«Не выходила из дома без „Фурамага“»: как я столкнулась с сосудистой аномалией почки

В 15 лет я проходила обследование в районной поликлинике, и терапевту не понравился анализ мочи.

Врач направила меня на УЗИ почек. Оно показало, что лоханка левой почки — это такая чаша, в которую стекает отфильтрованная почкой моча, — расширена до 30 мм. Притом что в норме ее размеры не должны превышать 10 мм. А еще оказалось, что у левой почки есть лишний — добавочный — сосуд. Что в этом плохого, терапевт не объяснила, но попросила меня повторить УЗИ через месяц. Я же ее рекомендацию просто проигнорировала, потому что чувствовала себя хорошо и не видела смысла в дообследовании.

Выполнить назначение врача пришлось спустя год, когда я пришла в поликлинику на очередной прием. Выяснилось, что за это время ситуация с почкой не изменилась. Терапевта это насторожило, и она направила меня в больницу на консультацию к урологу.

В больнице мне сделали УЗИ еще раз, потом еще и еще. Специалисты пытались выяснить, из-за чего расширилась лоханка почки. А вот добавочный сосуд, насколько помню, интереса ни у кого не вызвал. Хотя кто-то из врачей, кажется, предположил, что он может быть связан с увеличением лоханки. Но в итоге сказали, что ничего серьезного у меня не находят и лечение мне не требуется.

После этой истории я забыла о своей аномалии, пока через пять лет она не дала о себе знать.

В 20 лет меня начал беспокоить цистит — воспаление мочевого пузыря, которое проявляется учащенными и болезненными мочеиспусканиями. Симптомы то затихали, то снова обострялись. Иногда это повторялось несколько раз в неделю. В лучшем случае болезнь отпускала на месяц, но полностью не проходила.

Я обращалась за помощью к разным специалистам — гинекологам и урологам. Сдавала анализы мочи, мазки на флору из уретры и влагалища, делала УЗИ мочевого пузыря и почек. Все обследования проходила по ОМС.

Анализы мочи показывали, что воспаление мочевого пузыря вызвано кишечной палочкой. Результаты УЗИ оставались прежними: у меня диагностировали расширение лоханки и добавочный сосуд. Правда, с циститом это никто не связывал.

Меня лечили антибиотиками, но кардинально проблему они не решали. Поначалу обострения стали возникать реже, а потом их частота снова стала нарастать. В какой-то момент я просто перестала выходить из дома без «Фурамага» — антибиотика, который быстро устранял болезненные симптомы.

В 25 лет я переехала в Москву и устроилась на работу с ДМС. Пользуясь страховкой, я начала ходить по разным московским клиникам в надежде, что кто-нибудь сможет мне помочь. Но мои обращения превращались в замкнутый круг.

События обычно развивались так. С обострением цистита я шла к урологу. Врач предполагал, что причина заболевания в урогенитальной инфекции, и направлял меня к гинекологу. Тот не находил проблем со своей стороны и отсылал меня обратно. От простого уролога я дальше попадала на прием к хирургу-урологу: он оценивал результаты моих обследований и говорил, что никаких патологий, которые требуют хирургического вмешательства, у меня нет. С каждым новым рецидивом история повторялась.

Однажды повезло: в 2017 году, когда мне было 27 лет, я попала на прием к своему нынешнему урологу. Выбрала его на сайте одной из клиник страховщика абсолютно случайно. От этого врача я впервые услышала, что причина моих страданий в добавочном сосуде почки.

Уролог объяснил, что сосуд был расположен неудачно. Он сдавливал место, в котором мочеточник соединяется с лоханкой почки. Из-за этого моча из лоханки отходила с трудом, и она расширилась. Еще «застой» мочи создавал благоприятные условия для развития вредных микробов — это привело к развитию хронического цистита.

Врач заключил, что проблему нужно решать хирургически, и по ДМС направил меня на консультацию в Боткинскую больницу.

В больнице меня принял заведующий отделением урологии. Идея с операцией ему не понравилась. Он сказал, что в моем случае, чтобы подобраться к почке, нужно будет делать разрезы на спине. Высок риск, что в ходе вмешательства повредятся какие-то мышцы и меня парализует — я останусь инвалидом. По сути, мне отказали в операции.

Расстроенная, я снова пошла к своему урологу и очень обрадовалась, когда он не согласился с заключением больничного специалиста. Врач уверил меня, что будет добиваться проведения операции. А пока мне предстояло пройти очередное обследование, чтобы отследить изменения в состоянии почки.

К тому времени мое самочувствие начало ухудшаться. УЗИ показывало, что лоханка почки расширилась до 40 мм, у меня появились боли в пояснице.

Через четыре месяца я получила направление в ЦКБ гражданской авиации. Эту больницу подобрал врач-куратор страховой компании, который изучил историю моей болезни.

Я снова попала на прием к заведующему отделением урологии, но его мнение отличалось от того, что озвучил его коллега из Боткинской больницы. Врач сказал, что вопрос на самом деле пустячный — меня можно прооперировать. Причем для этого не нужно делать массивные разрезы на спине. Операцию можно провести щадящим способом — через небольшие разрезы на животе, поэтому инвалидность мне не грозит.

По снимкам КТ, которые я делала раньше, больничные специалисты определили, что из-за долгих затруднений с оттоком мочи левый мочеточник сузился в двух местах: там, где он соединяется с лоханкой, и в нижней трети, которая «впадает» в мочевой пузырь.

В итоге мне предложили провести лечение в два этапа. На первом хирурги должны были установить в мочеточник стент — тонкую трубку, которая позволяет восстановить отток мочи. Вторым этапом планировали сделать пластику лоханочно-мочеточникового сегмента — ЛМС. Суть этой операции в том, что врач удаляет сузившиеся части лоханки и мочеточника и формирует между ними новое соединение.

Подготовка к операции. Уролог, наблюдавший меня в клинике, назначил предгоспитальный комплекс обследований. Я сдала анализы мочи, крови, сделала ЭКГ и рентгенографию органов грудной клетки. Все это — по ДМС.

Стентирование планировали провести под седацией — в состоянии глубокого сна, но без искусственной вентиляции легких. В день операции мне запретили есть и пить, а накануне вечером сделали клизму.

Операция. В палате мне установили в вену катетер и повезли в операционный зал. Там к катетеру подключили капельницу с седативным препаратом, и я уснула.

В моей выписке указано, что перед стентированием мне провели ретроградную уретеропиелографию. Это рентгеновское исследование с контрастным веществом, которое позволяет уточнить расположение и длину суженных участков мочеточника. Но я не помню, чтобы мы обсуждали детали этой процедуры с врачом. Перед операцией мне рассказали только о предстоящем стентировании.

Для установки стента хирург использовал буж — трубку для расширения суженных участков. Операция проводилась без разрезов: все инструменты вводились через уретру. В операционном зале я пробыла около часа.

После операции. После пробуждения я ощутила дикие боли в животе и пояснице. Мне делали уколы с обезболивающими, но они помогли не сразу. Стент установили утром, а от острой боли я кричала до вечера. Врачи рекомендовали пить больше воды — по литру каждые два часа, чтобы боль быстрее прошла. Но мне казалось, что это не помогает.

На следующий день боль перешла в тупую. Каждый день ближе к вечеру она усиливалась. Принимать обезболивающие я продолжала в последующие две недели.

Домой я должна была отправиться на следующий день после операции, но у меня поднялась температура до 38 °C, поэтому врачи назначили антибиотики. На четвертый день их приема температура начала снижаться, а спустя несколько дней меня выписали.

Всего в больнице я провела десять дней, потом еще четыре дня восстанавливалась дома. На этот период мне оформили больничный.

Следующую операцию назначили через месяц. Все это время я жила со стентом — было сложно. Хотя боли постепенно прошли, оставалось ощущение, что при ходьбе стент раздражает мочевой пузырь. Стоило мне выйти на улицу, как тут же возникало желание сходить в туалет, даже если я была там недавно. Дойдя же до туалета, я не могла помочиться, потому что позывы были ложными.

Я пробовала носить памперсы для взрослых, но из этого ничего не вышло. Пользоваться ими вне дома мне было неловко.

Подготовка к операции. Пластику ЛМС планировали провести под наркозом — с подключением к аппарату искусственной вентиляции легких. Перед второй госпитализацией я прошла то же обследование, что и перед первой.

В больницу взяла компрессионные чулки — их нужно было надеть утром перед операцией, чтобы избежать сосудистых осложнений в послеоперационном периоде. Еще я прихватила с собой пять-шесть баночек детского питания, хотя врачи об этом не просили. Но по прошлому опыту я знала, что они пригодятся. Из-за операции и больничных процедур пациенты иногда пропускают приемы пищи, а перекусывать детским питанием удобно: баночки не занимают много места в холодильнике.

За день до операции в палате меня посетила анестезиолог. Она уточнила, не страдаю ли я от аллергии, какие болезни есть у меня и ближайших родственников. Вечером мне сделали клизму, а на следующий день утром отвезли в операционный зал.

Операция. Врачи установили в вену катетер, ввели седативный препарат, и я снова провалилась в сон.

Операция проводилась на правом боку. Мне сделали три небольших разреза размером около 2 см: один на животе, два — сбоку. Через эти разрезы хирург вводил инструменты и эндоскоп — трубку с камерой на конце, которая позволяла контролировать манипуляции.

Мне объяснили, что в ходе операции хирург не только сформировал новое соединение между лоханкой почки и мочеточником, но и отодвинул в сторону добавочный сосуд, чтобы он не пережимал мочевыводящие пути.

Операция заняла четыре часа. Стент, который у меня был, остался стоять в мочеточнике.

После операции. Час или два я провела в реанимации, потом меня перевезли в общую палату. Так поступают со всеми пациентами, которые перенесли наркоз.

После пробуждения я обнаружила на боку трубочку с пакетом на конце. Это был дренаж, установленный в лоханку почки. Я видела, как по нему оттекает жидкость со сгустками крови. Каждый раз, когда я шевелилась, дренаж тоже приходил в движение — из-за этого я ощущала болезненное покалывание в области почки. В итоге первый день после операции я практически не вставала с кровати, хотя ходить было можно. Ела детское питание, потому что подняться и взять больничную еду я не могла.

Еще мне установили уретральный катетер. По нему моча из мочевого пузыря оттекала в пакет — мочеприемник. По мере заполнения пакет нужно было опорожнять, но дискомфорта от этого я не ощущала. Наоборот, мне казалось даже удобным, что не нужно бегать в туалет по-маленькому.

Дренаж удалили на следующий день в перевязочной. После этого я почувствовала себя гораздо легче. Болей, как после стентирования, не было.

Восстановление проходило без проблем, температура держалась в норме. На пятый день после операции мне удалили катетер, а еще через пару дней выписали из больницы. Как и после первой операции, мне оформили больничный на две недели.

Стент удалили через месяц в той же больнице. В общей сложности я проходила с ним два месяца.

Процедуру провели под местной анестезией: врач обработал уретру обезболивающим гелем. Но мне все равно было немного больно, потому что я зажималась от страха.

После лечения частота обострений цистита сначала снизилась, а потом он и вовсе перестал меня беспокоить. Сейчас я чувствую себя хорошо. УЗИ показывает, что размеры лоханки левой почки остаются в норме.

Меня предупредили, что с мочеточником в будущем еще могут возникнуть проблемы: его канал может снова сузиться. Но я этого не боюсь, потому что наблюдаюсь у того же уролога и доверяю ему. Знаю, что, если что-то пойдет не так, врач сможет мне помочь.

После всего пережитого я стала более ответственно относиться к своему здоровью. Теперь вовремя обследуюсь, очень внимательно подхожу к выбору врачей и не пренебрегаю их назначениями.