют может переоценить свои силы и перестать раскручивать собственную фандрайзинговую машину. А без пожертвований он не сможет нормально существовать.

Изначально у пабликов нашего приюта была довольно большая аудитория — через них мы раскрутили магазин. Старт бизнеса был резкий, аудитория постоянно увеличивается. Мы выпускали очень удачные принты — наши футболки носили блогеры и журналисты, и таким образом они тоже поучаствовали в продвижении бренда.

Государству я признателен за то, что оно не вмешивается в процессы, меня это полностью устраивает. Я индивидуальный предприниматель, быть ИП в России достаточно удобно: низкие налоги, особенно на фоне европейских, упрощенная бухгалтерия.

На мой взгляд, если бизнес решил заняться благотворительностью, то, во-первых, это нужно делать регулярно.

Во-вторых, стоит советоваться через знакомых и знающих людей, кому лучше помогать. Я предпочитаю оказывать помощь адресно маленьким структурам: ты направляешь 250 000 ₽ на вольеры, и все деньги идут на эту цель.

Отчисления в фонд — это тоже хорошо, но такая организация требует намного больше денег, потому что фонд не только помогает, но и содержит сотрудников. Если бы мы могли выделить 100 миллионов рублей, я бы профинансировал какой-нибудь фонд, но если есть только 50 000 ₽, то, мне кажется, лучше направить помощь на конкретные инициативы.

В-третьих, не стоит стесняться публично заявлять, кому и сколько жертвует бизнес. Я считаю справедливым рекламировать себя таким образом. Еще это дает четкое понимание, сколько именно ты жертвуешь.

В июле 2021 года мы отправили 130 000 ₽ в приют для птиц и летучих мышей на строительство вольеров, но цены на стройматериалы выросли в несколько раз, и теперь суммы опять не хватает: нам надо собрать еще 150 000 ₽.

Люди видят, какой процент с продаж вещей ушел на помощь тому или иному приюту, мы прикладываем чеки и фотографии. Мы отчитались — у меня совесть чиста.

Я вижу свою миссию в том, чтобы заниматься бизнесом, но при этом помогать и подсвечивать проблемные темы общества.

Когда я была в Кремниевой долине, там о благотворительных проектах говорили все и постоянно писали в СМИ. Меня вдохновляли многомиллиардные компании. Например, одна из крупнейших компаний по защите данных на российском и мировом рынке — «Акронис» — строит школы программирования в Африке, занимается подбором преподавателей и разрабатывает учебные программы.

Еще на этапе создания школы программирования для детей я хотела, чтобы дети обучались полностью бесплатно, а ИТ-компании спонсировали школу. Проект задумывался как благотворительный.

В 2015 году я начала искать партнеров и инвесторов. Обращалась к топ-менеджерам ИТ-компаний в «Линкедине»: писала сообщения вслепую, знакомилась и предлагала свою идею. Все отказывались от сотрудничества.

Наши компании пока не готовы играть вдолгую и растить для себя крутых специалистов с детства. Есть риск, что потом человек не пойдет работать в организацию, которая спонсировала обучение детей в школе, или что он вообще уйдет в другую сферу. На мой взгляд, бизнес просто не видит для себя выгоды.

Гор Нахапетян, профессор в Московской школе управления «Сколково» и соучредитель фонда «Друзья», посоветовал мне делать коммерческий проект, а не благотворительный, то есть самоокупаемый. И я пересмотрела свою модель — ушла в предпринимательство, но сохранила изначальную идею — обучать детей в атмосфере ИТ-компаний, а также давать возможность детям с инвалидностью и детям-сиротам учиться бесплатно.

Всего в школе более 90 курсов. В среднем стоимость обучения в месяц составляет 6800 ₽, но у нас есть система грантов на бесплатные курсы. Курсы на коммерческой основе длятся от трех месяцев и больше, а по грантам дети обучаются ровно три месяца. Родители ребенка могут подать заявку на любую программу.

Мы поддерживаем детские дома и проводим в них различные мастер-классы и занятия по программированию и дизайну. Траты на эти мероприятия у нас не заложены. Иногда расходы покрывают сами организаторы, которые обращаются к нам с просьбой провести урок, или их партнеры — благотворительные фонды. Речь идет о небольших суммах — 3000—4000 ₽, например на билеты на поезд педагогу. Мелкие расходы на еду и такси мы берем на себя. Мы небольшой бизнес, у нас нет бюджетирования, которое принято в крупных компаниях.

Система грантов Coddy распространяется только на детей-сирот и детей с инвалидностью — с физическими проблемами организма, например это дети с травмами позвоночника или использующие инвалидные коляски. Кроме того, возраст ребенка должен быть от 7 до 14 лет.

Чтобы попасть на программу, ребенок должен написать небольшое эссе: «Как я хочу изменить мир с помощью программирования», а родители или опекуны — предоставить справки, подтверждающие инвалидность. Мы тщательно отбираем учеников на благотворительную программу — не каждый может попасть на нее. Именно поэтому мы просим написать эссе: нам нужно убедиться, что ребенок заинтересован в обучении и сможет освоить программу.

К нам часто обращаются родители, пытающиеся злоупотребить правами. Они воспринимают нашу программу как что-то должное, как будто мы обязаны предоставить бесплатное обучение каждому обратившемуся. Недавно на нас хлынула волна обращений из одного города с требованиями родителей принять детей в школу. Из их слов мы поняли, что кто-то распространил информацию о Coddy и сказал, что для получения гранта нужно только принести справки. Некоторые родители грозятся подать в суд, если мы не запишем ребенка на программу, что, конечно, не имеет никакой юридической подоплеки.

Информация о том, как складывается жизнь наших студентов после обучения, до нас доходит нечасто: к сожалению, у нас опять же нет ресурсов общаться с каждым родителем или опекуном ребенка.

Мы не имеем права принимать пожертвования, потому что мы не НКО, так что помощь, которую нам могут оказать люди или компании — это волонтерство. Волонтеров мы ищем через сайт CoddyDonate, но, к сожалению, этот проект очень сложно раскручивать. Для привлечения людей нужна пиар-программа, а на нее нужно финансирование, которого у нас пока нет.

Сейчас нам помогают менторы — ИТ-специалисты Х5 Group — в течение трех месяцев они участвуют в волонтерской программе. Для детей, особенно тех, кто переживает эмоциональные и психологические проблемы, общение с успешным реальным программистом из крупной компании — это огромная поддержка, вдохновение и билет в будущее.

На мой взгляд, любой бизнес должен быть социальным. Я и люди, которые работают в моей компании, смотрим в одну сторону — мы хотим помогать и строим бизнес с человеческим лицом. Кроме того, мне бы хотелось давать шанс тем детям, которым изначально не повезло, которые не выбирали болезнь и не выбирали, что у них нет мамы и папы.

Как люди могут заниматься благотворительностью, так и бизнес может позволить себе делать добро и помогать другим людям.

В 2019 году мы, три основателя, построили бар «Ровесник». Мы хотели сделать демократичное место, куда люди будут приходить 3—4 раза в неделю.

В основу концепции заведения мы взяли нематериальные ценности: нам хочется быть площадкой, где люди могут делиться своими проектами, творчеством, музыкой. Например, у нас выступали уличные музыканты из переходов. Более глобальной миссией для нас стала интеграция в нашу деятельность благотворительных проектов.

Пока что в России бизнес недостаточно социально ответственен. Когда я учился в университете в Канаде, один из предметов на бизнес-курсе назывался Corporate social responsibility — корпоративная социальная ответственность. Студентам рассказывали, как бизнес должен помогать обществу, людям, организациям.

Многое, что я узнавал на курсе, я проецировал на Россию. Я очень люблю русских людей и русский менталитет, нашу хлебосольность и искренность, но меня резануло, насколько канадцы привыкли смотреть на мир шире. У них даже нет вопроса, стоит ли заниматься благотворительностью, почему надо делиться и не быть эгоцентричными. Мне показалось, что между нами и ними большая пропасть, поэтому мне захотелось продвигать в России идею помощи другим.

Мы подумали, что будет здорово, если мы на уровне локального малого бизнеса займемся благотворительностью, пусть и в небольших масштабах. Решили переводить процент от выручки в фонды, которые занимаются проблемами, волнующими нас больше всего.

Тогда мы не знали, что «Ровесник» станет популярным местом. Когда мы начинали, нас было 10 человек, сейчас у нас работают уже 80, был один этаж, а теперь три.

Мы круто развились за эти 2,5 года, но ни разу не отходили от идеи благотворительности. Единственное время, когда мы прекращали перечислять деньги благотворительным организациям — в период локдаунов и жестких ковидных ограничений. Тогда нам не хватало денег на зарплаты. В среднем в месяц мы перечисляем на благотворительность около 200 000—250 000 ₽.

200 000 ₽

в среднем перечисляет бар в фонды

Мы открылись в конце мая 2019 года и уже в июле начали делать регулярные пожертвования в три фонда. Перечисления мы распределили так: по 25% благотворительных средств шли в экофонд «Собиратор» и в ОВД-инфо и 50% — в фонд помощи детям с заболеваниями центральной нервной системы «Галчонок».

Сначала мы не были уверены, стоит ли публично заявлять, что мы занимаемся благотворительностью. Были опасения, что нашу помощь НКО могут воспринимать как хайп на чьих-то проблемах.

Я убедил сооснователей, что бизнес должен быть максимально открытым и прозрачным. Раньше это было не очень принято в России, но мы решили своим примером показать, что помогать другим — это круто и так можно делать.

Сейчас мы активно рассказываем о благотворительности в соцсетях и призываем других представителей малого бизнеса присоединяться к благотворительным проектам, потому что огласка работает намного лучше, чем помощь втихую.

Думаю, что многие бизнесы хотели бы помогать другим, просто не знают, с чего начать. Если таких примеров будет больше, вовлеченность бизнеса в благотворительность будет расти по экспоненте.

В начале каждого месяца мы переводим процент с выручки фондам, с которыми работаем постоянно. Иногда перечисляем деньги в другие фонды: по защите животных, помощи беженцам, против домашнего насилия и прочим. Например, последние полгода мы активно помогали фонду «Насилию-нет»: делали их мероприятия в «Ровеснике» и переводили им процент с выручки, устраивали благотворительный футбольный турнир.

Сейчас очень сложно помогать политическим фондам, потому что многие НКО стали иноагентами. Но мы надеемся, что в будущем будет проще.

В начале 2020 года мы решили повесить на самом видном месте бара табло, где мы пишем общую сумму, которую удалось собрать и отправить на благотворительность за все время существования «Ровесника».

Сначала гости не понимали, что это за цифра: думали, что это выручка бара за день или что это наши зарплаты. Мы всем подробно объясняли смысл этой цифры.

Мы изначально закладывали статью расходов на благотворительность в бизнес-план, поэтому урезать бюджет нам не приходилось. Все наши финансовые расчеты мы делаем с учетом затрат на помощь фондам.

Мы не просим отчетов и не контролируем, как фонды распоряжаются перечисленными средствами, потому что доверяем этим НКО. У нас было несколько случаев единовременных выплат, когда к нам обращались неизвестные нам фонды. В последний раз нас попросили собрать 70 000 ₽ на операцию ребенку. В таких случаях мы проверяем, не мошенники ли это. Мы убедились, что ребенку действительно нужна была медицинская помощь, и перечислили сумму. Операцию провели успешно, семья была очень благодарна.

Нам приятно осознавать, что мы не просто работаем как заведение общепита, но и делаем доброе дело. И так же это приятно и сотрудникам бара, и гостям. Гость не просто платит за пиво, он знает, что часть этих денег пойдет на благотворительность, и поэтому в «Ровеснике» чаще и легче расстаются с деньгами.

Кроме того, благотворительность помогает привлечь новую аудиторию. Мы не используем помощь нуждающимся как маркетинговый инструмент, но такой положительный эффект есть.

Люди рассказывают другим о наших благотворительных акциях, например, у нас сейчас идет акция «Добрый кофе» — вся выручка от продажи определенной позиции кофе идет на поддержание хосписа для детей и взрослых. Эта информация расходится в соцсетях, приходят люди, которые никогда не были в «Ровеснике» или не знали, что у нас есть кофе, что у нас можно поработать, позавтракать, а не только прийти на вечеринку.

В деньгах оценить влияние благотворительности на бизнес невозможно, но все наши посты, которые посвящены помощи другим, собирают больше лайков и имеют больший охват. В том числе за счет этого к нам и приходят новые люди.

Для бизнеса не составит большого труда заняться благотворительностью. Например, бар или кафе может отчислять 1% выручки.

Предпринимателям, которые хотят заняться благотворительностью, я бы посоветовал для начала выбрать направление фондов. Нужно прислушаться к себе и понять, что конкретно важно. Это дает дополнительную мотивацию работать и помогает предотвратить эмоциональное выгорание. Для предпринимателя это особенно важно.

Подбор фонда или благотворительной организации — это серьезная задача. Есть крупные фонды, для которых небольшой вклад не будет ценным на фоне помощи больших корпораций. Поэтому мы выбираем маленькие фонды: мы знаем, что для регионального фонда даже 10 000—15 000 ₽ — уже очень весомый вклад, и мы действительно помогаем.

Во время учебы в США я был участником баскетбольной команды. Спорт в Америке — это комьюнити, и спортсмены в нем — важные фигуры. Поскольку занятие спортом дает возможность получать гранты для поступления в университеты США и возможность выйти в люди, мы ездили по школам, призывая учеников также заниматься спортом и заботиться о своем здоровье.

Такие лекции проводились не в дорогих частных учебных заведениях, а в публичных школах в небогатых районах. Дети, с которыми мы общались, имели мало возможностей в жизни, они жили на food stamps — бумаги, на которые можно покупать еду. Любое внимание в сторону этих детей — большое событие для них.

После этого опыта я задумался, как можно помогать не одноразово, а постоянно, и в 2008 году стал волонтером в Big Brothers Big Sisters of America. Миссия этой организации состоит в том, чтобы оказывать всестороннюю поддержку людям с низким уровнем жизни — которым не хватает денег на еду, учебу и т. д. Я собирал средства, покупал одежду, книги и выступал ментором для детей в возрасте 12—16 лет.

Менторство заключалось в том, чтобы проводить с подростками по 3—4 часа: погулять по торговому центру, поесть мороженое, поделиться историями, обсудить школу и связанные с ней трудности, интересы.

Потом я вернулся в Россию и последнюю пару лет больше занимаюсь материальной благотворительной помощью в секторе здравоохранения — мой бизнес работает в этой сфере. Это моя личная инициатива, но для привлечения большего числа людей я использую свой бренд.

Если задействовать бизнес, то получается помочь значительному количеству людей. Мы, как компания, анонсируем, что хотим поддержать тот или иной проект, а зачисления отправляют наши клиенты и подписчики напрямую. То есть мы даем благотворительным организациям платформу, чтобы люди о них узнали.

Обычно фонды сами обращаются к нам, и раз в квартал мы решаем, с кем хотим работать. Мы призываем людей жертвовать деньги в тот или иной фонд, я в первую очередь делаю это сам. Если есть возможность, мы проводим смежные благотворительные акции.

Учитывая, что я работаю в сфере здравоохранения, основная часть моей помощи связана со здоровьем, лечением, профилактикой или медицинским обследованием всего организма. Несколько раз в год мы реализуем проекты, направленные на помощь пожилым людям, а также на сбор крови для дальнейшего обследования организма. Пару лет назад, 9 Мая мы провели акцию, приуроченную к годовщине Дня Победы, и поддержали фонд «Старость в радость», который оказывает помощь пожилым людям.

Я советую работать с фондами, направление деятельности которых хорошо знакомо, либо с проверенными НКО с хорошей репутацией.

Благотворительность для бизнеса убыточна. Какого-то хайпа или пиара за счет благотворительности ожидать не стоит — этого не будет. Это часть имиджа компании, но инвесторы не дают тебе деньги только потому, что ты социально ответственный человек. Значение имеют цифры.

Если компания занимается благотворительностью, но бизнес при этом страдает, создается впечатление, что ты не уделяешь развитию своего дела должного времени и внимания.

При этом если у тебя динамично развивающийся бизнес, где забота о других — часть корпоративной культуры компании, то это положительно влияет на узнаваемость бренда и его репутацию. Я, как потребитель, отношусь к бренду, который занимается благотворительностью, по крайней мере нейтрально, но скорее положительно.

Чтобы измерить социальный эффект от своей деятельности, мы обращаемся за обратной связью к самим получателям благотворительной помощи: отслеживаем, как изменилась их жизнь «до» и «после».

Если мы работаем с фондом, то спрашиваем отчет о результатах, которые были достигнуты в ходе нашего партнерства. Это не финансовый отчет. Если мы помогаем фонду собрать деньги, скажем, на восстановление человека после перенесенного рака, мы просим обратную связь — неформально.

Предпринимателям, которые хотят заняться благотворительностью, я бы посоветовал начать со сферы, в которой они разбираются. Она может быть связана с детьми, взрослыми, возможно, с каким-то специфическим направлением, например помощь людям с конкретными заболеваниями. Так у вас будет больше драйва, эмоций и понимания, зачем это нужно именно вам.