«Препод-зверь, препод-катастрофа»: 10 историй про трудности на экзаменах

Даже по окончании вуза сложно забыть экзамены, которые заставили не на шутку понервничать.

Читатели Тинькофф Журнала поделились историями о зачетах, пересдачах и защитах, которые до сих пор вспоминают с содроганием.

Никогда не забуду экзамен по истории на первом курсе. Преподаватель был дотошный, проверял наличие всех конспектов — и чтобы все его шутки-присказки были обязательно выписаны и желательно выделены. Мог каверзно спросить, листая тетрадь: «А где правило Шмеля?» Нужно было найти, а если не получалось, твой рейтинг в глазах препода падал минимум вдвое, и на «отлично» можно было не рассчитывать.

Честно говоря, я готовилась так себе. У меня вообще туго шла еще история со школы, и мне пришлось прийти на пересдачу. Я добросовестно переписала все конспекты и обвела все его правила и присказки.

Более-менее ответила на билет — мне попался несложный, что-то про крещение Руси, кажется. И пришло время дополнительного вопроса — как для провинившейся пересдачницы. Ну, он и спросил: «Какая трава росла на поле Куликовской битвы?»

Я ушла с экзамена с тройкой и новым бесценным знанием, что там рос ковыль.

Это была пересдача. На нее пришло относительно много людей с потока, человек 15, и было два преподавателя. Они были на чиле, болтали между собой, и, когда подходило время кому-то отвечать по билету, преподаватель делал пометку на листике напротив фамилии и шел принимать.

Входили мы одновременно со знакомой, обе учились так себе. Она записалась на листик после меня. А когда я закончила готовиться и подняла руку, произошла трагедия. В аудиторию зашел он. Препод-зверь, препод-катастрофа. Человек-беда. Он пришел не к началу, и, пока снимал куртку и болтал о чем-то с лектором, я прощалась со своими надеждами пересдать. До этого я рассчитывала на «хорошо», но теперь отлично знала, что получу неуд.

И вот этот всадник апокалипсиса, сняв курточку, быстрым шагом подходит к столу и отмечается напротив фамилии, и я отлично знаю, что эта фамилия моя! Студент, зашедший передо мной, поднял руку, наверное, минуту назад и уже сдает. И вот человек без сердца берет билеты и идет ко мне, а я экстренно прохожу все стадии траура, твердо зная, что завалит он меня, ирод. И он садится за парту моей знакомой.

Оказалось, меня спасло несколько секунд. Я подняла руку прямо перед приходом чумы во плоти. Лектор, увидев это, пошел отмечать меня в листике и сделал это как раз, когда этот маньяк подходил к столу.

Я уходила, уже не помню, на что сдав, не оглядываясь на сокурсницу. Она была обречена, мы знали обе, но после пережитого потрясения я не могла найти в душе ни капли сострадания. Стрела, которая задела мне лишь волосок, поразила ее в самое сердце.

Конечно, она не сдала. Клянусь вам, этому бедствию невозможно было сдать.

Это был ненастный вторник…

Не помню, конечно, что был за день, но экзамен, видимо, не забуду никогда. Наш профильный предмет — теория автоматического управления. Препод — старый бубнящий женоненавистник. На парах в основном либо монотонно зачитывал теорию, либо рассказывал, как хорошо учатся казахские и белорусские студенты на нашем фоне. Часто рассуждал о том, что женщинам не место в университетах, что нам бы сидеть по домам да варить борщи, но, увы, женщина не может сварить настоящий вкусный борщ.

Экзамен проходил с девяти утра до девяти вечера. С теми, кто смог втереться к нему в доверие, сидя на первых партах и поддакивая в нужные моменты, он разделался довольно быстро: поставил четверки и пятерки за болтовню на отвлеченные темы. Остальных с удовольствием терзал что есть мочи.

Как сейчас помню, у меня был вопрос «критерий устойчивости Михайлова». Подготовила теорию, расписала формулы, графики — надеялась, что уж на четыре наскребу. Но преподаватель стал спрашивать не этот критерий, а что будет, если горячий или холодный чайник завернуть в шубу. Как могла, пыталась свести шубу и Михайлова вместе, но, видимо, так и не сумела угадать нужный ему ответ.

Ушла с трояком одной из последних, долго рыдала на первом этаже от обиды и бессилия. Пересдать было некому, так что единственная тройка перечеркнула мне красный диплом. Наверное, можно было поискать какие-то пути — обычно краснодипломникам идут навстречу, — но уже не было ни сил, ни желания.

Последним двум парням на том экзамене препод сказал, что у него остались только двойка и тройка и пусть сами решают, кому из них что поставить. Они скидывались на «камень-ножницы».

Первый экзамен на первом курсе. Филфак. Весь семестр ходили, сдавали тексты — преподаватель задавал вопросы, касающиеся мельчайших деталей в произведениях на старославянском. Кто сдал 40 текстов, допускался к экзамену.

Я честно учила, но… Прямо перед часом икс у меня просто от волнения все вылетело из головы. Одногруппница заставила надеть наушник, обмотаться шарфом и идти. Эпичный момент: как в известном фильме «Операция „Ы“ и другие приключения Шурика» я делала вид, что сильно болею и кашляю. Мне даже предложили взять справку и прийти позже, но я гордо отказалась.

Когда начала отвечать, препод прямо сказал: я понимаю, что вы списали, но откуда и как — не понимаю. Поставил три. Я, радостная, встаю, и тут начинает вибрировать телефон, который лежит у меня в бюстгальтере. Убежала из аудитории, кашляя. Оказалось, подруга решила, что я очень долго отвечаю, и начала звонить.

Больше половины группы экзамен в итоге не сдали: препод славился жестокостью.

В педагогическом институте защищала диплом по преподаванию изобразительного искусства. Перед этим провела несколько месяцев в попытках заставить детей в детском саду рисовать акварелью. Добилась, как я думала, неплохих результатов. Условно, от палочек и кружочков они перешли к хорошим рисункам на лист А3 с заполненным фоном и деталями.

На предзащите неприятная женщина из комиссии заявила, что это все не годится и детей я ничему не научила. Повезло, что там же сидела моя преподавательница из колледжа. Она поймала меня после предзащиты и сказала: «Иди домой и дорисуй все, что они хотят, левой рукой».

Оказалось, что это довольно сложная задача — и левой рукой я тоже умею рисовать. Но в итоге все же довела до ума целую кипу рисунков, результат всех устроил.

Никогда не забуду экзамен по педагогике на третьем курсе. Предмет вела очень эксцентричная преподавательница, которой было уже далеко за 80. Она заставляла нас разыгрывать сценки из книг Макаренко — в одной из пьес я играла лицо под кодовым именем «ущербная девочка», — а сама, по словам очевидцев, садилась на шпагат.

Мне не посчастливилось пропустить одну пару по уважительной причине, что послужило достаточным основанием для моего разноса на экзамене. Я тянула билет три раза. Каждый из трех отвечала, но преподавательнице все время что-то не нравилось, и она заставляла меня перетягивать. Последний я знала уж совсем хорошо, но подверглась эмоциональному прессингу. Пока рассказывала ответы по черновику, она забрала у меня его из рук и с рассерженным лицом начала там что-то черкать. Типа там все опять не так. Но я продолжала говорить, не поддаваясь на провокации. После того как перформанс закончился, а я ответила билет, она подняла лицо и сказала: «Ну, все хорошо, молодец, четыре».

Потом меня час отпаивали чаем с шоколадкой на профильной кафедре. Я пострессовала, конечно.

У нас оценка за диплом выставлялась как среднее арифметическое между оценкой научника и рецензента.

Звонит мне научник и говорит, что уехал в командировку и передал меня своему коллеге, который оказался отцом парня моей подруги. Парень этот меня жутко не любил, говорил, что я на подругу плохо влияю. Дескать, она приходит после встреч со мной и начинает просить его сделать хоть что-то по дому — так-то он только на диване лежал, не работал, не учился. Естественно, папенька на стороне сыночка.

Первый раз видит диплом, открывает на рандомной странице, даже не читал его. И вот диалог:

• — Это у вас что такое?
  — Модуль множества.
  — А что такое модуль множества?
  — Мощность множества.
  — Вы не знаете, что такое модуль множества! Вам надо очень постараться, чтобы вообще сдать, это диплом на двойку!

Наверное, он хотел услышать, что это количество элементов, не знаю. В опечаленных чувствах иду к рецензенту, также назначенной экс-научником. Прихожу, а там бывшая моего бывшего сидит, улыбается. Ну, думаю, и правда надо молиться, чтобы сдала: она меня тоже особо не любила — но так, по-женски, она у меня ничего не вела.

Разнесли они мой диплом в своих отзывах, поставили тройки. Прихожу на защиту, а у меня материал от зубов отскакивает. У них начинают выяснять, как так вышло, что там тройки. На что рецензентка сказала, что мой диплом она не поняла, он не в сфере ее научных интересов. Комиссия и студенты после таких слов неодобрительно на нее вылупились, конечно. А научник пошел на попятную, крыть-то нечем, и сказал, мол, тройка за то, что сдала в последний момент, а так-то я заслуживаю пятерку.

Училась я на истфаке, первый курс. Сдавали экзамен по истории политических партий — был и такой предмет в 90-е годы.

Всегда захожу в первой пятерке на экзамены, не вижу смысла трястись и нервничать за дверью в ожидании. Зашли, я понимаю, что билет № 13 почти не знаю. Вернее, на один вопрос ответить могу, а на остальные два — нет. Отвечаю уверенно — и, как ни странно, на второй, третий, четвертый вопрос преподавателя. И тут-то он мне говорит: «Я понял, что вы подготовились не совсем хорошо, но на трояк таки наговорили». Предложил поставить в табель двойку и чтобы я пришла на пересдачу, и я зачем-то согласилась.

Подготовилась, пришла, и что вы думаете? Тяну снова этот злосчастный билет № 13! А его-то я и не учила опять. Стыдно до ужаса… Говорю преподавателю: «Ставьте мне мой законный трояк, все равно ничего нового я сообщить не смогу, и я пойду». На что он мне ответил: «Не-е-ет, тройку еще заработать надобно».

Пришлось снова поговорить с преподавателем «за жизнь», и поставил он мне трояк. Прошло время, я шла на красный диплом, но эта тройка с первого курса… Мне предложили пересдать тот мой первый экзамен, чтобы диплом не портить, но на этот раз я отказалась. Диплом вручили синий, зато радости моей не было предела!

Первый курс, первый семестр, матан. Не знаю зачем, но вечером решил, как все, написать шпоры, чтобы запомнилось. Взял перечень вопросов, написал все билеты аккуратно от руки на маленьких бумажках и по памяти, спрятал все это в задний карман джинсов стопкой. Собственно, это был мой первый опыт использования шпаргалок.

Утром пришел на экзамен, написал билет, жду и понимаю, что шпор в кармане нет. Решаю проверить, протягиваю руку назад и разбиваю стопку, которая из кармана вывалилась на стул. Шпоры разлетаются вокруг, как маленькие конфетти, и, конечно же, в этот момент подходит лектор. Я с ходу говорю: «Честное слово, не списывал». А он отвечает: «Ну что, на пересдачу или новый билет и допзадача — и сидишь рядом со мной?»

Соглашаюсь на второе, все быстро пишу, задачу решаю. Дает еще две и теорему — решаю. Дает какую-то сложную, по его мнению, задачку и смотрит, как я ее буду решать. Я логарифмирую интеграл, через 20 секунд даю ему решение. «В общем, — говорит, — последний вопрос: зачем тебе шпоры нужны были?» Я не ответил, и он мне четверку поставил.

Провалила госэкзамен из-за точек с запятой.

На госах было несколько задач: каждая оценивается отдельно, потом считается средний балл, он идет в диплом. В деканате узнала, что за задачку на кодинг на листочке у меня ноль баллов, поэтому все остальные оценки уже не считаются. А ноль баллов из-за того, что ни одна строчка в коде не заканчивалась обязательной для языка программирования C точкой с запятой. Задача была решена, но на листочке не компилировалась, так что добро пожаловать на пересдачу через год.

Пошла к преподу, рассказала, что у меня на работе старый проект на Delphi, диплом на Python и Matlab, синтаксис всех языков я перевираю ежедневно и еще никто от этого не умер. «А, — говорит, — так вы работаете? Тогда ладно». Поставил трояк. Видимо, отправлять на пересдачу работающих было нехорошо.