Как мне удалили меланому

С детства у меня было много родинок. Помню, как считала их во время летних каникул, когда гостила у бабушки. Потом перестала обращать внимание и замечать, если что-то менялось.

В семье и у друзей не было привычки пользоваться солнцезащитным кремом или задумываться о том, когда и в чём ты вышел на улицу в летний день. Может быть, в раннем детстве мне и говорили «Надень панамку!», но я этого не помню. Родители, бабушки и дедушки были из деревни, для них нормой было проводить целые дни на сенокосе или прополке, иногда специально раздеваться, чтобы загар был ровнее. Там же в деревне я проводила все летние каникулы, а после поступления в университет летом ездила на юг: почти круглые сутки на улице, по-прежнему без защиты от солнца. В общем, инсоляции хватило с запасом.

В 2018 году (мне было 32) одна из родинок начала расти: из небольшой круглой она превратилась в вытянутую и неровную, стала краснеть. Место было не самое заметное — на ноге над коленом, сзади. Можно увидеть случайно, но в глаза не бросается и даёт возможность забыть и не думать. Не обращала внимания до того момента, когда услышала от гинеколога на приёме «ой, нехорошая родинка, надо бы удалить!». Подумала «ну да, надо бы» и забыла об этом на полгода.

Летом поехала на музыкальный фест, который проводили в очень неудачном месте — на июльской жаре не было ни деревьев, ни тентов, негде было спрятаться от солнца. После двух дней на фесте я заметила, что родинка припухла и начала болеть, решила сходить к врачу. Не сразу поняла, что нужно именно к дерматологу, выбрала врача случайным образом — у неё одной был приём в удобное для меня время. Считаю этот выбор огромной удачей: оказалось, что мой врач — один из главных специалистов в обрасти онкологии кожи в нашем городе и регионе.

Диагноз поставили сразу же после осмотра, сообщили очень бережно и корректно.

Операцию назначили в день осмотра, предложили два варианта: через систему ОМС, с направлением через поликлинику в областную больницу, или у врача, которая проводила диагностику, на базе кафедры областного медицинского университета. Выбрала второй вариант.

Операция была бесплатной, но перед госпитализацией я проходила много обследований. Все УЗИ, КТ, МРТ и анализы крови я делала платно в частных клиниках, чтобы сэкономить время. В 2018 на все обследования потратила около 25 000.

Самым долгим при подготовке была госпитализация: бесконечные бумажки, очередь в приёмном покое, повторные анализы крови «для протокола». Другой подготовки не было, если не считать психологической: наполнила день накануне операции любимыми занятиями и встречами с близкими людьми. Помню, вечером ходили с друзьями смотреть «Лето».

Операцию проводили под местной анестезией. Врач прекрасно владеет искусством общения с пациентами и умеет объяснять сложные вещи простым языком. Ответила на все вопросы, которые я дрожащим голосом задавала, объяснила, что нужно будет делать сразу после операции и в течение года после.

В операционной уже шла операция другому пациенту под общим наркозом. Меня одели в стерильный халат, обувь и головной убор, выдали маску и провели к операционному столу. Сделали глубокий разрез с большим запасом по краям и в глубину, удалили опухоль и зашили. Всё заняло около 40 минут.

Больно не было ни до, ни после. Из-за расположения меланомы я лежала на животе и не видела, как проходила операция. Помню, что отвлекаться от страха и переживаний помогали разговоры нейрохирургов у соседнего стола: они весело обсуждали бесконечный ремонт и подготовку детей к школе.

Сразу после операции я переоделась и поехала домой на общественном транспорте, не было никаких ограничений в движении или постельного режима, хотя иссечение было глубоким. В течение нескольких дней мне делали перевязки, через две недели в больнице сняли швы (совсем не больно и незаметно).

Вырезанную родинку отправили на гистологию, чтобы уточнить диагноз, меня попросили сдать генетический тест. Он оказался положительным: у меня есть ген, который способствует возникновению рака кожи. Видимо, мне не повезло: генетическая предрасположенность с одной стороны, а с другой — многолетнее наплевательское отношение к ультрафиолету.

После того, как были готовы результаты гистологии, врач не назначила дополнительного лечения. Я должна была регулярно проходить обследования: УЗИ брюшной полости, лимфоузлов, места операции, малого таза, сдавать анализ крови и посещать онкодерматолога для осмотра. В первый год я делала это каждые три месяца, затем раз в полгода, сейчас — один раз в год. Все обследования я делаю платно в частных клиниках, трачу деньги, но экономлю время и нервы.

Сейчас я продолжаю наблюдаться у врача. Иногда прихожу на осмотры чаще, чем нужно, если переживаю из-за новой родинки или чего-то необычного на коже. Сама операция не сильно изменила мою жизнь, но диагноз заставил пересмотреть приоритеты, отношение к себе, образ жизни.

Я пользуюсь хорошими средствами для защиты от ультрафиолета, стараюсь не выходить на улицу в тёплые месяцы после 11 и до 16 часов, отказываюсь от просьб и предложений родственников, друзей и коллег, если они мешают соблюдать эти правила. Больше не хожу в походы, не загораю. Понимаю, что не смогу поехать в несколько мест, где мне нравится бывать, но где невозможно соблюдать правила безопасности.

Операция была бесплатной. Все обследования до операции я делала платно в частных клиниках и крупных медицинских центрах: УЗИ брюшной полости, малого таза, лимфоузлов, мягких тканей, КТ лёгких и анализ крови в 2018 обошлись примерно в 25 000. Примерно столько же стоили регулярные обследования после удаления опухоли. Сумма могла меняться, если к этому списку добавлялись другие процедуры. Например, один раз я делала генетический тест (он стоил 12 000), один раз — МРТ головного мозга (6000).

Сейчас стоимость этих услуг выросла, но я успела завести несколько скидок (например, в лаборатории, где делаю анализ крови) и научилась оформлять налоговый вычет за лечение.

Основной статьёй расходов на реабилитацию можно считать психотерапию, которую начала вскоре после операции.