Как я перенес геморрагический инсульт в 37 лет

В марте 2023 года, когда мне было 37 лет, у меня случилось внутримозговое кровоизлияние, по-другому — геморрагический инсульт.

За месяц до этого события я удалял варикозно расширенную вену на ноге. Анестезиолог, который консультировал перед операцией, сказал, что у меня слишком густая кровь, и попросил обратить на это внимание. Я кивнул, но уже через полчаса забыл о нашем разговоре — возможно, напрасно.

Расскажу, как развивался инсульт, какую операцию мне провели и как я чувствую себя сейчас.

Год назад я работал в такси. День, когда все случилось, помню как вчера. 23 марта в районе 17:45 я закончил работу и собирался передать машину сменщику. Перед встречей заехал в магазин за продуктами. Уже стоя в очереди на кассу, ощутил непривычно сильную усталость и головную боль. Но не стал на этом зацикливаться. Подумал, что сейчас сдам машину, приеду домой, поем, лягу спать и к утру все пройдет.

Когда приехал на место, голова разболелась сильнее. Я сидел в машине, ждал сменщика и размышлял над тем, что неплохо бы взять дополнительные выходные и нормально отдохнуть — и мозгами, и телом.

Последнее время я крутился как белка в колесе: с работы — домой, из дома — на работу. Очень устал. К тому же меня подкосил недавний развод. Какое-то время мы с бывшей женой продолжали по-дружески общаться, но за неделю до описываемых событий поругались так, что окончательно оборвали связь, — это стало для меня стрессом.

Сменщик Николай, он же друг, опоздал больше чем на час. Когда он появился, у меня уже нестерпимо болели правый висок и глаз — ощущения были такими, будто глаз клещами вытягивают из глазницы. Увидев, в каком я состоянии, Николай предложил поехать в больницу. Но я отказался, потому что был уверен, что приду в себя дома — нужно только поспать и отдохнуть.

Еще полчаса я ждал, пока друг примет машину. За это время мне стало хуже. Сил терпеть боль больше не было, единственное, чего мне хотелось, — вырвать глаз и выкинуть его подальше. В итоге я поддался на уговоры, и друг повез меня в больницу.

В 19:40 мы были в приемном покое. Я пожаловался медсестре, что мне плохо. В ответ она почему-то наехала: «Если вам так плохо, почему вы не вызвали скорую, а приехали на машине?» Из-за головной боли у меня не было сил спорить. Я ответил: «Или вы ведете меня к доктору, или я ложусь прямо здесь — и делайте что хотите».

С горем пополам меня зарегистрировали и отправили к кабинету невролога. Друг продолжал меня сопровождать.

В ожидании вызова, чтобы отвлечься от боли, я начал разглядывать плакаты, которые висели у кабинета. И тут понял, что дело пахнет керосином: я не мог прочитать ни слова, потому что буквы просто сошли с ума и гуляли по строчкам. С перепуга я начал шевелить всеми пальцами на руках и ногах и с помощью камеры на телефоне проверил мимику, но ничего необычного не заметил.

В этот момент вышел невролог и пригласил в кабинет. Там он провел стандартный осмотр. Меня попросили закрыть глаза, вытянуть руки и указательными пальцами дотронуться до кончика носа. Еще я сгибал ноги в коленях, руки в локтях, вертел головой из стороны в сторону и прочее. Когда все это я выполнил без заминок, врач осмотрел зрачки и велел ждать заключение у кабинета. Через пять минут он вышел и сказал, что проблемы не видит, но раз у меня такие боли, нужно сделать КТ головы.

Меня отправили в очередь на снимок. Голова продолжала нестерпимо болеть. Я обнял ее, закрыл глаз ладонью и согнулся в три погибели — сидевшие рядом люди смотрели на меня как на наркомана.

Минут через двадцать мне сделали КТ и попросили подождать результаты за дверью. Не помню, сколько времени я провел в ожидании. Помню только, как ко мне подошел врач и сказал: «У вас гематома в мозге — нужно срочно ехать в реанимацию. Проходите в этот кабинет, раздевайтесь и ждите каталку».

Что гематома — это и есть геморрагический инсульт, я узнал только спустя несколько дней, когда лечащий врач озвучил диагноз в беседе.

В 23:30 меня доставили в реанимацию. Я перелез с каталки на больничную койку и сказал: «Делайте со мной что угодно — только помогите, иначе я сейчас вырву себе правый глаз».

Надо отдать должное врачам и медсестрам, мной занялись сразу — подключили к аппарату, который отслеживал сердечную деятельность, и поставили капельницу с каким-то лекарством. Минут через пятнадцать боль начала затихать. Сохранялись только сильная усталость и проблемы со зрением: буквы перед глазами мерцали.

В реанимации я провел пять дней. Мне продолжали ставить капельницы и давали таблетки, какие — точно не знаю. Помню только, что были капельницы с магнезией и глюкозой. Кажется, количество жидкости, которое в меня влили, исчислялось литрами.

Вставать не разрешали, можно было только сидеть в кровати, опираясь на подушку. Для лежачего больного я чувствовал себя вполне сносно. Сильных болей, как в первый день, больше не было.

Каждый день ко мне приходил невролог. Осмотры повторялись как под копирку — «закройте глаза и дотроньтесь пальцем до носа», «согните руки в локтях», «согните ноги в коленях» и так далее.

Два или три раза меня повторно свозили на КТ. О результатах толком ничего не говорили. Я подозревал, что гематома продолжает увеличиваться, потому что врачи как-то с удивлением реагировали на то, что я по-прежнему адекватно выполняю их тесты и даже без запинок проговариваю скороговорки.

На шестой день меня перевезли в другую больницу — сказали, что там лучше обстоят дела с нейрохирургией.

Во второй больнице сделали новый снимок и успокоили, что гематома не растет — как была два сантиметра в диаметре, так и осталась. Я воодушевился: был уверен, что иду на поправку. Лечащий врач несколько раз пообещал: «Мы вас вылечим медикаментозно». Мне продолжали ставить капельницы, давать таблетки и делать уколы.

Но дни шли, а ситуация не менялась. Я постоянно ощущал усталость. Стоило пройти 20 метров по коридору, и я валился с ног — тело будто немело. Кое-как добравшись до койки, я падал на нее без сил. Аппетит пропал. Не хотелось даже сладкого, хотя я всю жизнь был сладкоежкой. Одно радовало: глаз больше не болел.

Так я пролежал 10 дней. Уже начал задумываться о вечном и подозревать, что от меня что-то скрывают и врачи, и родные.

Утро 15 апреля начиналось как обычно. Я смотрел в окно и пытался хоть немного порадоваться хорошей погоде — получалось не очень. Тут в палату зашел дежурный врач, спросил, как самочувствие, что болит. Я ответил:

• — Дикая слабость, голова немного кружится. Хочу домой.
  — Ясно, — кивнул врач и ушел.

Прошло около часа. Пришел другой врач с тем же вопросом. Я начал беспокоиться, что происходит что-то не то. Еще через час ко мне пришла делегация из трех врачей.

• — Как самочувствие?
  — Не очень.
  — Понятно. Готовьтесь к операции. Есть, пить нельзя. Позвоните кому-нибудь из близких, чтобы приехали и подписали разрешение на операцию.

Сказать, что я был в шоке, — ничего не сказать. Спросил:

• — А когда точно будет операция?
  — Через пару часов.
  — Почему такая спешка?
  — Зовите родных, вместе и поговорим.
  

Я решил не тревожить на ночь глядя родителей, позвонил сестре.

• — Ира, привет! Приезжай, а то мне скучно. Только поесть не привози, — не хотелось пугать ее по телефону.

Сестра приехала через час-полтора. Нас пригласили в кабинет этажом то ли выше, то ли ниже, уже не помню. Кое-как добрались. В кабинете нас ждал консилиум из тех же врачей.

На экран вывели мои снимки. Я увидел гематому, которая полностью занимала левую половину головы — от виска до затылка! До сих пор не понимаю, как я оставался в сознании и продолжал передвигаться. Кажется, врачи и сами были в шоке. По их словам, с таким инсультом я должен был лежать, смотреть в потолок и есть с ложечки.

Сестра ударилась в слезы. Я пытался ее успокоить. Врачи сообщили, что через отверстия в черепе собираются удалить сгустки крови из мозга. Нам сказали: «Возвращайтесь в палату, брейте голову, раздевайтесь и ждите каталку».

Пройдя на обратном пути через лестницу и длинные коридоры, я понял, что дико устал. Сестра кое-как сбрила волосы. В конце стрижки я уже в бессознательном состоянии сполз по стене на пол, чем сильно ее напугал. Под руки меня дотащили до койки, где я немного пришел в себя.

Сестре принесли документы на подпись. Потом пришли санитары с каталкой, и меня повезли в соседний корпус.

В операционной меня подключили к мониторам, поставили капельницу. Затем к лицу приложили маску, и я заснул.

Очнулся часа через два — в той же операционной. Видимо, чтобы проверить на вменяемость, врачи спросили, кто я и что тут делаю. Помню, что даже попытался пошутить — ответил что-то вроде «что я могу здесь делать, если вы меня только что прооперировали».

Меня повезли в обычную палату. Хотя перед вмешательством хирурги говорили, что на несколько часов разместят в реанимации.

После операции ощущалась сонливость и очень хотелось пить. В палате мне наконец дали немного воды — стало легче. Голова с левой стороны побаливала, но терпимо.

Ночью мне удалось немного поспать. Утром, когда проснулся, обнаружил, что из головы что-то торчит — оказалось, дренаж. В тот же день его удалили. В процедурную меня отвозили в инвалидном кресле, но уже вечером разрешили вставать — я смог самостоятельно дойти до туалета.

Через пару дней я начал приходить в норму. Ко мне вернулся аппетит, я стал выходить на улицу.

Еще три недели в больнице мне продолжали ставить капельницы и давать таблетки. А 8 мая меня выписали. Рекомендовали больше гулять, отдыхать и вести щадящий образ жизни. Запретили водить машину, курить, пить алкоголь. Две последние рекомендации выполнить было легко: я и раньше не курил и не злоупотреблял алкоголем.

После выписки я чувствовал себя нормально, если не считать, что у меня сохранялись проблемы со зрением: я по-прежнему не мог читать. В мессенджерах приходилось общаться звуковыми сообщениями. Способность различать буквы вернулась только в середине июля.

Через две недели после выписки я съездил в больницу — сделал МРТ и проконсультировался с нейрохирургом. Мне дали прежние рекомендации — не напрягаться и отдыхать. Больничный закрыли через месяц, но сесть за руль не разрешали еще месяца два — только в августе я смог вернуться к работе.

Сейчас чувствую себя хорошо. После инсульта я стал бережнее относиться к себе. Стараюсь больше гулять, летом много катался на велосипеде. Принимаю витамины и раз в полгода — препарат «Аспикард» для разжижения крови, который назначили в больнице. Пью его курсом в течение месяца — упаковка стоит примерно 4 BYN⁣ (113 ₽).

В сентябре я посетил невролога в районной поликлинике, потому что менял работу и нужно было получить справку, что мне можно водить. Врач провел стандартный осмотр — сказал, что все реакции в порядке.

После болезни я укрепился во мнении, что случайности не случайны. Если бы в тот день сменщик не опоздал в гараж, я бы отправился домой с еще несильной головной болью. И неизвестно, чем бы все закончилось, ведь я привык терпеть до последнего.