«У меня был синдром самозванца»: сколько зарабатывает начинающий журналист

Каждую неделю читатели Т⁠—⁠Ж рассказывают о своих профессиях и доходах.

Героиня этого выпуска к третьему курсу журфака успела поработать на сайте федерального телеканала, в областной газете в Екатеринбурге, в городском онлайн-медиа в Челябинске и посотрудничать с несколькими московскими изданиями.

Сейчас она живет в Сочи, пишет новости о науке и медицине, а параллельно занимается большими текстами на фрилансе. Она рассказала, почему предпочла работу учебе, чем частые переезды могут помочь журналисту, как она находит темы и что делает, когда ее называют желтой прессой и отказываются от интервью.

Никаких предпосылок стать журналистом у меня не было — училась в школе с уклоном в информатику и математику. В десятом классе единственная из параллели заявила, что хочу сдавать литературу, — все были, мягко говоря, удивлены. Я тогда много читала, и было ощущение, что мое призвание где-то тут, среди букв, но я еще не знала, во что конкретно это выльется. Поэтому план был такой: смотрю, какие вузы принимают с ЕГЭ по литературе и русскому, а дальше выбираю тот, куда пройду.

Мои баллы ЕГЭ конвертировались в пятерку, но чтобы попасть на бюджет, например, в московский РГГУ или питерский СПбГУ, их не хватало, поэтому я решила поступать в Екатеринбург, поближе к родному Челябинску. У меня с молодым человеком тогда была шутка: я сдала два предмета ЕГЭ на 173 балла, а у него такая же сумма сложилась из трех предметов. Угадайте, кто попал на бюджет? Он, потому что выбрал техническую специальность с огромным количеством бюджетных мест. Главная беда абитуриентов журфака в том, что их много, а бюджетных мест, например, в моем вузе — Уральском федеральном университете — максимум десять. За год учебы в УрФУ я плачу около 110 тысяч.

Проучилась на факультете журналистики очно только два года. Вокруг меня были такие же растерянные ребята, которые не до конца понимали, чего хотят. Мои однокурсники сейчас закончили третий курс, но в медиа работают единицы. Каждый год часть ребят отчисляется. Ушла уже примерно половина — кто-то на заочку, кто-то перевелся на смежные направления. Сейчас я понимаю, что факультет журналистики дает только одно — уверенность в том, что у тебя есть моральное право пойти работать сразу, как бы неловко это ни было.

На втором курсе я начала ходить на стажировки в разные медиа. Это было просто мое желание поработать, а не обязательная практика. Я писала редакторам в екатеринбургские СМИ, которые мне были интересны, договаривалась о встречах, на которых объясняла, кто я и что хочу предложить редакции. Это было несложно, мне почти везде отвечали.

Все стажировки были бесплатными. Я говорила с редакторами о деньгах, но мне отвечали, что мой уровень не дотягивает до гонораров. Выглядело это так: я приходила в офис после пар и писала заметки или новости. На это уходило до трех часов в день, за это время было невозможно много успеть. Еще труднее было найти тему: я не знала инструментов поиска новостей и просто ходила по новостным сайтам наобум. А все штатные журналисты выглядели как взрослые тети и дяди, которые нехотя занимались мной и моими заметками.

Так я сменила четыре медиа. Работала в областной газете Екатеринбурга; в «Коммерсанте» писала про экономику, происшествия и ходила на свои любимые суды; в The Village брала интервью у разных интересных людей, например у священника или гадалки. Четвертым местом был московский альманах, куда я пыталась писать длинные тексты. Предлагала темы — например, написать о депривации сна, когда люди специально не спят, или сравнить, как живут адепты разных религиозных течений. Но тексты получались слабыми и расплывчатыми, поэтому их не брали.

Мне нужны были деньги. Семья поддерживала, но я считала, что уже достаточно взрослая, чтобы обеспечивать себя самой. Я начала совмещать учебу, стажировку и работу репетитором. У меня была подружка, которая подрабатывала таким образом в перерывах между работой, поэтому я тоже решилась. В основном вела уроки русского языка для абитуриентов, но иногда занималась с малышами, которые только должны пойти в школу. С утра я ходила в вуз, а ближе к пяти часам, после стажировки, ехала к ученикам. Это были мои первые небольшие деньги. За три занятия в неделю зарабатывала от силы 3500 ₽.

После второго курса я поняла, что пары только отнимают время. За два года в вузе меня заинтересовали всего несколько предметов, которые даже не относились к моему профилю, — религиоведение, реклама, социология. На втором курсе студенты часто бросают учебу или уходят на заочное, это называется «кризис второго курса» — когда ты думаешь, что уже все знаешь и больше в вузе делать нечего. Если бы я бросила вуз, мама бы меня не простила, так что я перевелась на заочку.

Тогда мне казалось, что у меня уже достаточно опыта, и я составила первое в своей жизни резюме. В нем были интервью со священником, гадалкой и киберспортсменом. Тексты понравились шеф-редактору одного из федеральных телеканалов, и он предложил мне удаленную стажировку — писать новости на их сайт за 35 тысяч рублей в месяц.

Перед тем как начать, он попросил прочитать пару книг — «Слово живое и мертвое» Норы Галь и «Новостную интернет-журналистику» Александра Амзина. И дал совет: читай все, что попадается под руку, набирай словарную базу, чтобы быстро формулировать предложения.

Я тогда мало следила за ситуацией в стране и мире, не интересовалась политикой. В моем пузыре существовало немного авторов, которых я люблю до сих пор: Григорий Туманов, бывший главред «Батенька, да вы трансформер»; Филипп Дзядко, главред «Радио Arzamas»; интервьюеры Юрий Дудь и Ирина Шихман; один из создателей «Медузы» Иван Колпаков. Я продолжаю следить за ними, но сейчас в моем списке любимых СМИ появились «Би-би-си», New York Times, особенно мне нравится The Independent. Тогда я плохо знала английский, а сейчас он стал частью моей работы, я постоянно занимаюсь с репетитором, чтобы повышать свой уровень.

На работе мне дали список из пятисот источников, я ежедневно следила за тем, что публикует каждый из них. Нельзя было упускать повестку — важные новости, которые пишут федеральные и международные медиа.

Это была полная удаленка: у редакции есть общий чат, куда кидают все новости, это могут быть ссылки на другие медиа, пресс-релизы или интересные документы, суды, законопроекты. Если новость согласовали, то нужно написать ее как можно быстрее и прислать в чат, чтобы редактор проверил и опубликовал. Так я работала из дома с десяти утра до шести вечера.

В первую неделю я привыкала к тому, насколько быстро нужно работать, на какие кнопки нажимать, как и что оформлять. У меня дух захватывало от того, что под публикациями мелькала моя фамилия. Вот она, жизнь-то, настоящая работа!

У меня было порядочное количество ошибок, я переживала, что пишу медленно. Самые обидные недочеты были по невнимательности: не посмотрела на дату, неправильно перепечатала должность, не разобралась в ситуации и написала какую-то чушь. Я чувствовала, что не дотягиваю до уровня телеканала, но виду не подавала.

После стажировки меня не позвали на работу. Редактор написал длинное сообщение, где все объяснил и посоветовал не расстраиваться, так как его тоже в свое время не взяли на первую серьезную работу. Я до сих пор очень благодарна шефу за все силы, которые он в меня вложил. Я научилась быстрее писать и думать, поняла, как устроены новости и новостная журналистика, стала увереннее в себе.

Я вернулась в Челябинск и начала искать новую работу через агрегаторы типа «Хедхантера». Правда, лучше писать в компании напрямую, а не тупо рассылать всем одно резюме. Я каждый раз прописывала, чем мне нравится конкретное медиа, что вдохновляет в их работе и, главное, что я могу предложить. У меня был список из пяти-семи СМИ, в которых я хотела бы работать. Одно из них мне ответило.

Мне предложили работу корреспондента. Платили 30 тысяч рублей в месяц. Я часто оставалась дежурить на новостях, как и раньше, только это была местная повестка, к которой пришлось привыкать. Я сразу полюбила ходить на мероприятия с главами районов, губернатором и другими чиновниками. Мне нравилось беседовать, слушать, следить за мыслями других людей. Я училась разговаривать, задавать важные вопросы, не давать человеку уходить от ответа. Когда мероприятий не было, я могла сесть и придумать тему для большого текста.

Я общаюсь со своими бывшими однокурсниками и вижу, почему у них не получается устроиться по специальности: они относятся к работе как к способу обрести славу или получить рычаги влияния. Если часто мелькать в кадре, то на улице вас будут узнавать, на мероприятиях можно познакомиться с чиновниками и бизнесменами. Но на мой взгляд, журналистика — это про помощь людям, любовь и интерес к ним.

В Челябинске я часто писала про непонятные тендеры на госзакупках, которые могли отменить после моей публикации, или занималась социалкой: недавно я узнала, что сироте, которой по ошибке не выдали квартиру, спустя полгода после моего текста наконец-то дали положенную по закону жилплощадь.

Мне нравится, что на работе я знакомлюсь с совершенно разными людьми — учеными, беженцами, гидами по горячим точкам. Это похоже на свидание: перед встречей тщательно готовишься, проверяешь внешний вид, ищешь темы для начала разговора. Я редко знакомлюсь с героями своих текстов вживую, обычно приходится писать им в соцсетях. Лучший способ договориться — это быть честной и не писать слишком много: я рассказываю в паре предложений о том, кто я и чего хочу от собеседника, а в конце вежливо спрашиваю, интересна ли ему моя идея.

Во время интервью в тебе должен быть стержень, ведь ты не к подруге пришла поболтать — ты управляешь разговором. Этому нельзя научиться за пару раз, да я и сейчас не сказала бы, что умею удерживать разговор в нужном русле. Помогает один прием — сосредотачиваться на любом диалоге: в магазине, с мамой или другом. Следить за своими словами, за тем, интересно ли собеседнику, и пытаться рулить темами.

Меня не раз оскорбляли в ответ на мои предложения, называли желтой прессой или журналюгой, когда я просто звонила взять комментарий или разобраться в ситуации. Тут спасает только вежливость. Я спрашиваю у человека, чего он боится, и если нужно, даю ему гарантию, что этого не случится. Обычно боятся, что ты переврешь цитату, испортишь репутацию или вообще припишешь слова, которых человек не произносил.

Всегда лучше проверить, уточнить, переспросить. Из-за неправильно написанного текста с нами могут отказаться работать, а в худшем случае — подать в суд. У меня такого не было, но этим любили припугивать некоторые пресс-секретари, чтобы выглядеть в моих глазах более серьезно и авторитетно. У моей знакомой был случай, когда ей угрожал какой-то мужчина за ее работу, но дальше слов дело не пошло.

Если кто-то отказывается с вами говорить, самое простое — закончить диалог. Но иногда нужно как за колосок держаться за любую коммуникацию и каждым своим предложением, каждой новой фразой доказывать, что ты нормальный, адекватный журналист.

В челябинском медиа я проработала около восьми месяцев. Меня уволили из-за сокращения в коронакризис. Как объяснила редактор, реклама почти перестала приносить прибыль, поэтому они не смогли держать меня в штате. Остальные ребята там старожилы, и их оставили, а моя позиция корреспондента во время изоляции оказалась не нужна. Это был серьезный удар: я не хотела оставаться на этом месте пожизненно, но не ожидала, что все так резко закончится.

Через три недели я нашла новую работу: наткнулась на объявление о вакансии в одном из телеграм-каналов и написала редактору напрямую. Мы созвонились, и все прошло хорошо, но меня попросили подождать, пока будут рассматривать других кандидатов. Через неделю я уже не рассчитывала на это место, но тут мне написали, что я подхожу.

Так я стала писать новости для медиа про современную науку. Это СМИ сильно отличается от предыдущего: раньше я была корреспондентом, по несколько раз в день ездила на происшествия или мероприятия, а теперь это полная удаленка. Я люблю общаться с людьми, слушать и много двигаться, а эта работа такой активности не предполагает. Сначала я сопротивлялась и искала другие варианты, но ничего лучше найти не получилось, поэтому согласилась. Уже через неделю поняла, что это чудесное место. Правда, я никогда не писала про науку и медицину, поэтому первое время иногда гуглила несколько слов подряд, чтобы понять, о чем вообще идет речь в тексте.

У меня четко фиксированный список задач: я пишу шесть новостей и заметку в день. Когда все готово, можно заниматься другими делами. Писать могу в любое время, главное — закончить все до вечера, ориентировочно до 21:00. Так что, если вдруг мне нужно будет к врачу или в магазин, я могу спокойно уйти, не отпрашиваясь.

Коллектив у нас небольшой: есть главный редактор, три человека пишут новости, один — корректирует. Я ни разу не видела их вживую, видимо, в ближайшее время и не увижу, потому что у нас нет очных совещаний: это было бы трудно, учитывая, что мы все разбросаны по России. Все вопросы решаются через общие или личные чаты.

Минус удаленного формата в том, что если тебе нужен какой-то сотрудник, то придется ждать, пока он ответит в соцсетях. Ему нельзя крикнуть из другого конца офиса. Чаще всего я жду, когда редактор одобрит мои новости.

Мы все, как хорошие друзья, каждый день переписываемся во время работы, обсуждаем новости, шутим. У нас ценят сотрудников: редактор не ругается, не стоит над душой — если это вообще возможно на удаленке. За время стажировок на меня часто ругались матом. Один из моих прошлых редакторов во время проверки текста вдруг разозлился и спросил: «Что ты тут б**** понаписала?» Сейчас такого нет, да и я, скорее всего, уже не позволила бы так себя вести со мной.

Я просыпаюсь в шесть утра и сразу иду в душ. С тех пор как переехала в Сочи, стала утром ходить на ближайший пляж, мне до него ехать минут 15. В своей челябинской квартире я ограничивалась йогой.

Час с лишним плаваю или сижу на берегу и читаю книгу, чтобы настроиться на новый день. Там же завтракаю фруктами, а ближе к восьми возвращаюсь на рабочее место. Более плотно ем и примерно в девять утра начинаю работать. Время условное: могу выйти позже или раньше, никаких санкций за это нет, но если я вообще все утро не появлюсь, то об этом нужно предупредить.

Сразу начинаю искать темы для текстов: они должны касаться науки, технологий или здоровья. Писать надо по актуальным поводам: если новость появилась в сети вчера, брать ее уже нельзя. Работа похожа на рыбалку: бывает, клюет и я сразу нахожу столько тем, сколько мне нужно на этот день. Тогда можно управиться с работой за четыре часа. А бывает, не везет и можно просидеть в бездумном пролистывании страниц намного дольше.

Через два часа я делаю перерыв и читаю книжку на английском или готовлюсь к уроку с репетитором по английскому или ивриту. Я учу два языка, за занятия с индивидуальными преподавателями плачу от 10 до 12 тысяч в месяц.

Примерно в 12 часов возвращаюсь к работе и пишу свои новости еще час. Обед начинается в 13:00, в это время я могу зайти в ближайший магазин или фруктово-овощную лавку у моего дома. На это же время я обычно ставлю занятия с репетитором: их в неделю четыре, так что я почти каждый день в спешке ем, а потом иду учиться. На это уходит не больше часа.

Мой рабочий день заканчивается примерно в 14—16 часов. Все зависит от того, насколько быстро я успею сделать свои шесть новостей и заметку.

Дальше еще час перерыва: обычно я смотрю чьи-нибудь стендап-шоу или слушаю подкасты. Мои любимые записывают «Медуза» и «Арзамас». Они обычно получасовые — этого достаточно, чтобы отдохнуть и прийти в себя. После этого сажусь за второй язык, который сегодня еще не повторяла, или начинаю писать тексты, которые я делаю на аутсорсе.

Один такой текст можно писать неделю-две, обычно я уделяю этому пару часов в день. Когда доделываю дела, включаю какой-нибудь фильм на английском с субтитрами — так я пытаюсь учить язык. Мой день заканчивается в 22:00.

Я регулярно беру подработки — пишу тексты для разных медиа: например, я сотрудничала с самиздатом, популярным телеграм-каналом и журналом.

Но там всегда ценят новые идеи. Если они есть, то нужно не стесняться предлагать, разговаривать и спрашивать про деньги. У меня в телефоне есть блокнотик, куда я записываю идеи. Некоторые лежат там годами, потому что я еще не нашла подходящее медиа, чтобы воплотить свою мечту.

Ты не можешь просто написать текст и предлагать его всем подряд, везде свои требования: где-то нужен объем, где-то хотят красочных подробностей, где-то — больше цифр. Для начала я нахожу СМИ, которые предлагают сдельную работу, и изучаю их сайты: возможно, они разместили требования прямо там. Проще всего посмотреть уже опубликованные материалы и сравнить со своей работой. Если мне подходит такой вариант, я высылаю редактору мини-портфолио и рассказываю о текстах, которые написала на аутсорсе. На предложения отвечают регулярно, но всегда есть места, где общаться не хотят, — кто-то не объясняет причины, кто-то просто молчит.

Раньше я могла просто найти интересного человека и попросить его со мной поговорить: тогда я еще не умела продавать свои тексты, да и стеснялась это делать, поэтому несколько слабеньких работ до сих пор лежат неопубликованные. В этом случае героям я честно говорю, что опубликовать не получилось.

Сейчас я стараюсь каждый год менять место жительства и переезжаю из города в город — так можно быстрее обрасти большим количеством знакомых. Например, при переезде я познакомилась с девочкой, которая, как выяснилось, пару месяцев нелегально работала в Корее. Меня это заинтересовало, я предложила тему редактору, мы все согласовали, и я записала интервью.

Еще хороший вариант — походы или сплавы, где все общаются чуть ближе, чем в обычной жизни. Туда редко ездят скучные люди. И где-нибудь да найдется интересный человек, про которого можно написать текст.

На втором курсе журфака я активно искала тему и нашла такой феномен, как салоны эротического массажа.

Обзвонила все салоны города, в лоб спрашивала, хочет ли кто-то из сотрудниц дать мне интервью. Мне отказывали в вежливой или грубой форме, кто-то обещал поговорить, а потом замолкал навсегда. Согласилась помочь только одна менеджер: девушка сказала, что передаст мое предложение работницам, а если кто-то откликнется, она даст знать. Через полчаса на мой телефон пришли номер и имя согласившейся девочки. Я честно объяснила ей, что я хочу у нее узнать и что буду делать с этой информацией.

Мы договорились встретиться в ближайшие выходные, но я не учла, что в выходной день все кафе или кофейни, где мы могли встретиться, закрывались на несколько часов раньше. Моя собеседница предложила приехать к ней. Я испугалась встречаться не на нейтральной территории.

Написала другу адрес и дала указания: если не появлюсь в соцсетях через час — вызывай полицию.

Меня встретили хорошо, но квартира была странная: по комнатам ходили коты сфинксы, на полу валялся оторванный знак «дорожные работы», а на кухонном столе лежал пакетик с какой-то зеленой травой. В середине интервью собеседница сказала: «Я пойду покурю траву с соседкой, хочешь с нами»?

Она покурила, прилегла на диван, и беседа стала еще более расслабленной. В итоге я написала большой материал, правда, тогда, во время учебы в университете, не смогла его грамотно оформить и опубликовать — писала в разы хуже, чем сейчас. Зато спустя год, совсем недавно, получилось продать текст одному СМИ, и мне заплатили 8500 ₽.

Я зарабатываю от 53 до 60 тысяч в месяц. На основной работе получаю 45 тысяч, а подработки — это непостоянная сумма. Стараюсь получить минимум 8 тысяч за один большой текст. Еще подрабатываю на сайте про учителей и образование — там тоже пишу новости, платят 8 тысяч.

Я зарабатываю нормально для регионального журналиста. Средний челябинец получает 36 тысяч рублей. В Сочи чуть больше — примерно 40 тысяч. Мой доход не сильно выше среднего, но я чувствую себя комфортно.

Я плохо экономлю. Не транжира, просто не люблю покупать дешевые вещи, которых хватает на полгода. Я еще не научилась оценивать уровень своей зарплаты и потребностей. Стараюсь получать больше, но после этого и желаний становится больше.

Я не могу себе позволить постоянно кататься на такси или есть в кафе и ресторанах. Тут в центре и около моря завышены цены. Не покупаю напитки вроде кофе в заведениях, потому что они стоят как порция обеда — от 150 до 350 ₽. И вообще, часто беру еду с собой: просто нарезанные фрукты, овощи, хлеб, гарнир. Это выглядит не так аппетитно, зато утоляет голод в моменты, когда ты уже готов потратить деньги на обед в каком-то заведении: так можно сэкономить до пары тысяч рублей в месяц.

Часто хожу по рынкам — обычно там я беру орехи, овощи и фрукты, иногда молочные продукты — и уже хорошо знаю, когда продавец завышает цену. На рынке лучше надеть наушники — так продавцы не смогут окликнуть и пристать. А консервы, макароны и крупы лучше в торговых сетях.

Меня пугает перспектива прожить всю жизнь от зарплаты до зарплаты, поэтому я учусь финансовой грамотности. У меня есть скромные накопления — примерно 65 тысяч рублей. Недавно я познакомилась с девочкой, которая начала зарабатывать на инвестициях, она предложила мне бесплатно объяснить, как там все устроено, скоро буду пробовать свои силы. С такими смешными деньгами рано думать о большой прибыли, но я бы хотела начать, чтобы в будущем не бояться за финансовое благополучие. Это естественное желание перестраховаться — вдруг меня уволят или срочно понадобится какая-то сумма.

Сейчас я зарабатываю на жизнь и стараюсь копить.

Через пару лет перееду в Израиль, где мои понятия о деньгах, скорее всего, перевернутся. Стараюсь застраховать себя от глупого переезда, при котором я не улучшу свою жизнь, а, наоборот, скачусь куда-то вниз и буду искать любую работу. В Израиле есть русскоязычные медиа, но слабые. Так что я планирую писать там тексты, но, скорее всего, уже на английском языке. На первое время нужны немаленькие деньги — это и есть моя цель сейчас. Я мечтаю в конечном итоге не зависеть от места: путешествовать по миру и работать журналистом удаленно.

Я бы хотела иметь недвижимость за рубежом, но положить на это часть жизни и постоянно лишать себя удовольствий не хочется.

Если я буду уверена в своих силах, то уйду с официальной работы и полностью перейду на фриланс. Еще есть интересная ниша — подкасты, я много слушаю, но пока не решаюсь сделать что-то сама. Хотя мой хороший друг плюнул на все и сделал собственный подкаст, без рекламы и продвижения, просто «для своих». Думаю, мне надо начать с чего-то подобного.

За тексты платят больше, и это не та механическая работа, которую я делаю ежедневно. Для этого нужно заводить больше знакомств и пробовать свои силы в разных жанрах и темах. А еще будет полезно общаться с друзьями — вдруг кому-то для бизнеса нужно сделать рассылку или вести инстаграм.