«Глотаю слюнки и иду дальше»: как пожилые люди сталкиваются с финансовым насилием

Жестокому обращению в быту подвергается каждый шестой человек старше 60 лет.

Труднее всего обнаружить финансовое насилие: оно не проявляется физически. Такой вид насилия разрушителен для пожилого человека, поскольку часто его источником выступают члены семьи, друзья или опекуны. Из-за этого пострадавшие могут не обращаться за помощью или не признавать, что попали в беду.

Финансовое насилие усугубляет нуждающееся положение, в котором находится большинство россиян старшего возраста. При этом в нашей стране нет официальной статистики жестокого обращения с пожилыми людьми, поэтому проблема остается невидимой.

C 2018 года я ищу решения, как помочь пожилым справиться с трудностями, и как активистка занимаюсь борьбой с эйджизмом. Среди моих проектов — фестиваль образования, творчества, современной культуры и технологий для людей старшего возраста Young Old. Также я создала проектную лабораторию по разработке решений для пожилых людей Young Old Lab.

В конце 2022 года вместе с Фондом Тимченко мы провели исследование о распространенности насилия над пожилыми людьми. Для этого поговорили с представителями НКО и теми, кто столкнулся с разными формами жестокого обращения.

Мы собрали последние данные по теме и десятки историй пострадавших. В нескольких были упоминания финансового насилия, которое часто сопровождается психологическим и физическим. Благодаря исследованию мы узнали, что в России мало знают о проблеме и том, как ее решать. А еще не умеют правильно и корректно о ней говорить.

Для статьи я выбрала четыре истории пострадавших от финансового насилия и взяла комментарий у соавтора исследования о том, как помочь пожилым не попадать в такую ситуацию. Имена героев изменены по их просьбе.

Я преподаватель английского языка, коренная москвичка с инвалидностью третьей группы. У меня нет родственников, и я никогда не была замужем.

Когда умирала моя мама, она боялась, что я потеряю нашу квартиру. А я успокаивала ее, ведь у нас не было никого, кто мог бы отобрать жилье. Мама отвечала, что я очень доверчива.

В 2010 году я тяжело заболела. Я верующая и хотела православные похороны, для меня это важно. При этом я не знала, как меня похоронит государство. Я предлагала оставить квартиру подруге за организацию моих похорон, но она старше меня и поэтому отказалась.

Мне было так плохо, что я заключила договор ренты с пожизненным содержанием с риелторской фирмой. Сотрудники были предельно вежливы и внимательны и очень мне понравились. А как только мы подписали договор, я увидела, что это волк в овечьей шкуре, бандитская криминальная структура.

Затем риелторы стали в глаза мне смеяться: приходить и спрашивать, сложила ли я узелок на похороны. Говорили, что не будут ждать 20 лет. Я доползла до юристов — сейчас их полно, и первая консультация бесплатная. Они сказали, что ничего сделать нельзя и мое положение очень опасное.

Я подумала, что важнее сохранить жизнь, чем квартиру. Если бы боролась, то риелторы со мной что-нибудь сделали бы путем насилия или пыток. А им ведь нужно было только жилье. Поэтому я переписала его и стала свободной.

Как защитить права бабушки на жилье?

6184

Юристы рекомендовали исчезнуть, уехать из Москвы, что я и сделала. Сначала я отправилась к подруге, затем на вокзале познакомилась с мошенником, который увез меня к себе, стал отбирать пенсию и эксплуатировать как прислугу. Затем я сбежала от него, бомжевала, стала получать поддержку от разных фондов и Марфо-Мариинской обители милосердия. Сейчас нахожусь на попечении фонда «Тереза».

Каждый раз, когда приходит внук, у меня по чуть-чуть пропадают деньги из сумки: то 100 ₽, то 200 ₽. Я спрашивала у него об этом, а он в ответ обижался: мол, как я могу такое о нем подумать. И говорил, что вообще больше никогда не придет. А на кого мне еще думать, если только он приходит и деньги пропадают?

Дочь говорит, что я из ума выжила говорить такое о внуке: мол, ему и так деньги дают, и совсем не по 100 ₽. Она обвиняет меня в том, что я сама куда-нибудь их засунула и не нахожу. А я ничего сказать не могу, ведь ни разу не видела, чтобы внук деньги из сумки брал. Но они же пропадают.

И внука терять не хочу, и дочь злить. Думаю, пусть бы просил — я бы давала. А так чувствую себя сумасшедшей старухой. Не знаю, что делать, не хочу за внуком следить.

В 2005 году у меня с сестрой и племянником возникли враждебные отношения — жилищный вопрос, как у Булгакова. Я был лишним в нашем пятикомнатном жилье, и они всеми способами пытались меня выселить. Я не соглашался, поскольку это квартира отца. А у племянника был свой трехэтажный дом — пусть там бы и жил.

Моей матери было 94 года, и у нее была болезнь Альцгеймера. В какой-то момент сестра убедила ее подарить дом племяннику, и она это сделала. Тогда прошел суд, который постановил меня выселить. Я ничего не мог сделать. На словах мать выделила мне одну комнату, где разрешила жить, но племянник с сестрой были против.

Они меня выгнали в феврале, когда было −18 °С. Я всю ночь шлялся то там, то сям. Потом сидел в подъезде на каменных ступенях — было ужасно холодно. К утру я уже не мог ходить и тогда задумался, не стоит ли мне определиться в больницу. У нас в городе была психбольница, куда клали на 45 дней, как раз за это время я мог переждать морозы.

Рано утром товарищ отвез меня к учреждению, и я сел там на лавочке в коридоре. Когда на работу пришли врачи, они подошли ко мне и начали задавать разные вопросы. А я просто притворился, что ничего не помню и не знаю, кто я.

Но один из докторов вызвал участкового, а мы с ним оказались знакомы. Я объяснил ему свою ситуацию, и он решил мне помочь. Вместе мы пошли в участок, где он начал всех обзванивать. Затем спросил меня, мог бы я работать сторожем на пруду. Мне было все равно, и я согласился.

За мной приехал фермер на новой белой шикарной машине, купил мне хлеб и колбасу. В том домике я жил и работал около двух лет — было хорошо: речка, пруд, моторная лодка, рыба. Но сам хозяин мне не платил — я работал только за еду и сигареты.

В дальнейшем я сменил еще несколько подработок, оформил пенсию и сейчас живу в социальном реабилитационном центре.

Дети подарили мне компьютер — вот осваиваю. Благодаря благотворительным урокам разобралась с интернетом, «Вконтакте» и почтой. Теперь я на связи.

Только дети, когда привезли компьютер, забрали мою карточку с пенсией. Сын уговорил меня ее сделать, поскольку до этого я получала выплаты на почте. Затем он сказал, что мне не нужна карточка, ведь он сам все оплачивает: продукты и коммуналку. Даже моя квартира на него оформлена — я теперь как квартирант.

Я не понимаю, как мне вернуть свои денежки и снова распоряжаться ими. Я даже не знаю, какая пенсия мне положена. Вроде бы ничего страшного, ведь сын действительно все оплачивает. Но когда я хожу гулять и вижу в магазине колбаску и мои любимые конфетки, то не могу их купить. Глотаю слюнки и иду дальше.

Зато могу всем друзьям писать и даже звонить в интернете. Сын научил. Это здорово.

По данным международных и российских исследований, чаще всего пожилые люди сталкиваются с психологическим насилием, за ним следуют финансовые злоупотребления и физическая жестокость. То есть финансовое насилие очень распространено.

Крайняя и популярная степень финансового насилия — отбирание личных средств и ресурсов. Большая часть собранных нами историй — о махинациях с недвижимостью. Старших родственников выписывают из квартир, выгоняют из дома или обманом затягивают в мошеннические схемы, из-за чего человек теряет право на жилье.

Проблема в том, что пожилые люди часто не знают свои права и возможности. А когда обращаются к юристам, то могут столкнуться с пренебрежением и непрофессионализмом.

Менее очевидная схема насилия — воровство и экономическая эксплуатация. Например, в одном случае пенсионера каждое лето выселяли на дачу, чтобы освободить квартиру для туристов. Доходами, конечно, не делились, но требовали вести огород.

Часто родственники не замечают, что причиняют пожилому человеку вред. Они могут быть уверены, что достаточно опекают близкого и заботятся о нем. Но при этом не воспринимают его как самостоятельную личность со своими чувствами и потребностями. Ситуацию осложняет то, что людям старшего возраста не всегда просто обозначить свои границы и желания, особенно когда формально их базовые запросы закрыты: им покупают продукты и оплачивают ЖКУ.

Для наших соседей, друзей, коллег старшего возраста очень важна поддержка социального окружения. Достаточно регулярно общаться, пытаться замечать признаки неблагополучия в разговорах, поведении и внешности.

Например, вот несколько признаков финансового насилия:

• внезапные изменения в завещании или других юридических документах;
• исчезновение ценного имущества;
• неоплаченные счета и плохой медицинский уход, несмотря на наличие денег;
• внезапное появление новых родственников;
• отсутствие денег;
• интерес со стороны членов семьи к принадлежащим пенсионеру деньгам и имуществу;
• человек, который осуществляет уход, запрещает посетителям оставаться наедине с пожилым.

Если вы заметили какие-либо из этих тревожных признаков, стоит обратиться в местные органы соцзащиты и НКО, которые занимаются проблемой домашнего насилия.

Часто люди списывают жалобы пострадавших на возрастные изменения в их когнитивных способностях. Но не у всех с возрастом наступает когнитивный спад, и даже его наличие не исключает случаев жестокого обращения. Наоборот, это дополнительный фактор риска: агрессор может чувствовать большую безнаказанность при общении с человеком, которому никто не поверит. Разобраться в спорных случаях поможет психиатр.

Насилие не всегда очевидно и злонамеренно: оно может случаться по незнанию, из-за выгорания или нехватки квалификации у близких пострадавшего человека. Но с ним можно и нужно бороться.