«В гостиной играли в футбол»: как я продала квартиру в столице и купила заброшенный дом

90-е научили многих людей не бояться трудностей.

Отказаться от успешной карьеры в театре, продать квартиру в престижном районе Москвы и зимой в лютый мороз заселиться в разграбленный дом без отопления — все это не сюжет сериала, а история из жизни читательницы Тинькофф Журнала. Она научилась видеть потенциал даже в том, от чего многие просто избавились бы, и в этом ей помогают звезды.

19 октября, в День Царскосельского лицея, мне исполнилось 72 года. Жизнь преподнесла много сюрпризов. По первой профессии я режиссер ­­— окончила ГИТИС. Вместе с Михаилом Левитиным работала в театре «Эрмитаж» над пьесой о Данииле Хармсе и там же защитила диплом. Потом с Любовью Полищук ставила моноспектакль «Маргарита» по Михаилу Булгакову, как второй режиссер работала над постановками по Михаилу Жванецкому и Антону Чехову.

Позже, устав от интриг в театре, я открыла свой Театр моды в системе легкой промышленности. Мой муж-модельер создавал коллекции одежды, а я превращала показы в интересные сцены из жизни. Но в лихие 90-е супруга убили прямо в подъезде нашего дома. Я не могла ходить мимо этого места каждый день и переехала из квартиры в сталинке Большого театра на Арбат, в Большой Левшинский переулок.

В результате сильнейшей депрессии я бросила театр и, полностью уйдя от публичности, сменила профессию. Поступила на заочное, начала изучать клиническую психологию, сначала — чтобы справляться со своим состоянием, потом — чтобы помогать другим. Я хотела понять, почему потеряла любимого мужа, и позже вплотную начала заниматься кармической астрологией: она объединяет в себе психологию и толкование звезд и помогает понять, в чем предназначение каждого человека.

В России к этой сфере до сих пор многие относятся скептически, в Европе же ситуация обстоит по-другому. Именно поэтому в 1993 году я уехала учиться астропсихологии в Мюнхен, позже защитила докторскую в Швейцарии. Работала по контрактам в двенадцати странах: помогала страховым агентствам просчитать риски, много лет сотрудничала с Международным комитетом Красного Креста, хосписами, центрами реабилитации и онкологическими больницами — рассчитывала наиболее удачные даты операций и шансы на отсутствие метастазов.

Начиная жизнь заново, я поняла, что устала от людей, потока машин, суеты и толкотни. Хотелось провести оставшееся время в своем доме, на свежем воздухе, среди сосен, в затворничестве — и видеть только тех, кто по душе. Кроме того, я мечтала о таком месте, куда могли бы приезжать не только дети и внуки, но и мои подопечные, нуждающиеся в поддержке и помощи. А поскольку они жили в других странах, мне нужны были дополнительные комнаты, чтобы не заказывать для них отель.

Ну и, положа руку на сердце, о загородном доме я мечтала всегда — мне снились огромные дубовые столы в столовой, камины в человеческий рост, колонны. Приезжая к друзьям на дачу в Кратово, я смотрела на синее небо и изумрудные верхушки сосен и думала: «Вот бы жить так, и больше ничего не надо…» Позже оказалось, что надо очень много чего, и в первую очередь — деньги, чтобы содержать большой дом.

К тому моменту, как я перешла от мечтаний к действиям, прошло почти десять лет. За это время я вышла замуж еще раз — за бывшего военного, командира подводной лодки, который после окончания службы начал заниматься физиотерапией и массажем. Спустя год после нашего знакомства Александр переехал ко мне с собакой и гитарой. Он меня очень поддерживал — благодаря ему я стала мобильнее, потому что он меня везде возил, и могла оставлять квартиру на него, уезжая работать по контракту.

Когда мы решили поселиться за городом, стало ясно, что из Москвы на просмотры не наездимся, поэтому договорились арендовать небольшой домик на год — пожить и понять, сможем ли мы без столицы. Так мы вслед за друзьями поселились в Кратове, недалеко от Егорьевского шоссе. Домик был небольшой, но уютный: с тремя маленькими спаленками на втором этаже, камином и отдельно стоящей русской баней.

Поселок Кратово находился в сплошном сосновом массиве, и на участке у нас росли красивые ели. В этом же направлении — в Малаховке, Ильинском, Удельной — мы искали дом для себя. Важно было расстояние до Москвы, планировка дома и величина участка. Хотелось также купить недвижимость в зеленой зоне, подальше от промышленных объектов.

Объявлений в газетах было великое множество, ездить было недалеко, на подъем мы с мужем легкие. В сумме посмотрели около сотни объектов, иногда «изменяя» своему региону, если нас привлекала площадь или эстетика дома или участка.

Несколько объектов в нашем списке были под Звенигородом и даже в Калужской области, но при ближайшем рассмотрении они нам не понравились. Один дом стоял на самой верхушке холма и, несмотря на то, что вид с террасы был прекрасен, даже наш джип Ниссан Патрол с трудом прошел эту улицу отвесно вверх, а зимой были бы большие проблемы.

Другой дом имел замечательный участок площадью 1 га, но там не было ни одного дерева, а сама постройка была украшена позолотой и нимфами — для меня это пошло и вульгарно. Еще нам попадались глупо устроенные интерьеры — по крайней мере, с моей точки зрения. Не нравилось расположение комнат, отделка, неудобные окна. Я даже видела туалет посреди кухни, причем на пьедестале, на подиуме. Спросила: «Почему так?» А мне ответили: «Потому что трубы так проходят».

В разъездах пролетел год. А затем в газете «Из рук в руки» я нашла фото нашего будущего дома, который находился в поселке Удельная, и влюбилась в его крошечное изображение — он показался мне необычным за счет арок с двух сторон. Дом очень долго не продавался, поскольку участком он выходит к Быковскому шоссе и поток машин с одной стороны довольно интенсивный, но мы влюбились в него сразу.

В нем все было так, как надо нам: просторный первый этаж, шесть изолированных спален на втором, большой мансардный зал на третьем и еще цокольный этаж с камином, где я сразу запланировала спортивный и кинозал, котельную, мастерскую для мужа и место, где будут храниться запасы — мука, крупы, лишняя посуда, а также дополнительные холодильники и морозильные камеры.

Я стала набирать указанные в объявлении номера телефонов, звонила-звонила — и никакого ответа. Тогда мы стали методично объезжать улицу за улицей дачного поселка и в итоге нашли этот дом. Оказалось, что он уже был практически разграблен и в нем жил сторож со своей семьей. Но газ, электричество и вода еще работали, поэтому съезжать они не хотели и даже специально затопили водой цокольный этаж, чтобы отпугивать этим потенциальных покупателей.

В доме не было даже розеток! Не увидели мы и целой мебели. Из четырех унитазов работал один, и то с грехом пополам, на мансарде сушилось белье на веревках, весь участок был завален строительным мусором, а украшал его сарайчик с крысами. И еще в гостиной, судя по всему, играли в футбол: там стояли ворота с порванной сеткой. Везде, даже на потолке, были следы от удара мяча. Полы были настолько грязные, что мы не поняли, линолеум там или паркет.

Но тем не менее, увидев и оценив этот дом, мы решили: это то, что нам надо. Его площадь — 700 м², участок — 25 соток, коммуникации были, и мы посчитали, что исправить все остальное — в наших силах. В итоге мне все-таки удалось дозвониться по указанным номерам. Так я выяснила, что раньше этот дом принадлежал фирме и его использовали как пансионат для отдыха сотрудников. Но компания оказалась на грани разорения и была рада избавиться от этого дома.

Осенью 2003 года я выставила на продажу свою квартиру 70 м² в Большом Левшинском переулке и начала борьбу за этот дом. В результате многочисленных встреч и переговоров с привлечением адвоката нам удалось выселить семью сторожа, не имеющую никакого отношения к этому дому, и заключить с фирмой договор купли-продажи.

В целом сделка не вызвала никаких сложностей. Компания передала нам всевозможные бумаги по дому и прислала своего риелтора с документами на собственность. Мы оформляли эту недвижимость на мою дочь, потому что я не могла платить налоги, а она сама предложила помощь.

В процессе оформления документов обнаружилось, что не оплачена коммуналка и образовался большой долг — около 100 000 ₽. Тут снова подключился риелтор от фирмы, и к следующей встрече проблему решили. По времени все заняло около месяца. Потом нам еще пришлось привлекать адвоката, чтобы оформить участок в собственность. Мы вызывали замерщиков, делали кадастровый документ, и где-то через полтора года все получилось.

Мы купили этот заброшенный дом за 150 000 $, и это была очень маленькая сумма для покупки загородной недвижимости. Средняя цена на другие дома, которые мы смотрели, на тот момент была в основном гораздо выше — около 500 000 $. Так как я параллельно занималась продажей квартиры, то выставила ее желаемую стоимость только тогда, когда поняла, сколько денег мне понадобится для покупки недвижимости в Удельной.

150 000 $

покупка заброшенного дома

Квартира привлекла много желающих, но я выбрала единственную женщину, которая не торговалась. В тот же день она приехала с деньгами и сказала: «Поехали оформлять сделку», — а позже переделала квартиру в нежилое помещение, где разместила архитектурное бюро. Расположение позволяло: высокий первый этаж в очень старом доме, который строили немцы, расстояние от тротуара до подоконника — три метра.

Сделка по продаже квартиры прошла очень быстро, я получила за нее те же 150 000 $, по курсу на декабрь 2003 года это 4 455 000 ₽. Сейчас на такие деньги недвижимость практически в центре Москвы уже не купишь, а тогда это было вполне реально. Через неделю после оформления документов я приобрела дом.

Мы въехали в наше новое жилье 18 января 2004 года. На дворе стоял тридцатиградусный мороз, а в помещении не работало отопление. Но ждать весны мы не стали, так как аренда в Кратове стоила 1000 $ в месяц. Я решила, что лучше жить в своих стенах и тратить эти деньги на восстановление участка и дома.

Отопление. Мы с мужем начали делать ремонт постепенно — что-то сами, что-то с помощью рабочих в нашем присутствии. Первым делом откачали воду с цокольного этажа, прочистили каминные трубы, и лед в комнатах стал оттаивать. Потом наняли небольшую бригаду рабочих, они только начинали свой бизнес и очень старались: установили нам газовые котлы и за неделю запустили отопление.

Все это время мы спали на верблюжьем пледе в пижамах и шерстяных носках и укрывались меховым одеялом из мериноса. Но не пожалели о своем решении ни разу. Страх мне вообще не свойственен, я ничего не боюсь — ни боли, ни препятствий. Супруг к временным трудностям отнесся так же — в этом плане у нас полное единение. Мы можем спорить по другим вопросам, но не здесь. Просто сказали друг другу, что надо перетерпеть. Подумаешь, всего-то неделю.

Когда мои друзья и близкие узнавали о том, что я продала квартиру в центре Москвы и купила дом в таком состоянии, они были в шоке, так как привыкли меня считать разумной женщиной. А когда люди приезжали уже в теплый дом, где все еще царила разруха, но уже был заметен масштаб и простор, они меняли свое мнение.

Электричество. Первое время я зарабатывала на ремонт контрактами за границей, потом мы стали брать кредиты: хотелось все поскорее закончить. У меня замечательная дочь-радиожурналист и горячо любимый зять — руководитель крупного холдинга радиостанций. Они помогали материально, вытаскивали нас с мужем из кредитов, поддерживали морально — понимали, что это «родовое гнездо».

На восстановление дома и участка ушло три года. В самом начале были проблемы с электричеством: помещение огромное, а мощность маленькая, поэтому свет все время вырубался. Мы с мужем поехали в Ильинское электрохозяйство и познакомились там с замечательным техником, который в молодости служил на флоте.

Узнав, что мой муж — бывший командир подлодки, он так проникся к нам, что через неделю нам — первым в поселке! — установили опору и провели к дому самонесущий изолированный провод. Это обеспечило мощность электричества как для маленького свечного заводика.

Вода и другие блага цивилизации. Вода в трубах была ржавая и воняла хлоркой — мы пробурили скважину и установили насос. Теперь она чистая и без примесей железа.

Со временем мы еще снесли сарай, истребили крыс, построили гараж на две машины, беседку с мангалом, установили автоматические электрические ворота, фонари на участке, печь для сжигания мусора, а также вывезли весь строительный мусор и посеяли траву. Правда, собаки, все вытаптывают — поэтому все цветы у нас только в вазонах.

Мы сделали в доме полный косметический ремонт. Правда, сначала по минимуму, поскольку денег всегда было в обрез. Начали обустраиваться с цокольного этажа, где уже на тот момент растапливали камин.

Зона отдыха. На цокольном этаже сохранился бассейн — грязный, нешлифованный, без воды. Еще была сауна и санузел — все в разбитом состоянии. Мы постепенно их восстановили, а в помещение, которое могло служить залом, перевезли диваны из квартиры и арендованного коттеджа, и это была комната, где мы проводили много времени: ели, общались, смотрели телевизор. Она и сейчас такая — уютная.

Теперь у нас на этом этаже есть еще и небольшой спортзал — каждый день у меня начинается с гимнастики. Там же расположен массажный кабинет мужа, где он принимает клиентов, и его маленькая мастерская, где он занимается своим хобби — собирает модели подводных лодок. Для развлечений у нас есть большая коллекция фильмов — более 5000 дисков и видеокассет.

Второй этаж — гардеробная. Мне было очень важно, чтобы у каждого была своя спальня — в его цвете, стиле, привычках, вкусах. Никаких дизайнеров для этого я не приглашала — помогла многолетняя работа в театре. Использовала режиссерский прием: представляла себя человеком, для которого предназначалась комната, и начинала в ней «жить». Все сразу становилось ясно: что должно быть под рукой, вещи какого цвета, фактуры, качества сюда впишутся.

Одну спальню я использую как гардеробную, чтобы не загромождать другие комнаты. Здесь есть все, чтобы погладить, убрать и разложить вещи. Уборку мне помогает делать домработница, которую я пригласила, случайно разговорившись с ней на улице. Учила ее всему с нуля и поначалу платила ей 1500 ₽ за шестичасовой рабочий день. С тех пор прошло уже 12 лет, и теперь моя помощница приходит два раза в неделю и получает уже 2500 ₽ в день, то есть 22 500—25 000 ₽ в месяц. Это почти что моя пенсия.

Девушка молодая, выносливая, трудолюбивая и любит животных. По моей рекомендации все оставшиеся дни недели она работает у соседей по улице. Теперь она наша общая палочка-выручалочка.

Самая маленькая спальня. В комнате напротив гардеробной обычно останавливаются пациенты, которые приезжают поодиночке. Как правило, это молодые женщины, поэтому здесь есть туалетный столик, косметика — и с собой везти ничего больше не надо, кроме халата. Особенность этой спальни — абажуры ручной работы на люстре и торшере.

Похожий, только гораздо больше, 120 см в диаметре, висит у нас на кухне. Эти абажуры плела на заказ моя знакомая модельер. Я привезла ей металлический каркас, он стоял посреди комнаты, а вокруг было расставлено 16 стульев, на каждом из которых лежал шнур. Она ходила по кругу и тянула шнур от стула к центру, делала узелок, потом опять возвращалась к стулу и повторяла это действие. На один кухонный абажур ушло два с половиной месяца.

Потом уже Саша придумал цепи, за которые мы подвесили абажур к потолку, и подобрал к нему лампу, чтобы не было открытого света. Получилось очень уютно. Я часто сижу на кухне вечером с собаками, отвечаю на письма, и освещение не бьет в глаза.

Комната для зятя с дочерью. Зять у меня Лев по знаку зодиака, ему нравится дворцовый стиль. Я все время думала, как мне обустроить для него спальню. Обои я уже выбрала и даже повесила французские шторы, которые у меня остались со времен работы в театре «Эрмитаж» и были декорациями в спектакле «Маргарита». А после начала думать, чем же обставлять комнату.

Гарнитуры, которые я видела, были мне не по карману. И вдруг мы прямо у нас на участке в сарае нашли обломки румынского шкафа, кровати и двух столиков — непонятного цвета, грязные, обшарпанные. Когда я их увидела, предложила попробовать восстановить, и все получилось. Мой муж собирал, а потом мы с племянницей расписывали их. Еще я подобрала в эту комнату зеркало, которое сюда вписалось, и приделала досочку в качестве полки. Зять был в восторге.

Гостевая спальня. Напротив комнаты зятя с дочкой находится гостевая спальня с отдельной душевой и туалетом — она больше остальных помещений второго этажа похожа на отель. Интерьер здесь выдержан в голубой гамме, поэтому мы зовем ее «синяя спальня».

В ней висит портрет Высоцкого — моего дальнего родственника. Когда он снимался в фильме «Место встречи изменить нельзя», я была студенткой второго курса и по его протекции подработала в трех эпизодах. Есть что вспомнить.

Моя спальня. Следующая дверь — моя комната в цвете пыльной розы. Ее окна выходят на сторону шоссе, но меня это не беспокоит. Во-первых, отдаленный шум при закрытых окнах напоминает мне о цивилизации, а во-вторых, я всю жизнь прожила на Садовом кольце, где шум был раз в десять интенсивнее, и мои работодатели-немцы говорили, что мне надо дать медаль за то, что я так выгляжу в таких условиях.

В моей спальне висит необычная люстра: когда я ее увидела, то подобрала под нее торшер и светильники. Серия называется «Платочки». В моей комнате все под рукой: здесь разложены и любимые книги, и косметика. Еще, что удобно, в ней есть отдельный туалет.

Комната мужа. Последнее жилое помещение на втором этаже — это Сашина спальня. Он скучает по морю, поэтому интерьер выполнен в морских тонах. Я даже нашла для него светильник со штурвальным колесом. Еще у него есть гитара — он по ночам играет и поет.

В конце коридора есть еще один общий туалет. Кстати, зеленые обои на втором этаже мы клеили сами. Специально выбрали такой успокаивающий цвет и долговечный материал — габардин. Ему за 18 лет ничего не сделалось.

Кабинет. У меня всегда была большая потребность в воздухе, душа требовала пространства. И в этом плане дом очень хорошо расположен — окнами на север: солнце всходит на востоке, проходит путь через крышу и во второй половине дня освещает вторую сторону дома. Именно по этой причине рабочее место я сделала на верхнем мансардном этаже: здесь не только много света, но и видны кроны сосен, я могу спокойно и вдумчиво заниматься своим делом.

Площадь мансардного этажа — 170 м², потолки в нем высотой 5 м. Когда мы впервые сюда вошли после покупки дома, здесь висели веревки и кальсоны. И почему-то посередине была песочница — мы так и не поняли почему. Возможно, сюда ходили в туалет коты.

Поскольку у этого помещения сумасшедшие масштабы, я отталкивалась от стен, обитых темной вагонкой, четырех колонн и каминной трубы. Пространство требовало массивной мебели, и мы купили дубовые шкафы и огромный дубовый стол для приемов.

На мансардный этаж переехала вся моя библиотека. Но если в квартире книги еле помещались, то здесь они просто потерялись — а это около двух тысяч томов, мы их пересчитывали. На мансардном этаже у меня также есть зимний сад, еще один рабочий стол и видеодвойка, чтобы смотреть обучающие программы и поддерживать знание немецкого языка.

В общей сложности ремонт и восстановление дома за 18 лет вылились в 500 000 $. Газ обходится в 5000—8000 ₽ в месяц, столько же стоит электричество, вывоз мусора — 9000 ₽. Коммуналку и налоги, как я уже сказала, взяли на себя дети — пусть они будут здоровы!

Поселок у нас очень старый — дома и соседи разные. Есть интеллигентные люди, с которыми мы дружим. Но есть и один очень вредный мужчина, который живет напротив через улицу. Его отец, который был прорабом на стройке нашего дома в 1997 году, подсуетился и провел трубы через свой участок, обеспечив водой не только заказчика, но и свою семью.

Этот факт обернулся для нас неприятностями уже спустя много лет. Однажды утром нам принесли телеграмму от соседа напротив, смысл которой был примерно такой: «В связи с тем, что на моем участке через три месяца будут проводиться ландшафтные работы, предлагаю вам перенести водопроводные трубы, ведущие к вашему дому, в другое место. Извините за неудобства!»

Поскольку Малаховское отделение архив не ведет, мы с мужем обратились в администрацию центрального Люберецкого канала и нашли документы, подтверждающие, что эта ветка водопровода построена и оплачена фирмой, построившей наш дом, равно как и врезка в дом соседа напротив.

Запросив все необходимые копии документов, мы обратились с просьбой к руководству водоканала приватизировать и передать нам на обслуживание этот участок водопровода, а соседа — предупредить о последствиях его незаконных действий. Наша просьба была удовлетворена.

Более того, может, сосед и стал бы судиться с нами, но директор Люберецкого водоканала вдвоем с главным инженером лично приехали и высказали ему все, что о нем думали. Я думаю, что все непорядочные люди — изрядные трусы, поэтому наша проблема была исчерпана.

Мы живем в нашем доме уже 18 лет и счастливы. Теперь у нас есть все, чтобы достойно встретить старость. Сад мы разбивать не стали, огород тоже — на это нет времени. Посадили одну яблоньку и одну вишню, но так, чисто для красоты. Зато на участке растет 38 сосен, огромные клены, черемуха, жасмин, сирень, вяз, береза. Дом со стороны шоссе затянут диким виноградом, повсюду висят кормушки для птиц и белок. Так что у нас тут почти парк.

Неподалеку от нашего дома есть дачные поселки с отличной инфраструктурой. Продуктовых магазинов поблизости хватает. Для товаров по хозяйству и мелкому ремонту есть отличный рынок в Жуковском. Если нужны какие-то особенные вещи типа модной одежды или необходимой мебели, я пользуюсь интернет-магазинами. Курьеры сейчас доставляют все, так что в этом смысле мы всем довольны.

Нас не устраивает то, что в старых дачных поселках типа нашего нет общей территории и охраны. Ночью бывает неспокойно: слышно, как общаются жрицы любви или переговариваются люди с алкогольными и наркотическими зависимостями, а иногда криминальные личности проверяют, есть ли жильцы в домах или они пустуют.

Однажды к нам решились махнуть через забор, взять ломик и проделать дыру в двери на кухню. Дело было глубокой ночью — мы с мужем встали, взяли пистолеты, выпустили собак, повязали непрошеных гостей и сдали их полиции. На оружие у нас оформлено разрешение, а алабаи одним своим видом и внушительными размерами могут отпугнуть чужих людей с плохими намерениями. Так и живем.

Ну а ремонт в своем доме не прекращается никогда. Что-то ломается, что-то осыпается, и мы то чиним трубы, то покупаем генератор, а еще мечтаем поменять крышу, которая покрыта кровельной жестью. Она не утеплена, поэтому мы каждую весну страдаем от льдин, нарастающих на верандах. Скоро будем ею заниматься.

Дом уже старый — ему нужна забота и душа. И в этом плане у нас все в порядке: каждую неделю ко мне приезжают и прилетают мои пациенты — и в одиночку, и семьями. В выходные нас навещают дети, так что жизнь у нас в Удельной кипит, и это меня очень радует.