«Ученики бы меня кормили, а я бы им преподавал»: сколько зарабатывает консультант по физике

Каждую неделю читатели Т⁠—⁠Ж рассказывают что-то новое о разных профессиях и доходах, которые они могут принести.

Артем Мусин поступил на физфак МГУ без экзаменов благодаря хорошему результату на олимпиаде, а потом сам начал тренировать новых олимпиадников. Он рассказал о том, кто такой преподаватель-консультант, какие вредные привычки детей мешают им как следует понять физику и в чем для него интерес бесплатных занятий.

Я родился и вырос в Сарове. Физикой увлекался с детства, читал научно-популярные книги, а в 9 классе начал ходить на дополнительные вечерние занятия. Их вел Игорь Тимофеевич Шморин, получалось у него очень интересно и живо. Это специалист высокого класса, который знал свой предмет не понаслышке: в течение многих лет он трудился на благо Родины, создавая новые виды вооружения, в частности в сфере нейтронного оружия. Помимо занятий он также организовывал олимпиады и готовил школьников к ним и к поступлению в вузы.

Я участвовал в олимпиадах по физике и математике, которые проводили МГУ, МИФИ, МФТИ, МГТУ им. Баумана, СПбГУ, ННГУ им. Лобачевского в Нижнем Новгороде. И практически везде получал дипломы победителя или призера: за 11 класс у меня их набралось 16. Благодаря одному из них я без вступительных испытаний поступил на физический факультет МГУ, выбрал специальность «общая физика, физическая электроника, компьютерное моделирование процессов на поверхности твердого тела и наноструктур, физика ионных пучков».

Сейчас я аспирант, пишу диссертацию. Параллельно с этим занимаюсь преподаванием.

Начинал я с того, что в школе в день самоуправления проводил уроки для классов помладше. Мне это очень нравилось: я получаю удовольствие, когда делюсь с кем-то знаниями, а если эти знания человеку пригодились, мне приятно вдвойне.

На первом курсе я напросился помогать в проведении Московской олимпиады школьников по физике — проверять работы участников. С тех пор тружусь там каждый год. Позже добавился Турнир Ломоносова, также я устроился в летнюю физматшколу для учащихся Сарова. Сначала был ассистентом своего наставника Игоря Тимофеевича, потом стал самостоятельно проводить занятия и впоследствии участвовал в работе летней и зимней физматшкол в течение нескольких лет.

На третьем курсе я попал в одну из московских школ: они искали преподавателя-студента для проведения кружка и я откликнулся на их заявку. Физика у них не была профильным предметом, но администрации хотелось улучшить результаты детей на олимпиадах. На кружок приглашали всех желающих: я верю, что научиться решать олимпиадные задачи может любой, вопрос в том, насколько человек готов для этого выкладываться. Как известно, нужно 5% таланта и 95% труда.

Я проводил два занятия в неделю и получал около 15 000 ₽ в месяц. Тогда я жил в общежитии МГУ, у меня была повышенная стипендия — было неплохо.

Вначале мне трудно было смириться с тем, что мой любимый формат — лекция — для школьников не очень эффективен: чем они младше, тем меньше от него пользы, нужно налаживать четкую обратную связь с каждым учеником. Также было трудно спускаться в классы помладше: мне казалось, что я не смогу им ничего объяснить. Страхи оказались напрасны. Сейчас я занимаюсь в том числе с 5—6 классами, а бывало, даже проводил уроки в 3—4 классах.

За годы обучения в МГУ у меня сложилось понимание того, что должен знать хороший физик и хороший математик-прикладник и как к этому уровню знаний прийти: как готовиться, какие темы нужно охватить, какие задачи научиться решать.

Тем не менее на третьем курсе я поступил на факультет педагогического образования МГУ, на вечернюю программу обучения. Изначально решил пойти туда для повышения своего статуса, но в итоге там оказалось много интересных лекций и увлеченных преподавателей по самым разным дисциплинам — от психологии до ораторского искусства. Занятия проходили 2—3 раза в неделю по вечерам. Ходить туда после основных пар было тяжело, но я выдержал, освоил программу за два года и окончил одновременно с физфаком. В принципе, там каждый занимается в рамках индивидуального плана — можно было учиться три-четыре года, но в более размеренном темпе. За все обучение я заплатил 36 000 ₽.

Мою профессию трудно описать двумя-тремя словами. На то, чтобы объяснить суть своей работы будущей жене, я потратил целый вечер. В середине 1990-х — начале 2000-х таких, как я, называли тьюторами, но сейчас у этого слова много смыслов и я предпочитаю не использовать его. Я бы назвал себя преподавателем-консультантом.

Разница между преподавателем и консультантом — в соотношении. Когда человек учится учиться самостоятельно, я ему нужен не как пересказ учебника, а как тот, кто может сделать где-то акцент или рассказать что-то особенно важное или интересное, поделиться своими наблюдениями. Впоследствии вы можете даже вместе вести какие-то занятия, писать брошюры, составлять задачи, делать научные проекты. Ученик превращается в твоего младшего коллегу.

Свою миссию я вижу в том, чтобы помогать школьникам получать знания, прежде всего в моей профессиональной области — физике и математике.

Во время работы я активно борюсь с «роботами», «попугаями» и «обезьянками». Так я называю школьников, которые решают задачу, не понимая, о чем она. Этот биотехногенный зоопарк всегда очень утомляет.

Вот, например, задача: «Вася и Петя попрощались в подъезде и пошли по домам. Вася живет на втором этаже, Петя — на шестом. Во сколько раз больший путь проделал Петя до своей квартиры?» Легко нарисовать картинку и подсчитать, что между первым и вторым этажом один пролет, а между первым и шестым — пять. Поэтому Петя проделал в пять раз больший путь. Люблю давать такие задачи детям при знакомстве, в том числе и старшеклассникам — в качестве блицопроса. Если взял из условия числа 6 и 2 и тупо поделил одно на другое — точно робот. И тогда начинаешь объяснять, что надо включать мозг и рисовать картинку.

Попугай — это тот, кто уверенно произносит формулировки определений и теорем, не понимая и не желая понимать их смысла. Иногда преподавателя начинают «мочить» формулами. Под таким пулеметным огнем многие сдаются, но только не я. Метод борьбы очень простой: просишь доказать формулу или даешь задачу, где эта формула не работает. При этом борюсь я не с формулировками, а с формализмом, когда в голове остается одна форма без содержания. Этот подход — когда человек что-то делает, потому что надо, но не понимает, зачем это надо, — вреден в принципе. Я за осознанность, и физика — отличная платформа для того, чтобы учиться действовать осознанно.

Обезьянки обычно любят тупо повторять то, что им когда-либо показывали. Они легко выявляются по фразе «мы этого не проходили». Даешь задачу, человек все выписывает, ответ правильный, все хорошо. До тех пор, пока не спросишь: «А что это такое у тебя в решении? Почему ты так сделал?»

К сожалению, к решению «по подобию» сводится большинство уроков физики в обычных школах: показывают одну задачу, а потом решаются такие же, только с другими числами. Ученика загоняют в схему, которая спускается свыше, и он действует в ее рамках.

Многие «подготовленные» дети — так их обычно называют учителя — решают задачи по принципу «делай раз, делай два», поэтому если условия сформулировать по-другому, то им крышка. Такие случаи постоянно встречаются: готовился человек к ЕГЭ, решал-решал задачи с сайта ФИПИ, а потом бац — и дали немного другие. Поэтому я пытаюсь учить детей так, чтобы они знали физику, а не готовились к определенной форме экзамена. Короче, чтобы овладели настоящим знанием.

Что такое настоящее знание — вопрос сугубо философский. Я объясняю так. Есть нулевой уровень знаний — это начало отсчета. На этом уровне человек в принципе ничего не знает, он белый лист.

Подъем на положительную величину происходит, когда человек не только знает правило, закон, формулу или метод решения задачи, но и может рассказать, откуда это берется. Если сказал, что площадь трапеции равна тому-то, — будь добр вывести формулу. Если выписал закон сохранения импульса — объясни, почему в этой задаче он работает. Требование все доказать и обосновать организовывает мышление правильным образом. Мозг выстраивает факты в логические цепочки различной длины, которые разветвляются — и так далее. Это и есть настоящее дерево знаний.

Механическое заучивание, напротив, уводит в минус. Здесь уже нет дерева, лишь разрозненная россыпь фактов. Такую кашу в голове я называю антизнанием. «Анти» — потому что это гораздо хуже, чем незнание. Здесь требуется реанимация, на это всегда нужно много времени. Специалистом по реанимации был мой наставник, я так круто пока не умею, но видел, как это происходит, как ученик начинает докапываться до сути, читать наконец учебник, разбираться.

Я очень расстраиваюсь, когда ученик недотягивает до ожидаемых результатов. Мне трудно с этим смириться: я хочу, чтобы все знали физику как я — и даже лучше! У тех, с кем я занимаюсь, обычно есть и способности, и интерес, но проблема бывает в том, что многое упущено в младших классах, со временем это накапливается и разгребать последствия трудно. Это все равно что наполовину построить здание и понять, что фундамент кривой: исправить реально, но непросто. Неправильные привычки решения базовых задач уже сформированы в 5—8 классах, менять их тяжело, но возможно, если человек старается. В любом случае я пытаюсь радоваться каждому успеху ученика, каким бы незначительным этот успех мне ни казался. Бывает, что родители ставят для своих детей нереалистичные цели. В таких случаях я пытаюсь спускать их с небес на землю.

На занятиях я стараюсь показать детям, что все взаимосвязано, что физика — это не набор лоскутов, а нечто цельное. Чтобы убедить их в этом, в процессе решения задач я использую примеры из жизни, делаю отсылки к истории и культуре. Рассказываю, как необходимо выстраивать самостоятельную работу, даю литературу и так далее. Основные вещи о природе может понять каждый, это и есть базовая физика.

Больше всего в моей работе мне нравятся интересные люди. Это и коллеги, и, конечно, ученики, особенно когда они добиваются того, чего хотели. Мои ученики доходили до регионального этапа Всероссийской олимпиады школьников по физике, побеждали в вузовских олимпиадах и поступали в лучшие вузы России: МГУ, МИФИ, МФТИ. Я еще молод, поэтому успехи еще впереди.

Самое трудное в работе тоже связано с людьми. Я много на себя беру, потому что хочется везде успеть, со всеми позаниматься, всем помочь. Бывает, устаю от общения. Когда у меня переполнение, случается, что и вообще ничего не хочется делать, но надо.

С местами работы у меня всегда получается по-разному: какие-то школы я находил сам, в другие меня предлагали друзья. В конце лета я встречаюсь с администрацией, мы обсуждаем, что делать в этом году, какие направления в приоритете. Я выполняю разные заказы: занимаюсь с учениками, составляю задания, провожу олимпиады.

Занятия в школе. Сейчас я работаю в двух школах и веду только дополнительные занятия, хотя раньше вел и обычные уроки. Я доволен своим выбором, потому что люблю заниматься с теми, кто хочет, и не вижу смысла тратить энергию на то, чтобы проводить урок в классе, где предметом интересуются всего несколько человек. Лучше собрать энтузиастов из нескольких классов на дополнительные занятия.

На очных занятиях группы бывают очень разные — и по возрасту, и по уровню. Я беру детей с 3 по 11 класс, в 7—11 классах преподаю физику, а в 3—6 — веселую интересную математику, которая потом понадобится для физики: тут требуется логика, важно решать нестандартные задачи, которых в школьном курсе мало.

В одной школе я занимаюсь дистанционно: выкладываю видео с заданиями и проверяю их. Это очень удобно: почти вся работа удаленная, нужно только изредка приезжать для записи видеороликов.

С некоторыми старшеклассниками — это, как правило, ученики, у которых есть интерес и кое-какие навыки, — я поделился кусочком своей диссертации. Мы сделали пару научно-исследовательских работ, которые ребята потом защищали на конференциях. Им это дает опыт научной работы и ее защиты перед аудиторией, а также небольшие дополнительные баллы при поступлении, а мне — дополнительную работу на общественных началах. Впоследствии мы опубликовали результаты в научном журнале.

Больше всего я не люблю всякого рода организаторскую работу, откладываю ее до последнего. Сюда входит организация групповых занятий, составление личного расписания и графика работы, написание учебных программ, планов и отчетов. Конечно, педагогов дополнительного образования с отчетностью прессуют меньше, чем штатных учителей, но программы составлять все равно нужно. Здорово облегчает жизнь «Гугл-календарь», также стало проще с появлением «Вайбера» и «Вотсапа»: я не люблю звонить, это долго и нудно — легче списаться.

Поездки в регионы. Периодически я выезжаю в регионы, провожу там занятия и олимпиады. По наследству от Игоря Тимофеевича мне достались хорошие отношения с некоторыми школами Нижнего Новгорода и лицеем в Дзержинске, в прошлом учебном году я приезжал туда каждый месяц на целый день и вел занятия: математику для 3—6 классов и физику для 7—8.

Сейчас я езжу только в одну школу в Нижегородской области. Особых доходов это не приносит, потому что часть денег уходит на дорогу. Но у меня сложились хорошие отношения с директором, школу я полюбил, дети мне как родные, очень хорошо меня встречают — ну и я выкладываюсь. В принципе, я готов выезжать на любые площадки, если мне оплатят дорогу и проживание. И в день неплохо было бы получать 5000 ₽.

Репетиторство. Еще я провожу занятия за деньги родителей, готовлю детей к ОГЭ, ЕГЭ и олимпиадам. Находят меня обычно благодаря рекомендациям знакомых. Много учеников стараюсь не брать, у меня и так большая нагрузка: наука, учеба, работа. Но если есть возможность позаниматься, то не отказываю.

Задолго до коронавируса я перевел частные занятия в онлайн-формат. Такая форма гораздо удобнее очной, лишь бы был интернет. Во время занятия мы пользуемся инструментами «Гугла» — доской и тетрадью. Все написанное остается и у меня, и у учеников, они в любой момент могут открыть этот конспект и готовиться по нему.

Занятия бывают индивидуальными и групповыми. В группах, как правило, по 3—4 человека, бывает больше. Готовиться к таким занятиям проще, и они дешевле: за полтора часа индивидуально я беру 1200—1500 ₽, за полтора часа в группе — 500 ₽. Думаю, когда еще наберусь опыта, тарифы можно будет повысить.

С москвичей можно было бы брать и больше, но в регионах людям трудно много платить, я это прекрасно вижу и не наглею. Поэтому хорошо, когда собирается группа: это и для родителей экономия, и мне проще.

Мне очень трудно обговаривать с родителями стоимость занятий — и особенно напоминать об оплате. Я не коммерсант, и деньги сами по себе меня не интересуют.

Но о деньгах думать приходится, чтобы было на что жить. Если я чувствую, что полученная сумма соответствует моим трудозатратам, то все нормально. В отношении оплаты я стараюсь быть деликатным, всегда спрашиваю, сколько занятий в неделю люди хотят, а не просто назначаю столько, сколько считаю нужным. Для меня важен не размер гонорара, а результат, и если ученик может заниматься самостоятельно и раза в неделю ему достаточно — хорошо.

Конечно, больше заработаешь на пяти индивидуальных занятиях, чем на одном групповом. Но свободное время — это тоже ценный ресурс, всех денег все равно не заработать. А группами заниматься веселей. Сейчас, например, у меня набралась хорошая группа: ученики из Москвы, Нижнего Новгорода, Кирова. Одну ученицу, которая честно сказала, что не может платить, подключил к занятиям бесплатно. Жалко, что ли? Пусть занимается и поступает, не гнуть же мне принцип из-за 500 ₽.

Олимпиады и конкурсы. В течение учебного года я помогаю при организации различных олимпиад и конкурсов: Турнира Ломоносова, Московской олимпиады школьников по физике, Всероссийского конкурса научных работ школьников «Юниор» и некоторых других. Меня приглашают и как эксперта, и как члена жюри, и как составителя задач.

Обычно олимпиадная задача — это целая история, в рамках которой нужно что-то расследовать. Чтобы придумать такие задания, необходимо вдохновение. Например, можно переформулировать старую известную задачу и заменить легенду. Либо взять какое-то сложное явление из науки и техники, упростить его до школьного уровня и предложить посчитать.

Олимпиады — довольно важная часть моей деятельности. Они поддерживают мой статус: когда я представляюсь кому-то в новой школе, регалии отражают мой реальный опыт работы. Это, по идее, должно цениться. Кроме того, благодаря этой работе я знакомлюсь с преподавателями вузов, которые тоже сидят в жюри или оргкомитете, и мы с ними придумываем задачи, публикуем совместные статьи и даже как-то затеяли летнюю школу для лицеистов МИФИ.

Олимпиады бывают разные. Например, Всероссийская олимпиада школьников — это что-то типа профессионального спорта, высшая лига. Еще бывают олимпиады вузов — там дипломы победителей и призеров получают до 30% участников, потому что цель другая: вузы ищут себе студентов. Дипломы дают льготы при поступлении: 100 баллов ЕГЭ по соответствующему предмету или даже поступление без вступительных испытаний.

Официальные льготы — это хороший стимул для углубленного изучения физики: человек готовится, читает теорию, думает над интересными задачами, а не просто тесты решает. Я считаю, что с вполне средней подготовкой можно участвовать в вузовских олимпиадах и даже брать там дипломы.

За подготовку к олимпиаде я беру не больше, чем за обычное занятие. В конце концов, физика одна, нет отдельно школьной и олимпиадной физики — в отличие, например, от математики. Наша с учеником работа зависит от его уровня. Если уровень нормальный, то мы готовимся к ЕГЭ и олимпиадам параллельно, смотрим интересные задачи и из экзамена, и с олимпиад. В таком случае и мне нужно меньше усилий: я больше консультант, чем преподаватель.

Если ученик слабый, нужно наверстывать упущенное. На это требуется много терпения, сил, приходится много раз возвращаться к похожим задачам. Это скучно, муторно, но необходимо. Поэтому я склонен в таком случае брать плату повыше.

Как-то я работал в одной московской школе. В начале учебного года директор вызвала нас с двумя коллегами к себе, поставила задачу: готовить школьников к олимпиадам. Мы такие: «Да, да, мы это любим и умеем делать». И директор, объявив даты соревнований, говорит: «Ну вы за недельку школьникам расскажите, что там будут за задачи». А под конец стала объяснять, что Московская олимпиада школьников и Всероссийская олимпиада школьников — не одно и то же. Мы вышли и долго смеялись.

Подготовка к олимпиадам — процесс длительный и непрерывный. Если его налаживать в школе, на настройку уйдет не один год. К сожалению, сейчас более распространен ситуативный подход: закрыть дыру, достичь локальных результатов, продвинуться в рейтинге школ, чтобы получить финансирование, чтобы им опять закрыть дыру, и так далее. У школ материальная заинтересованность в олимпиадах очень большая, потому что количество победителей и призеров Всероссийской олимпиады, Московской олимпиады школьников, а также некоторых вузовских олимпиад — один из критериев их оценивания. В зависимости от положения в рейтинге школа получает финансирование, новое оборудование, приоритетное участие в городских образовательных проектах. Сумм я не знаю, не интересовался, но если говорить, например, про покупку атомно-силового микроскопа — это могут быть миллионы рублей.

В подобной погоне за показателями я не вижу себя и соблюдения интересов ученика. Но есть школы и люди — учителя и директора, — которые могут и хотят работать содержательно. Друг за друга и держимся.

Отношения с администрацией школ у меня бывали разные, но в тех местах, где не возникало взаимопонимания, я надолго не оставался. Там, где преподаю сейчас, отношения отличные. Мне помогают собирать школьников, организовывают работу. А я стараюсь выкладываться на полную и делать то, что считаю важным для будущего России: создавать новые научно-инженерные кадры высокой квалификации. Я считаю, что наше высшее образование в области физики — лучшее в мире.

Конечно, не все мои ученики остаются в России, некоторые уезжают за границу — в магистратуру или работать. Научные кадры высочайшей квалификации мало востребованы в нашей экономике, это проблема. Хотя и у нас есть куда пристроиться: например, неплохую карьеру можно сделать в ГК «Росатом» или в так называемых «почтовых ящиках», то есть на оборонных предприятиях. Но не все хотят связываться с секретностью. Я на своем уровне не могу решить эту проблему. Я могу сделать так, чтобы специалистов стало немного больше, а задача государства — учиться применять этих специалистов в нашей стране, а не носиться с каким-нибудь «Роснано», например.

И даже когда мои ученики уезжают за границу, я не расстраиваюсь: если за рубежом будет много специалистов из России, это тоже неплохо — показывает наш высочайший уровень.

Во время учебного года мои дни расписаны, я провожу занятия в школах. Раньше у меня стояли уроки по утрам, но сейчас я занимаюсь только дополнительно, так что занята вторая половина дня.

Примерно с 18:00 у меня начинаются частные занятия — в группах и индивидуальные.

Обычно на неделе я стараюсь освободить хотя бы полдня: это время мне нужно не только чтобы выспаться, но и для научной работы. Я занимаюсь компьютерным моделированием распыления кристаллов, которое происходит при бомбардировке поверхности заряженными частицами — ионами. С практической точки зрения это полезно для развития методик структурного и элементного анализа поверхности образцов, напыления тонких пленок, создания поверхностей с нанорельефом. Проще говоря, это означает, что можно проводить анализ поверхности образца, если направить на него пучок ионов и смотреть, что летит с этой поверхности, с какими энергиями, под какими углами. Благодаря этому есть возможность узнать не только материал мишени — например медь, алюминий, кремний, — но и структуру. В частности, есть ли на поверхности наночастицы какого-то другого материала.

Один вечер в неделю выделяю на занятия по библейскому ивриту — это для души: мне хотелось бы читать Библию в оригинале.

В выходные отдыхаю, занимаюсь чем-то интересным. Недавно женился, так что теперь буду уделять время семье.

Летом работы почти нет — и денег, соответственно, тоже меньше. Хотя я провожу занятия и на каникулах. И дело не в том, что я меркантильный, а в том, что заниматься школьнику необходимо постоянно. 1 сентября занятия в университетах начинаются на полную катушку, без раскачки, и для многих первокурсников это становится неприятным сюрпризом. А я пытаюсь научить своих учеников учиться постоянно — пусть с переменной интенсивностью, но без остановки, чтобы это стало их стилем жизни. Лежишь ты, значит, на пляже — и книжку по физике читаешь. Потом вечером одну задачу решил, времени на это уходит немного. Почему нет?

Со школами у нас заключен договор, я получаю фиксированную сумму. В среднем выходит около 800 000 ₽ за год. Если эти деньги разделить на 12, получится около 67 000 ₽ в месяц. Плюс в среднем у меня пять частных занятий в неделю — это еще до 28 000 ₽ в месяц. За участие в организации и проверке олимпиад я могу получить еще до 20 000 ₽, но это в год.

Летом денег практически нет, кроме отпускных, которые выплачивают в начале каникул, поэтому к июню я стараюсь накопить хотя бы 150 000 ₽, а сейчас, после женитьбы, нужно будет больше.

Например, летний курс для выпускников 11 и 10 класса по математическому анализу вообще веду бесплатно, потому что считаю важным подготовить абитуриентов к сложному ритму обучения в университете, но навязывать дополнительные услуги за деньги — как-то не очень. К тому же мне самому интересно такие занятия проводить. Как известно, за самое интересное получаешь меньше, а за самое трудное — больше. Поэтому занимаюсь, а оплачивается это в формате свободных пожертвований: кто-то по 300—500 ₽ кидает, кто-то занимается бесплатно.

В конце 2017 года я купил двухкомнатную квартиру в Новой Москве за 5,9 млн рублей, из них 4,9 млн взял в ипотеку. Теперь ипотека погашена, отчасти с ней помогли родители.

Часто перемещаюсь в другие города: или по делам — проводить занятия, или на малую родину к родственникам, или к жене — она доучивается в другом городе. В среднем на это уходит около 5000—10 000 ₽. Если это поездка по работе, я прошу, чтобы деньги, которые мне выделят, покрывали расходы на дорогу и проживание и сколько-нибудь еще осталось.

Из одежды я себе ничего не покупаю, пока не износится. Думаю, на нее уходит около 35 000 ₽ в год.

Вообще, экономить мне не приходилось никогда, но откладывать тоже не получалось, пока была ипотека. Теперь она погашена, а у меня есть своя семья, так что буду копить: на лето — свозить жену в отпуск, на обустройство быта, на будущих детей.

Чтобы увеличить доход, надо больше работать, но тогда будет меньше свободного времени. Когда-то я хотел сделать себе сайт, но это тоже требует времени, нужна раскрутка и так далее.

Одним ЕГЭ заниматься не хотелось бы. Сейчас у меня много разной занятости — и мне интересно. Например, в одной школе я занимаюсь с 3 и с 6 классами. Хорошие занятия получаются, но понятия не имею, как их коммерциализировать и реально ли это вообще.

Работать только на себя — тоже для меня не вариант. В этом случае приходится все время думать о деньгах, управлять ими, назначать цены. Я пробовал когда-то заниматься образовательным бизнесом, регистрировал ООО, мы хотели сделать образовательный стартап, получить посевное финансирование из Фонда развития интернет-инициатив. Но я понял, что не бизнесмен и не администратор. Я могу провести интересное занятие и постараться всех зажечь, а параллельно думать о деньгах не могу. Деньги как-то сами появляются, их хватает — и слава Богу.

Но мне хочется, чтобы были излишки денег: делать приятно жене и помогать нуждающимся. Сейчас я перечисляю средства на нужды своего православного прихода, а также подаю небольшие суммы тем, кто просит.