«У картинки в интернете есть автор»: как я получила деньги за использование своего комикса

Я веду комиксовый проект про котов в соцсетях.

В 2021 году моя подписчица отправила мне фото пижамы от крупнейшего производителя одежды в России и написала: «Как классно, что у вас вышла коллаборация с таким крутым брендом».

На пижаме был напечатан мой комикс, точь-в-точь, но со слегка перерисованной кошкой. Сюжет, текст, мимика, композиция — все было такое же, как у меня. Просто кошка была другого цвета и с другими ушами. На тот момент я никому не передавала прав на комикс.

В нашей семье было две кошки и два кота: Белка и Долька, Арчибальд и Артурчик. Весной 2023 года Арчибальд и Белочка ушли в другой мир: Арчибальд — от старости, а Белка — из-за внезапной болезни.

Изначально мой проект был площадкой для продажи именных керамических мисок для кошек: я занималась каллиграфией и очень хотела делать красивые кормушки для животных. Я договорилась со своей бывшей одногруппницей, которая как раз увлеклась керамикой, что будем делать миски вместе. На отработку технологии ушел примерно год, и все это время я выкладывала в свои соцсети забавные каллиграфии на кошачьи темы.

Как-то раз ради интереса я сделала комикс, и он внезапно зашел. Тогда я почти сразу перешла только на рисование комиксов — именно это нравилось мне больше всего. В итоге проект стал полностью посвящен им.

Я выкладываю комиксы во всех соцсетях, делаю сувениры — кружки, плакаты, наклейки и железные значки, каждый год печатаю календари. Также я выпускала свои комиксы в книгах: первая была самиздатом, а вторая, с издательством, стала бестселлером в книжных магазинах. Еще вместе с мужем мы разрабатываем небольшие веб-игры про наших котиков.

Можно сказать, что проект создавался под руководством Белочки: она всегда приходила ко мне на колени, когда я работала. В комиксах у нее было амплуа строгой начальницы, и именно она стала героиней судебной истории — на пижаме был принт с ней.

Комикс с Белкой я нарисовала еще в 2018 году и опубликовала в «Инстаграме». Позже я размещала его повторно, а в 2020 году переделала — из двух иллюстраций сделала одну.

Меня возмутила эта ситуация: по закону плагиатом считаются иллюстрации, которые похожи на оригинал «до степени смешения» — их легко спутать, а также те, что содержат в себе 70% первоначальной версии. Поэтому я решила разобраться с брендом.

Другая моя подписчица посоветовала очень хорошего юриста по авторским правам. Я обратилась к ней, и мы начали работу. В первую очередь нужно было собрать доказательства, что именно я автор комикса. Мы нашли несколько вариантов, как это сделать.

Публикация в сети. Это самое простое и действенное: кто первый запостил в интернет, тот и автор. В нашем случае, как ни парадоксально, пост был в запрещенной соцсети. Суд зачел бы это доказательство, так как решение о блокировке приняли в 2022 году, то есть уже после первой публикации моего комикса в 2018 году.

Публикация в печатном издании. Также принимается публикация в книге или на подобном физическом носителе, у которого есть регистрационный номер и дата подписи в печать. В моем случае это был ISBN — международный стандартный книжный номер — на книге. Дополнительно еще была статья с комиксом на известном развлекательном сайте с датой публикации.

Исходник иллюстрации. Мы не использовали этот вариант. Принято считать, что для доказательства авторства можно обойтись только исходным файлом, на котором иллюстрация разбита по слоям: контур на одном слое, цвет на другом, фон на третьем. Но это заблуждение: время создания файла можно легко изменить, а создать видимость слоев у простых иллюстраций можно всего за пару минут.

Мы с юристом написали и отправили производителю одежды досудебную претензию — в ней указали все доказательства моего авторства, которые удалось собрать.

Документ отправили сразу на два адреса: юридический и фактический. Их легко найти — они просто гуглятся по названию компании. Отправление было с описью вложения и с трекинг-кодом для отслеживания. Это важно для суда.

Мы требовали выплатить компенсацию — миллион рублей. По закону за подобное нарушение можно получить до 5 млн рублей, но чем выше сумма, тем больше шансов, что ответчик легко с ней не расстанется. А еще от нее зависит госпошлина, если дело все-таки дойдет до суда: чем больше сумма, тем больше пошлина.

Спустя пару недель мне позвонили и пригласили в офис на переговоры — я поехала с мужем, без юриста. Там мы сделали запись всего разговора с разрешения представителей компании. Но в суде эту запись решили не использовать: они могли сказать, что имели в виду не то.

Общение с брендом было максимально вежливым: мне не угрожали, не запугивали. Обтекаемо сказали, что их дизайнер вдохновился моим комиксом, но кошка не такая и придраться я могу только к тексту. А еще — что пижамы не продались совсем. Хотя по статистике маркетплейса спрос был хорошим.

Также представители компании добавили, что в суде я ничего не добьюсь и «ради моего же блага» они советуют договориться мирно. Предложили поделить прибыль, чтобы и мне что-то досталось, и у них осталось. В итоге компенсация составила бы 45 000 ₽. Такой размер они мотивировали тем, что столько получают их дизайнеры.

При этом бренд требовал, чтобы я передала права на использование моего комикса, чтобы все выглядело так, будто мы сотрудничали по закону. Когда я сказала, что эта компенсация ни о чем, они очень удивились и стали спрашивать, сколько я зарабатываю. К слову, за подобную коллаборацию, когда она оформлена как надо и по закону, я обычно получаю гораздо больше.

Юрист потом прослушала запись и дала оценку тому, что было. Перед переговорами она сказала нам с мужем, чтобы мы ничего не подписывали и не решали на месте.

Позже я сказала компании, что готова на мировое за 250 000 ₽. Но они не согласились.

Чтобы запросить адекватный размер компенсации, можно посмотреть финансовую отчетность организации, но бренд даже по запросу суда мог в этом отказать. На встрече нам с мужем показали какие-то документы, но мы отнеслись к ним с недоверием.

Юрист изучила судебную практику по компании. Так мы узнали, что у них уже был суд по авторским правам практически с такой же историей. Бренд проиграл, но подал апелляцию, итога до сих пор нет. Еще было одно мировое соглашение с блогером, фото которого они использовали. Тогда компания договорилась с ним на 300 000 ₽ — на это я и стала ориентироваться. Это уже был своего рода прецедент.

Я посчитала, что наш случай посложнее: кошка была перерисована. Поэтому снизила компенсацию до 250 000 ₽. В целом, возможно, я согласилась бы и на меньшую адекватную сумму. Но 45 000 ₽, которые предложила компания, меня не устраивали.

После переговоров дело стало принципиальным: я бы хотела, чтобы в дальнейшем творческое сообщество могло ориентироваться на мое дело примерно так же, как я ориентировалась на случай с тем блогером. Я была готова к тому, что по суду мне могут выплатить гораздо меньше. Но меня бы удовлетворило, если бы факт нарушения моих прав официально признали.

Юрист готовила иск, а я поехала к нотариусу заверять карточку товара на маркетплейсе. Можно было пойти к любому, но я выбрала этого по совету юриста.

Нотариальное заверение. Я думала, что все просто: приходишь со скриншотом, на него ставят печать. На самом деле нотариус сначала заходит на страницу поисковика, потом на страницу маркетплейса, а там уже на страницу товара — за каждый переход надо платить.

Если страницу приходилось скроллить — это уже два скриншота и дополнительная плата. Нотариус пару минут прицеливалась, как заскринить так, чтобы вся информация с карточкой товара влезла в один скриншот. За все я отдала 10 000 ₽ и получила увесистую стопку бумаг.

Госпошлина. Наше дело должно было рассматриваться в арбитражном суде. При иске на миллион госпошлина на тот момент составляла 23 000 ₽. Дополнительно мы хотели получить запрет на использование и продажу изображения, за это была еще одна пошлина — 6000 ₽. Уплатить можно в любом банке, и лучше дополнительно попросить сотрудников поставить на чек синюю печать: без нее суд может придраться.

После уплаты мне написала юрист и сказала, что наше дело будет рассматривать другой суд — Замоскворецкий районный. Госпошлина там была меньше — 13 200 и 300 ₽, — а то, что я уже уплатила, надо было вернуть. Для этого я написала заявление в арбитражный суд, отвезла туда и сбросила в ящик для обращений: так быстрее и надежнее, чем отправлять почтой. Через неделю суд выдал мне справку, и я отдала ее в налоговую вместе с заявлением, в котором указала свои реквизиты. Деньги должны перевести в течение 30 дней. Часть суммы — 23 000 ₽ — мне вернули, а оставшиеся 6000 ₽ так и не пришли — надо разбираться.

В случае победы госпошлины можно взыскать с ответчика, но есть нюанс: это рассчитывают в процентном соотношении с выигрышем. Например, если мы запросили миллион, а выиграли половину, то ответчик возвращает только половину пошлины.

Вся история с подготовкой длилась примерно год — в основном из-за того, что я тормозила. То было слишком много работы, то я писала вторую книгу и отправляла в печать, то занималась возвратом пошлины. На самом деле мне просто психологически тяжело было заниматься документами: боялась ошибиться и случайно прикрепить что-то не то. Так что все могло быть в три раза быстрее.

Где-то в октябре я отправила финальный иск ответчику, а 2 ноября подала документ в Замоскворецкий районный суд Москвы.

Оставление иска без движения. Через две недели, 16 ноября, мы узнали, что наш иск оставили без движения. Юрист дозвонилась до помощника судьи, и тот сказал, что в деле не хватает данных о дате и месте моего рождения. Это был единственный раз, когда мы сумели дозвониться до суда.

Комичность ситуации в том, что все запрошенные данные уже были в иске: там была полная копия моего паспорта. Но, как объяснила юрист, это хитрый лайфхак, чтобы сдвинуть разбирательство, когда судья завален работой.

Мы предоставили эти данные в начале декабря, хотя срок был до 10 января. Если бы мы этого не сделали, то производство по делу прекратили бы. В канцелярию я подала обычную бумажку, где были напечатаны дата и место моего рождения.

Потом мы стали звонить в суд, но нам никто не отвечал, а в канцелярии говорили, что надо обращаться к судье, которого не было на месте. Позже я поехала к его помощнику в приемный день. Тот объяснил, что дело приняли, но судья еще на больничном, поэтому данные в системе не обновили, и оно пока «оставлено без движения». Посоветовал ждать приглашения на предварительную беседу. Вскоре так и произошло — ее назначили на 14 февраля.

Параллельно я написала пост про нашу ситуацию, который получил большую огласку. Практически все творческое сообщество меня поддержало — делали репосты. Немного было тех, кто писал, что я жадная, и возмущался, как мне не стыдно тянуть деньги из крупного производителя одежды.

Поддержка. Подписчики приняли произошедшее за личное оскорбление и кинулись писать гневные сообщения в аккаунт бренда — он их оперативно удалял. Делали они это по своему желанию, но если бы я попросила их об этом в посте, то могла бы получить от компании иск о защите деловой репутации.

Советую с подобной оглаской быть очень осторожными — всегда консультируйтесь с юристом. Например, слова «плагиат», «воровство» и тому подобные лучше не использовать, так как это юридические понятия. Такие факты устанавливает суд, и писать так можно только после его решения. До суда лучше говорить «по моему мнению, использовали мою интеллектуальную собственность» — выражать оценочное суждение и избегать категоричности.

После шумихи представители компании снова со мной связались и предложили поднять выплату до 80 000 ₽. Я ответила, что моя позиция не поменялась, и они пропали.

Критика. Про судебные похождения я тоже писала в блоге. Мне приходило много сообщений о том, что мы с юристом все делаем не так: оформляем не те документы, платим не те пошлины, даже идем не в тот суд. Кто-то просто писал, что у них было по-другому и я делаю какую-то дичь. Затем, как правило, эти люди предлагали свои услуги. Намекали, что уж они-то защитят меня как надо.

Тут важно понимать, что в судах все меняется каждый день. И если полгода назад вы что-то делали по-другому, то сегодня это может не сработать.

Мошенники. Пару раз мне писали юристы, которые говорили, что уже судились с этой же компанией, и обещали мне миллионы. Когда я просила их назвать номер дела, они говорили, что дадут его, только если я их найму.

Полезная обратная связь. Мне написали ребята, которые действительно судились в тот момент с брендом, честно рассказали, как идет их дело и как себя ведет ответчик. Они выиграли 100 000 ₽, но компания подала апелляцию.

У них был спор между организациями — принято считать, что в таких случаях присуждают меньшую сумму, чем если с компанией судится обычный человек. Не знаю почему, но многие писали, что людей суды любят больше. Возможно, это просто легенда.

Как только дело появилось в системе суда, со мной по электронной почте связался представитель компании и сказал, что они готовы согласиться на мои изначальные требования — 250 000 ₽. Я ответила, что мне надо подумать.

Вся история с судебными документами велась параллельно переговорам — я не прекращала подготовку к разбирательству, потому что бренд в любой момент мог отказаться от мирового. Как рассказывала юрист, некоторые могут передумать буквально перед его подписанием. А если бы мы упустили время, пришлось бы заново подавать все документы.

Мы с юристом склонялись к мировому соглашению по нескольким причинам.

У судьи не было опыта рассмотрения таких дел. Юрист проанализировала практику нашей судьи по искам о нарушении авторских прав за последние пять лет. У нее не было ни одного такого дела. Скорее всего, она обратилась бы за помощью к своим коллегам или председателю суда. Всего у Замоскворецкого суда было только два подобных дела, и компенсацию тогда утвердили в размере 100 000 ₽ от заявленных 500 000 ₽.

Мы не смогли бы отстоять сумму своих требований. Сложность других прецедентов была в том, что суд просил у истца детальный расчет размера компенсации. А это объективно сложно сделать.

Ответчик мог затягивать дело. Также юрист опасалась, что бренд будет давить на отличия их продукции от моего комикса и потребует экспертизу. Она в среднем длится 10 месяцев, а результат сильно зависит от личности эксперта.

В итоге юрист заключила, что мировое соглашение — лучший для нас вариант. Но уточнила, что финальное решение за мной. Я согласилась на мировое, к тому же оно полностью удовлетворяло мои требования.

На тот момент я потратила 30 000 ₽ на подготовку к суду, поэтому попросила увеличить сумму на 30 000 ₽. Компания согласилась, и дальше начались переговоры, которые продлились месяц.

Согласились они очень быстро и, как мне показалось, радостно. Видимо, думали, что я сильно увеличу сумму соглашения. Но это мои догадки.

Бренд спросил, кто будет готовить мировое. Мой юрист ответила, что по правилам деловой этики его готовит сторона, которая его предложила, — мы бы внесли в их версию правки. В итоге мы получили проект соглашения, в котором внезапно появился пункт о неразглашении. По нему я вообще не могла бы говорить о том, что мы о чем-то договаривались.

Мы взяли документ на доработку — убрали пункт о неразглашении и никак это не прокомментировали. Компания сказала, что для нее этот пункт принципиален, но для нас он был очень странным, ведь все судебные решения есть в общем доступе. Как мне кажется, бренд вставил этот пункт из-за моей небольшой публичности — просто чтобы я никому ни о чем не рассказывала.

Я согласилась только на конфиденциальность касательно суммы сделки. И при этом компенсация увеличивается на N тысяч. Бренд ответил, что они отказываются от своего требования, соглашаются на 280 000 ₽ и передают документы на подписание гендиру.

Сначала они предложили подписать документы мне, а им отправить уже подписанные бумаги. Юрист сказала ни в коем случае так не делать, потому что я могу потратить свое время, а они внезапно решат внести правки. Придется подписывать все заново и ездить к ним опять. Так и случилось.

Через пару дней они написали, что все-таки требуют конфиденциальность, но согласны на частичную — только суммы сделки.

По закону все пункты договора понимаются буквально: я не могу называть точную сумму, но могу говорить «получила больше 280 000 ₽». Может, расчет был на то, что я не догадаюсь. Не знаю.

Компания затягивала подписание документов, и в какой-то момент мы с юристом уже решили, что переговоры сорвались. Я написала представителю бренда. Оказалось, что гендир в командировке и вернется в ближайшие дни.

13 февраля, за день до предварительной беседы, я получила от компании три подписанных экземпляра и тоже их подписала. Один экземпляр остался у них, а два других — у меня: один — мой, второй нужно было отнести в суд вместе с ходатайством об утверждении мирового соглашения.

Также во время передачи документов мне сказали, что на беседе с судьей будет представитель бренда.

Перед судом юрист предложила оформить на нее доверенность на всякий случай. По идее, для мирового она была не нужна. Но я побоялась очередных сюрпризов и решила, что лучше перестраховаться. Выбрала ближайшего нотариуса у дома, за доверенность заплатила 1500 ₽.

Беседа в суде была назначена на 14 февраля в 11:00, мы с юристом были на месте в 10:10. В коридоре у кабинета стояло человек десять — у всех были заседания до нас. Очередь не двигалась.

Периодически из кабинета выходила секретарь судьи и спрашивала, кто пришел на предварительную беседу. Она выглядела так: люди приходили в назначенное время, ждали час или два, а потом выходила секретарь и говорила, когда им нужно прийти в следующий раз. Все.

В одну такую вылазку мы поймали секретаря и сказали, что у нас подписано мировое соглашение и нам нужно, чтобы суд его утвердил. В судах очень радуются мировым — так меньше работы, поэтому нам сказали, что между заседаниями нас пригласят и мы все подпишем. Только это будет происходить без судьи, поэтому необходимо присутствие обеих сторон.

В целом дальше все прошло без проблем. Представитель компании немного опоздал, но через час мы дождались окна у секретаря, прошли в зал заседаний, все подписали и отдали флешку с проектом мирового соглашения. Он необходим для определения суда.

Секретарь сказала, что определение будет примерно через семь дней, о его готовности можно узнать по телефону. После получения определения у бренда будет 10 дней для того, чтобы перевести мне необходимую сумму. Если этого не произойдет, делом займутся приставы.

Из суда мы вышли примерно в 13:30.

Спустя семь дней мы, как обычно, безуспешно пытались дозвониться до помощника судьи. Я поехала в суд. На месте оказалось, что все помощники в отпуске и их обязанности выполняет секретарь. При этом она также присутствовала на слушаниях.

Через час я ее выловила на выходе из зала и спросила про наше определение. Через 20 минут его вынесли. Мне показалось, что документ распечатали и подписали прямо в тот же момент.

Вообще, все сотрудники суда были максимально вежливыми и старались помочь. У меня сложилось впечатление, что работы у них в сто раз больше, чем может вынести обычный человек.

Через несколько дней вся выплата пришла мне на карту. Приятный момент: компенсация за использование прав на произведение не облагается ни НДФЛ, ни НДС. Если бы выплата пришла на счет ИП, налоговая могла бы потребовать разъяснения. Но я самозанятая, а их, как и физлиц, ФНС так сильно не проверяет.

Эта история заняла примерно два года. Все могло пройти быстрее, но мой юрист не практиковала в полном объеме, поэтому распечаткой и отправкой документов занималась я и затягивала это дело. Всей юридической частью занималась юрист — именно благодаря ей мы добились успеха.

Всего на разбирательство я потратила 61 849 ₽, и результат однозначно того стоил, я бы еще раз прошла этот путь.

С юристом у нас был договор, что оплату она получает только в случае выигрыша. Ее услуги обошлись в 28 500 ₽.

Для нас с юристом это дело было принципиальным: почти никто верит в защиту своих авторских прав, а зря. Поэтому компании продолжают систематически их нарушать и прикрываться тем, что не догадались, что у картинки в интернете есть автор.

Мало кто знает, сколько стоит такое нарушение. Поэтому, если компании попадаются, то предлагают 45 000 ₽ компенсации и еще требуют права в придачу. У меня много подписчиков и много знакомых иллюстраторов и комиксистов — хотелось показать на своем примере, что стоит защищать свои права.