Как я полгода училась в языковой школе в Токио

В десятом классе я решила, что не хочу поступать в университет в России, а вместо этого отправлюсь в языковую школу в Японии.

Это было в 2012 году. К тому времени я уже 2,5 года изучала японский язык и дважды была в Токио в качестве туриста. В первый раз, еще в 15 лет, я летала туда одна на концерт любимой рок-группы. Тогда я совсем не знала языка, ехать было страшно, но оно того стоило.

Всю весну 2013 года я сама выбирала языковую школу, собирала документы и готовилась к тому, чтобы осенью уехать в Японию. У меня не было денег на оплату услуг агентств, которые помогают абитуриентам, поэтому я все делала самостоятельно. В этой статье я расскажу, как вы можете повторить мой опыт.

В языковых школах студенты изучают язык страны, в которую они приехали. Цель таких учреждений — за определенный период, от пары месяцев до нескольких лет, научить иностранцев разговаривать на новом языке. Самое важное в этом — общение с носителями языка: оно помогает глубже погрузиться в среду.

Кроме языковых предметов, в некоторых школах бывают факультативы по культуре и истории страны. Но там, где я училась, были занятия только по бизнес-японскому для продвинутых студентов, которые уже хорошо владеют языком.

В таких школах учатся только иностранцы. Большинство планируют впоследствии попасть в заграничный вуз. В Японии, чтобы поступить в вуз или колледж, нужно 12 лет школьного образования, а не 11, как в России. Поэтому россияне обычно отправляются в языковую школу минимум на 12—18 месяцев, чтобы «набрать» недостающий год.

Некоторые студенты приезжают с хорошим уровнем языка и весь год просто готовятся к поступлению в японский университет — примерно так, как российские школьники весь одиннадцатый класс готовятся к ЕГЭ. При этом не везде так можно: школы, у которых есть соответствующая аккредитация, обычно дороже, чем те, в которых год не засчитывают.

Еще языковая школа может быть полезна тем, кто хочет работать в Японии. Такие студенты обычно берут учебный курс на полгода-год, в процессе находят себе постоянную работу и меняют визу с учебной на рабочую. Есть и те, кто за время учебы женится или выходит замуж и просто меняет учебную визу на визу для вступивших в брак.

У школ есть разные курсы: как краткосрочные на 1—3 месяца, так и длительные — до двух лет. На краткосрочные курсы принимают студентов с 15 лет. Верхнего возрастного порога нет, но документы от заявителей старше 30 лет миграционная служба рассматривает строже. Поэтому не все языковые школы готовы принимать «возрастных» студентов.

Для коротких курсов оформляют краткосрочную визу. По ней нельзя ни подрабатывать, ни пытаться поступить в университет. Хотя, конечно, эти строгие правила при желании можно обойти. Для длительных курсов оформляют долгосрочную визу: по ней можно находиться в стране дольше трех месяцев и работать.

Школы отличаются друг от друга размером и расположением. Бывают большие и маленькие — по количеству учебных корпусов, общежитий и студентов; с персоналом, который говорит на вашем языке; в центре Токио или Киото и в совсем небольших японских городах. Есть даже школы на Окинаве — это самый крупный остров архипелага Рюкю в южной части Японии.

В школу можно поступить с любым уровнем языка — даже с нулевым. В 2013 году, когда я отправилась на учебу, я осваивала японский третий год, но у меня был только слабый N4 — это то же самое, что A2 в английском. То есть говорить я могла, но очень плохо.

Японские языковые школы готовят студентов к двум экзаменам. Первый — Japanese Language Proficiency, JLPT, или 日本語能力試験 — «Нихонго нореку сикэн». Он определяет уровень японского у тех, для кого этот язык неродной. Его ежегодно проводят во многих странах, в том числе в России.

У JLPT пять уровней сложности:

• N5 — начальный, аналог уровня А1 в английском;
• N4 — элементарный, как уровень А2 в английском;
• N3 — средний, как английский B1;
• N2 — средне-продвинутый, как B2 в английском, но официально считают, что он ближе к С1;
• N1 — продвинутый, примерно как С1 в английском, хотя официально считают, что это аналог С2.

Летом 2019 года я сдала экзамен JLPT на уровень N3, а спустя несколько месяцев, в декабре, — на N2.

Второй экзамен — 日本留学試験, «Нихонго рюгаку сикэн», — вступительный для иностранных студентов и аспирантов, которые хотят попасть в японские вузы. У него нет уровней сложности: студенты просто набирают баллы за задания, как, например, в TOEFL. Этот экзамен я никогда не сдавала.

Уехать в Японию без языковой школы возможно, но сложно. Обычно в этом помогают стажировки или гранты от родных вузов. Например, мои ученики часто поступают на востоковедение ради этой возможности. Можно уехать и по работе: например, в Японии очень ценят ИТ-специалистов — им даже не всегда нужен японский, достаточно хорошего английского.

Когда я выбирала языковую школу, важнее всего для меня были ее стоимость и расположение. Я рассматривала варианты только в крупных японских городах — Киото, Осаке и Токио — и остановилась на столице. Еще я подумывала о пригородах Токио — Сайтаме и Чибе, — но поняла, что разница в цене будет несущественная, а жить в столице мне все-таки хочется больше.

Из токийских школ я выбирала между Sendagaya School и Naganuma School.

Обе школы находятся в популярных туристических местах: первая — вблизи Синдзюку, вторая — в районе Сибуя. Я планировала проводить все свободное время в центре города и много гулять, поэтому расположение школы было для меня так важно. Кроме того, из центра удобнее доехать куда угодно.

В итоге я выбрала Sendagaya School. Школа и ее общежития располагаются на станции «Такаданобаба». Это одна из моих любимых станций в Токио, она находится на кольцевой ветке — Яманотэ. От нее за 20—25 минут можно дойти до Синдзюку. Кроме того, школа предоставляла бесплатный трансфер от аэропорта.

Кроме расположения школы, мне также подходил и график обучения — 5 дней в неделю во второй половине дня. Мне комфортнее ходить на занятия после обеда, потому что я ненавижу рано просыпаться. Кроме того, довольно скоро я нашла подработку, которую мне удавалось закончить до учебы, поэтому вечера у меня оставались свободными.

Еще одним важным условием был минимум студентов из России. Мне не хотелось все время общаться с русскоговорящими. Когда я подавала заявку в Sendagaya School, из России я была одна. Но в итоге со мной учились еще двое студентов из России и один русскоговорящий парень из Норвегии.

Из других плюсов школы — много дополнительных мероприятий. Например, учителя всем классом возили нас в Tokyo Disneysea — это тематический парк аттракционов. Мы оплатили только проезд в метро, а билеты нам подарила школа.

При этом я выбрала не самую дешевую школу: полгода обучения в 2013 году стоили 406 000 ¥ (134 980 ₽ по курсу 2013 года). В эту сумму входили взнос за рассмотрение документов, вступительный взнос, обучение и студенческая страховка.

134 980 ₽

я потратила на учебу в языковой школе за полгода в 2013 году

Сейчас правила изменились: уехать на курс в Sendagaya School можно только на год. Стоимость обучения — 816 000 ¥ (546 409 ₽ по курсу 2021 года).

Дополнительно студенты оплачивали:

1. Общежитие — 105 000 ¥ (35 624 ₽ по курсу 2013 года) за 3 месяца.
2. Единоразовый взнос при въезде в общежитие и депозит за ключи — 30 000 ¥ (10 178 ₽ по курсу 2013 года).
3. Постельный набор: футон — это толстый японский матрас, — одеяло, подушку и постельное белье — 10 000 ¥ (3393 ₽ по курсу 2013 года).
4. Коммунальные услуги — 9500 ¥ (3223 ₽ по курсу 2013 года). Их нужно было оплачивать ежемесячно.
5. Клининг в общежитии — 10 000 ¥ (3393 ₽ по курсу 2013 года). Его тоже нужно было оплачивать каждый месяц.

Я прожила в Японии полгода и потратила 327 000 ¥ (110 944 ₽ по курсу 2013 года):

• общежитие — 210 000 ¥ (71 248 ₽);
• клининг — 60 000 ¥ (20 357 ₽);
• коммуналка — 57 000 ¥ (19 339 ₽).

При этом, оглядываясь назад, я считаю, что выбрала прекрасную школу. Мне нравилось в ней абсолютно все: профессиональные учителя, ивенты для студентов, кураторы, которые всегда были готовы помочь, оригинальные учебные материалы, содействие в поиске подработок.

Кроме того, мы могли советоваться с преподавателями по поводу дальнейшей учебы. Например, учителя проводили с нами личные консультации, а еще к нам в класс приходили бывшие выпускники школы, которые сумели найти хорошую работу и остаться в Японии, и мы могли общаться с ними.

Организовать поездку в языковую школу можно через специальные агентства или самостоятельно.

Специальные агентства за деньги помогают вам выбрать школу, выполняют всю бумажную работу, организовывают трансфер и оформление в саму школу и общежитие. Два известных агентства, которые оказывают такие услуги, — Gaku и Manabo.

Gaku предоставляет разные услуги, за которые нужно платить отдельно, а у Manabo есть три пакета: базовый, стандартный и премиум.

Самостоятельно попасть на учебу сложнее, но дешевле. Вы сами выбираете школу, пишете туда, обо всем договариваетесь, затем собираете документы, получаете визу и отправляетесь в Японию. Этим вариантом я и воспользовалась.

Для начала я просто списалась со школой по электронной почте. Написала им, из какой я страны, сколько мне лет и какой у меня уровень японского. Также сообщила, что в Японии живет моя подруга, которая посоветовала мне эту школу, и что я хочу к ним на долгосрочный курс японского языка.

Я не очень хорошо знаю английский: разговариваю с ошибками, переписываюсь только через «Гугл-переводчик». Поэтому я до сих пор благодарна куратору моей заявки — девушке Венди, которая все лето мучилась, переписываясь со мной.

Венди подробно рассказала, что от меня требуется. Мы вместе выбрали полуторагодовой курс японского, и она отправила мне соглашение, прайс на учебу и перечень необходимых документов, которые я должна была собрать и отправить в Японию.

Еще мне нужно было выбрать одно из двух общежитий — расскажу о них подробнее дальше в статье, — оплатить обучение и жилье и решить небольшой тест, чтобы определить мой примерный уровень владения языком до прибытия в школу.

Обычно курсы в языковых школах стартуют 4 раза в год — в январе, апреле, июле и октябре. В некоторых школах их запускают 2 раза — в апреле и октябре.

Документы на учебу всегда нужно подавать заранее: школы проверяют их 2—5 недель. На долгосрочные курсы документы подают за несколько месяцев. Я начала готовить свои летом и еле успела на курс, который начинался в октябре.

Все документы я собирала сама, поэтому ни на что, кроме фотографий и международной почты, не тратилась.

Актуальный список документов обязательно сообщит куратор вашей заявки из языковой школы. Вот какие документы в 2013 году понадобились мне:

1. Копии моих паспортов — русского и заграничного, — свидетельства о рождении и школьного аттестата.
2. Копии паспорта и свидетельства о рождении моей мамы.
3. Справка с работы мамы, подтверждающая ее доход, потому что она оплачивала мое обучение. Это обычная справка на русском языке, в которой было написано, что моя мама работает в такой-то компании на такой-то должности. Официальный перевод справки мне не понадобился: я просто перевела ее на английский в одном из сообщений в переписке, этого было достаточно.
4. Спонсорское письмо от мамы. В нем она написала, что добровольно оплачивает мою учебу. Форму письма прислала школа. Мне нужно было заполнить только ФИО мамы и вписать фразу о том, что она согласна оплатить мою учебу. Письмо на английском языке.
5. Заполненная анкета. Ее Венди прислала мне на почту, я заполнила ее онлайн и отправила обратно. Вопросы простые: ФИО, возраст, национальность. Я заполняла ее на английском.
6. Подписанное соглашение на обучение. Его предоставляет школа, в нем вы подтверждаете, что ознакомлены со всеми правилами и уведомлены о вступительном взносе.
7. Копии всех японских виз — до языковой школы я была в Японии дважды.
8. Шесть цветных фотографий — как на загранпаспорт. Я делала их в фотоателье за 250 ₽.

Если к моменту поступления в языковую школу вы сдавали JLPT, то в пакет документов нужно добавить и сертификат о сдаче этого экзамена. Но в 2013 году у меня его не было.

Дополнительно, чтобы подтвердить уровень дохода семьи, мне пришлось приложить справку с работы дяди о его годовом доходе — около 1 000 000 ₽ — и спонсорское письмо от него. Годовой доход мамы — около 700 000 ₽, он едва перекрывал плату за учебу, которая составляла более 300 000 ₽ за полгода. А школа требовала подтвердить документами, что моя семья в состоянии оплатить обучение.

Поэтому дяде пришлось написать спонсорское письмо, в котором он соглашался оказывать мне финансовую поддержку. Он написал его по примеру маминого письма. Только после этого миграционная служба, с которой школа согласовывала все мои документы, дала мне зеленый свет.

Я переписывалась со школой с марта 2013 года, но приступила к сбору документов только в июле: в конце весны — начале лета я оканчивала школу и сдавала ЕГЭ.

На подготовку всех документов у меня ушло почти полтора месяца, так как мы с Венди переписывались с перерывами и она не сразу мне отвечала.

В начале августа я отправила все документы заказным письмом в Японию на адрес языковой школы. На пересылку потратила около 400 ₽. В ответ от миграционной службы мне должен был прийти Certificate of Eligibility (COE) — сертификат, определяющий статус заявителя в Японии. С ним я могла бы оформить студенческую визу в консульстве. Он долго не приходил. Сроки уже поджимали, и я очень переживала.

Сертификат пришел за две недели до предполагаемого отлета — 20 сентября. Я забрала заказное письмо на почте и 23 сентября поехала в консульство подавать документы на визу.

Долгосрочная виза в Японию отличается от краткосрочной студенческой или туристической: чтобы подать документы на ее оформление, нужно получить COE от миграционной службы. Но COE не выдадут, если вы не в состоянии оплатить свое обучение. Для долгосрочной визы нужно иметь определенный уровень годового дохода — от 1 500 000 ₽.

Кроме COE, для долгосрочной визы нужны:

1. Заграничный паспорт и его копия — только страница с фотографией.
2. Копия российского паспорта — страницы с фотографией и пропиской.
3. Копия сертификата COE.
4. Визовая анкета в двух экземплярах, заполненная на английском языке. Я заполняла ее по образцу.
5. Две фотографии 45 × 45 мм.

В 2013 году я прикладывала к документам копию брони авиабилетов. Но сейчас, судя по списку необходимых документов на сайте посольства, билеты уже не нужны.

Я подавала документы в Генеральном консульстве Японии в Санкт-Петербурге. Там выдают и туристические, и долгосрочные визы. Никаких собеседований в консульстве не было. Получить визу просто: вы приносите необходимые документы, сдаете их в посольство вместе с паспортом и в течение недели — минимум четырех рабочих дней — получаете его обратно с готовой визой. Гражданам России не нужно платить за визу.

Я подала документы 23 сентября и забрала свой загранпаспорт ровно за сутки до вылета в Японию — 2 октября.

Перелет в Японию из Петербурга долгий: прямых рейсов в Токио нет. Я чаще всего летаю «Аэрофлотом» или Japan Airlines с пересадкой в Москве, дорога занимает около 12—15 часов. В 2013 году я летела «Аэрофлотом». Билет в одну сторону стоил 27 284 ₽.

27 284 ₽

я заплатила за перелет из Санкт-Петербурга в Токио

Я прилетела в Токио 4 октября в 10:30 и оставалась в аэропорту до 16:00. К этому времени должна была приехать Танака-сан — сопровождающая, — чтобы собрать всех учеников и отвезти их в школу. К 17:00 нас собралось почти два автобуса.

Пока я ждала сопровождающую в аэропорту, успела заполнить таможенную декларацию — их выдают в салоне самолета, — пройти таможню, паспортный контроль и посидеть в кафе.

Процедура прохождения иммиграционного контроля в этот раз отличалась от двух моих предыдущих туристических поездок: меня направили в другую очередь. Там я сдала отпечатки пальцев и бесплатно получила свою карточку иностранца — residence card.

Эта карточка — главный документ для иностранцев в Японии. По-японски она называется 在留カード — zairyū kādo. Эта карта должна быть у всех граждан других стран, которые постоянно живут в Японии. Ее нужно носить с собой, чтобы вы в любой момент могли подтвердить свою личность и статус пребывания. Правда, полицейские остановили меня лишь однажды: они попросили показать карточку, посмотрели на нее и молча отпустили.

На карточке указывают ваши ФИО, возраст, национальность, адрес проживания, а также статус и срок действия визы. По сути, ее используют везде, как в России — обычный паспорт: без нее вы не сможете открыть счет в банке, купить симкарту или страховку.

В аэропорту можно оформить разрешение на работу, если заранее договориться об этом со школой. Но я не планировала сразу искать подработку, а работа, которую я позже нашла, была неофициальной, так что и тогда я не оформляла разрешение.

По закону с момента получения residence card в аэропорту у студентов есть две недели, чтобы зарегистрироваться в районной администрации по месту жительства, вписать в свою карточку адрес проживания и получить страховку — это обязательная процедура. Наша школа бесплатно помогла нам с оформлением всех документов и организованной группой отвезла нас для этого в администрацию на следующий день после прилета.

Мы пробыли в администрации несколько часов, потому что многие студенты, в том числе и я, плохо говорили по-английски и по-японски и кураторам приходилось помогать нам заполнять бланки. Но в итоге все получилось, и через несколько дней в школу привезли готовые страховки и обновленные карточки с адресами проживания.

На моем потоке большинство учеников было из Китая. Еще приехали студенты из Саудовской Аравии и ОАЭ, двое ребят из Англии, один русскоговорящий парень из Норвегии и несколько ребят из других европейских стран. В моем классе оказались две девушки и парень из Таиланда, единственная на всю школу студентка из Монголии, которая знала только одно русское слово — «бабушка», один парень из Египта и один из Вьетнама.

Ребят из России вместе со мной было трое. Я уже писала, что хотела бы, чтобы среди моих одноклассников не было русских. И вот пример почему.

Один из моих русских одноклассников был максимально неприятным: неопрятно выглядел, во все влезал со своим непрошенным мнением, перебивал других учеников на уроках и любил встревать в чужие разговоры на переменах. Несколько раз даже доходило до скандалов.

А еще он был очень набожным. Я нейтрально отношусь к религиозным людям, но, когда своим мировоззрением тычут в лицо и рекомендуют покаяться, это раздражает. Он носил с собой на уроки икону и целовал ее, периодически спорил с нашими одноклассниками-мусульманами и смущал этим всех, даже учителей. А еще он ездил с нами в ночные клубы только для того, чтобы объяснять, что мы все попадем в ад, потому что пьем алкоголь и занимаемся сексом до свадьбы.

Но среди моих одноклассников был и один из самых потрясающих людей, которых я когда-либо встречала, — русскоговорящий парень из Норвегии. Он родился в Таджикистане, переехал в Европу, обосновался в Норвегии и получил там гражданство. Русский язык он выучил самостоятельно, потому что на нем говорила его мама. Также он свободно владел английским и норвежским. Когда я рассказываю, что у меня был названный старший брат — таджик с норвежским паспортом, говорящий по-русски, с которым я вместе училась в Японии, это даже для меня звучит необычно.

Учеба началась через несколько дней после прилета и заселения — 8 октября. И она мне безумно нравилась.

Все началось со вступительного теста — его писала вся школа. По сути, это местный аналог международного экзамена JLPT.

В тесте было больше сотни вопросов. Первые две страницы состояли из очень простых заданий. Тех, кто не мог их выполнить — а такие были, — автоматически зачисляли в «нулевую группу». В следующие несколько недель они учили азбуку.

Ближе к середине теста вопросы стали сложнее — примерно на уровень N5, N4 и даже N3. У иероглифов постепенно пропадала фуригана — это подпись, как читается иероглиф, обычно она находится сверху или снизу. Последние страницы теста могли решить только ребята с уверенным уровнем N2 или N1. Я осилила примерно 40% теста, но из любопытства заглянула в конец: ни одного иероглифа оттуда я не знала.

По результатам теста меня зачислили в группу «Мидори-2». По уровню подготовки она была где-то между N4 и N3, что меня полностью устраивало.

В нашей школе названия классам давали по цветам: акаи — красный, киирои — желтый, мидори — зеленый. Было несколько классов каждого цвета, в зависимости от успеваемости. Дважды в неделю мы писали проверочные тесты, чтобы ученики могли перемещаться: кто-то уходил в класс выше, кто-то оставался в нынешнем или уходил в класс ниже. Я считаю, что это крутая система: возможность перехода — это дополнительная мотивация учиться и не оставаться в классе, в котором объясняют грамматику, которую ты уже знаешь.

График. Я ходила на занятия во вторую смену — с 13:30 до 17:40 — 5 дней в неделю. С утра учились только группы высоких уровней. Уроки длились 45 минут, между ними были перемены по 10—15 минут.

Опаздывать или прогуливать категорически запрещали — это сказывалось на баллах успеваемости. Например, в нашей школе два опоздания больше чем на 10 минут приравнивали к одному прогулу. А если посещаемость становилась меньше 80—85%, студентов наказывали так же, как за работу в запрещенных местах, — могли аннулировать визу и депортировать.

Я знаю, что за опоздания и прогулы наказывают даже в обычных японских школах и вузах. Часто студентов с плохой посещаемостью не принимают в колледжи, университеты и даже на работу.

А за хорошую успеваемость и пунктуальность студентов хвалят. Например, в некоторых школах им платят за это стипендии от 5000 ¥ (3357 ₽). Также отметку о дисциплинированности студента обязательно заносят в его личное дело.

Из предметов у нас был только японский язык и иероглифика, или кандзи, что, в общем-то, тоже японский язык. Из 10 уроков примерно 7—8 приходились на грамматику. Мы разбирали новые грамматические конструкции, пытались их понять, учились составлять с ними предложения устно и письменно.

Я больше любила те уроки, на которых мы говорили, а не писали. Например, когда мы читали вслух текст по строкам или абзацам, как делают в России на уроках литературы. Или когда мы вели диалоги друг с другом на заданную тему, а учителя поправляли, если мы где-то ошибались.

Чтобы студенты, которые плохо говорят по-японски, лучше понимали происходящее, учителя на уроках часто использовали английские слова. И это помогало англоговорящим студентам, но не мне. А еще в ход шли жесты, мимика, картинки и презентации, ассоциации, пантомима, более простые синонимы и даже полноценные сценки между учителями и учениками.

Мне сложно представить, как проходили занятия в классах для нулевых уровней. Приехавшая вместе со мной девушка из России рассказывала, что они разучивали детские песенки и стишки или просто сидели и прописывали знаки азбуки.

Учебники, по которым мы занимались, разрабатывала сама школа, и их пришлось покупать отдельно. Зато теперь я работаю по ним со своими учениками со средним уровнем, потому что привезла их с собой в Россию.

Чтобы купить учебники, в первые два дня занятий каждый ученик приходил в офис кураторов на первом этаже школы. За свои первые учебники и тетради я заплатила 9500 ¥ (3223 ₽ по курсу 2013 года).

3223 ₽

я заплатила за учебники и тетради

После Нового года пришлось купить другие учебники, я отдала за них еще 8000 ¥ (2490 ₽ по курсу 2014 года). Перед отлетом я продала их за 5000 ¥ (1696 ₽ по курсу 2014 года) девочке из более слабой группы.

Отдельных учебников по иероглифике не было: нам просто ежедневно выдавали распечатки. На занятиях по грамматике в дополнение к основному учебнику каждый день распечатывали тесты, объяснения, упражнения, списки слов и прочее. За неделю набиралась целая стопка этих распечаток, и наш с соседкой стол в комнате был похож на заваленный стол офисных сотрудников.

Тесты, чтобы определить текущий уровень японского, проводили дважды в неделю, иногда — трижды. Помимо них, были и другие — на знание иероглифов, лексики и мои нелюбимые — кихон, то есть аудирование.

Самыми простыми для меня были тесты на знание иероглифов. Учителя никогда не отходили от плана урока, поэтому, если ты честно вызубрил заданные 20 кандзи — иероглифов, — написать их проблем не было.

Аудирование давалось мне хуже всего, потому что я заранее начинала паниковать, что не пойму, не расслышу корректно, на секунду задумаюсь и пропущу суть вопроса. В итоге по аудированию я не поднималась выше 80%. Один раз удалось написать кихон на 33,5 из 34 баллов: мне снизили полбалла за верный, но некорректно написанный иероглиф. С остальными тестами проблем никогда не было.

В конце обучения студенты сдавали какие-то экзамены, но я не знаю подробностей, потому что вернулась в Россию раньше. Об этом расскажу дальше в статье.

В 2013 году у Sendagaya School было два общежития — отдельный дом в нескольких станциях метро от школы и два арендованных этажа в многоквартирном здании рядом со школой, где, помимо студентов, жили обычные японцы.

Первое общежитие стоило 150 000 ¥ (50 891 ₽ по курсу 2013 года), второе — 135 000 ¥ (45 802 ₽ по курсу 2013 года) за первые 3 месяца. Я жила во втором — в квартире. Изначально я заплатила за полгода обучения и 3 месяца проживания. В январе 2014 года я отдала еще 105 000 ¥ (32 679 ₽ по курсу 2014 года) за следующие 3 месяца.

78 481 ₽

я отдала за жилье в Японии за полгода

Я выбрала квартиру в многоквартирном доме, потому что это общежитие было дешевле и находилось ближе к школе, а значит, я экономила еще и на дороге. Плюс мне понравилось здание: первое общежитие было высотой всего в несколько этажей, а наше располагалось в многоэтажном доме, на крышу которого можно было пробраться.

Мне нравилось там жить, но нужно было соблюдать много правил: например, не шуметь после полуночи, чтобы не мешать другим жильцам. Но мы, конечно, все равно шумели. Консьерж сделал нам несколько выговоров, а учителя два раза поднимали эту тему на уроках, грозили пальцем и качали головой — мол, нехорошо. Но никаких серьезных санкций к нам не применяли. И мы все равно периодически устраивали загулы.

Я ходила пешком от квартиры до школы. Это занимало 2—3 минуты, поэтому иногда я приходила на занятия в пижаме или домашних тапочках. Многие мои одноклассники делали так же. Учителя относились к этому нейтрально. Конечно, на работе и в учебных заведениях существует дресс-код, но в языковых школах этого нет.

Квартиры были трехкомнатными. Мы жили по два человека в небольших, но уютных комнатах. У нас был длинный стол, двухэтажная кровать, большой шкаф, тумбочка с телевизором и дополнительная вешалка для одежды, а еще — выход на общий с соседней комнатой балкон, которым никто не пользовался.

В квартире не было ванной — только душевая и туалет. На общей кухне стоял холодильник, электрическая настольная плита и рисоварка.

Еще в нашем доме была прачечная только для студентов — другие жильцы ею не пользовались. Там стояли две стиральные и одна сушильная машина. Услуги прачечной входили в стоимость клининга.

Студентов было много, поэтому нужно было следить за своими вещами в прачечной. Соседи могли вынуть чужие мокрые вещи и начать стирать свои или вытащить влажную одежду из сушильной машины и закинуть свое постиранное белье. Я дважды попадала в такую ситуацию. После этого я перестала забрасывать белье в машинку и уходить, а оставалась до конца программы рядом и занималась учебой — читала тексты на японском, выписывала новые иероглифы.

Все квартиры в нашем общежитии делились на мужские и женские. Мужчинам запрещали входить в квартиры женщин, а девочки почему-то могли перемещаться как угодно. Стоило моему норвежскому другу переступить порог нашей квартиры, как соседка-китаянка выходила в коридор и начинала кричать. Я же совершенно спокойно спала в мужской квартире в комнате друга, и всем было все равно. При этом единственная в нашей школе трансгендерная девушка Мелани из Европы жила в мужской квартире: по документам она все еще была парнем.

Благодаря просьбе не селить меня с русскими я оказалась новой соседкой для единственной на всю школу девушки из Англии. Она жила там уже год. Помимо работы, у нее было два бойфренда, поэтому 5—6 дней в неделю я оставалась в комнате одна. Считаю, что мне очень повезло, потому что платила я, как и все, за комнату на двоих, но жила практически одна.

В двух других комнатах нашей квартиры жили китаянки. И если бы меня поселили с ними, я бы, наверное, сошла с ума. Знакомая девушка из России, которая жила с китаянкой, каждый день жаловалась на нее. Ее соседка практически все время, кроме уроков, была дома, к ней приходили другие китаянки, и начинался многочасовой галдеж. Еще они готовили очень пахучую еду на общей кухне и не жаловали уборку, поэтому их грязные кастрюли могли стоять несколько дней, пока не начнешь с ними ругаться. В мужских квартирах все было еще хуже — в общем коридоре уборщицы часто оставляли им предупреждения.

Еще в нашей квартире были тараканы. Думаю, это благодаря китаянкам, которые жили в соседней комнате. Тараканы были больше российских и умели летать! Сначала я очень их боялась, но на второй месяц жизни стала к ним равнодушна и даже часто убивала их голыми руками.

Многие школы не рекомендуют начинать работать, пока вы не адаптировались к учебному процессу и жизни в новой стране, потому что это может сказаться на успехах в учебе. Особенно это касается студентов с нулевым и начальным уровнями языка. А вот учащимся с уверенным японским часто советуют поскорее найти подработку, чтобы еще глубже влиться в социум и больше практиковать язык вне уроков.

Я начала подрабатывать в ноябре 2013 года, то есть через месяц после прилета. Так скоро, потому что быстро поняла, что трачу слишком много денег на развлечения, шопинг и тусовки с друзьями.

Иностранцы с долгосрочной визой могут официально устроиться на подработку — アルバイト — arubaito, или baito. Трудиться можно в кафе, ресторанах, комбини — маленьких магазинах, — некоторых барах, караоке и других развлекательных заведениях. Самые распространенные профессии — грузчик, уборщик, официант, кассир в кафе или магазине. Девушки часто устраиваются в модельные агентства: для рекламы нужны иностранные лица.

Жизнь в Токио

2516029

Студентам запрещают работать в ночных или хост-клубах, игровых заведениях и кябакура — это ночной клуб или бар с девушками-хостес, которые развлекают клиентов-мужчин выпивкой и разговорами. Наказанием может быть даже депортация.

К тому же в будущем, если окажется, что вы работали в запрещенном для студентов месте, иммиграционное бюро может отказать вам в рабочей визе.

А еще не получится устроиться, например, доставщиком еды или таксистом: это не запрещено, но русские водительские права в Японии не действуют.

Студентам-иностранцам разрешают трудиться не больше 28 часов в неделю. Можно иметь несколько подработок, главное — укладываться в разрешенную законом норму времени.

Обычно работу ищут через школу или центры занятости Hello Work. Эти центры предназначены и для японцев, и для иностранцев.

Если вы хотите действовать через школу, нужно попросить своего куратора и заполнить заявление. Я этого не делала, потому что нашла работу по знакомству, в школе об этом не знали.

Собеседования в Японии похожи на экзамен: к ним надо готовиться, и в первую очередь — морально. Нужно приходить в строгом костюме, с определенной прической и обязательно в туфлях. В общении необходимо использовать кэйго — вежливый японский язык.

Мне с работой помогла подруга. Благодаря ей мое собеседование отличалось от настоящих. Начальник подруги отвел меня в сторонку, спросил, как меня зовут и хочу ли я денег. Я вежливо ответила: «Да». А он сказал: «Ну что, пошли тогда», выдал мне бейдж и форму. Лучшее собеседование в моей жизни.

Через Мацукаге-сана, то есть начальника, я работала сразу в нескольких местах: в ресторане традиционной японской кухни при знаменитом отеле и в кафе на верхних этажах этого же отеля вместе с подругой.

В зал к посетителям меня не пускали. Я помогала на кухне, выносила чистую посуду, сортировала вещи на складе, развозила по этажам в другие рестораны осибори — это влажное полотенце, которое подают перед едой, чтобы вытереть лицо и руки. В общем, выполняла работу младшего помощника уборщицы.

Я выходила на смену 3—4 раза в неделю. Почти всегда до места ходила пешком, путь занимал примерно 1,5 часа. Доехать на метро от моей станции стоило 380 ¥ (129 ₽ по курсу 2013 года). На эти деньги я могла купить онигири — рисовые шарики или треугольники с разными начинками, — булочку и холодный кофе и держаться на этом весь день.

Иногда, когда было лень идти весь путь пешком, я доходила от станции «Такаданобаба» до «Ёёги» и там садилась на метро, потому что путь без пересадки стоил 220 ¥ (75 ₽ по курсу 2013 года).

Обратно я всегда возвращалась пешком. Работа начиналась в 07:00, я вставала около 05:00, к 07:00 была на месте, к 11:30 заканчивала, к 13:00 успевала дойти до дома и сразу отправлялась на уроки.

Я не работала в ресторане при отеле на постоянной основе, а всегда была приходящим сотрудником. Когда начальнику нужна была дополнительная рабочая единица, он писал мне в «Лайн» — это японский аналог «Телеграма», — говорил место, время и сколько он готов заплатить за эту работу, а я соглашалась или нет. Чаще всего я трудилась в ресторане отеля, куда пришла впервые, но были и другие места, в основном тоже рестораны и кофейни.

Официально меня не оформляли: везде, где подрабатывала, я числилась как временный сотрудник под фамилией того самого начальника. Из-за этого коллеги часто шутили и спрашивали, не полукровка ли я. Приходилось объяснять, что это не мой бейдж.

Одно время я думала уйти работать в комбини или в конкретный ресторан или кафе, например в «Старбакс». Но для меня это невыгодно: пришлось бы проходить настоящее собеседование и работать определенное количество часов, у меня был бы постоянный график, я не могла бы отказаться выходить на смену. К тому же я нарушала правила и иногда трудилась сверх нормы, пусть и в разрешенных местах.

Деньги за работу начальник просто скидывал мне на карту. Я никогда не спрашивала, в чем его выгода в этой схеме: мне хватало того, что я получаю от 1000—1500 ¥ (311—467 ₽ по курсу 2013 года) в час, а иногда и больше, и работаю, когда и сколько хочу. Для сравнения: минимальная почасовая оплата в «Макдональдсе» в то же время была около 750—850 ¥ (233—264 ₽ по курсу 2013 года), а в комбини — 900—1000 ¥ (279—311 ₽ по курсу 2013 года).

Одним из самых запоминающихся мест работы был университет на станции «Икебукуро» — это кольцевая ветка. Я работала там один вечер, но, наверное, никогда его не забуду.

Начальник написал в «Лайн» и попросил выйти вечером в кафе при университете — с 19:00 до 22:00. Я спросила, не много ли там будет народа, извинилась и напомнила о своем плохом японском. Начальник сказал, что туда ходит от силы три человека в день, потому что это кафе только для профессоров — студенты его не посещают. Я успокоилась и согласилась.

Сначала было очень скучно, время тянулось, я протирала пустые столы и бокалы, меняла чистые салфетки на еще более чистые и болтала с другими официантами.

А в 20:00 начали приходить люди — именитые профессора в пиджаках и с официальными приглашениями. В большом зале соорудили что-то вроде сцены, к 21:00 собралось более ста человек, приехало много уважаемых корейских профессоров и даже монахи из какого-то храма. Я не знаю, что это было за мероприятие, но предполагаю, что оно было посвящено химии или физике.

Я думала, что умру от страха, но после официальной части гости быстро напились и стали расспрашивать, не кореянка ли я — девушка славянской внешности с голубыми глазами.

В общем, начальник меня подставил, но я на него не злилась, потому что за тот выход получила почти целый ман — 10 000 ¥ (3112 ₽ по курсу 2013 года) — всего за пару часов работы. На следующий день деньги уже пришли мне на карту.

С ноября по март я получала 50 000—70 000 ¥ (15 561—21 786 ₽ по курсу 2013 года) в месяц. Всего я заработала 300 000—350 000 ¥ (93 368—108 930 ₽ по курсу 2013 года).

В Японии я часто ходила в ночные клубы с ребятами, с которыми успела подружиться. При этом совершеннолетие в Японии наступает в 20 лет. Следовательно, пить спиртное и ходить в бары и клубы многим из нашей компании, в том числе и мне, было нельзя.

В большинстве баров и ночных клубов охранники на входе проверяют документы и не пускают людей моложе 20 лет, но на «Роппонги» — это станция метро, центр ночной жизни Токио — закрывают на это глаза. Особенно когда видят иностранцев, потому что обычно в Токио это туристы, которые приехали тратить деньги. Значит, их можно пропустить, чтобы заработать. Мы этим пользовались и проходили в клубы. Но если бы об этом узнали в школе, то мы бы получили очень строгий выговор.

Наша компания состояла из троих русских — меня, набожного мальчика и девочки из Якутска. Ее все принимали за китаянку и постоянно разговаривали с ней на китайском, а она в ответ кричала: «I’m Russian!» И это каждый раз было смешно как в первый. Еще в нашей компании была трансгендерная девушка Мелани, мой друг из Норвегии и много китайцев.

Мой норвежский друг был нашим заводилой — каждый раз именно он становился инициатором очередного рейда на «Роппонги». Здесь расположено очень много баров и ночных клубов, и сюда стекаются иностранцы со всего Токио, чтобы развлечься. Это одновременно одно из самых шумных и популярных и в то же время опасных мест: там много иностранцев, которые не всегда адекватно себя ведут, и процветают мелкие кражи.

Обычно стоимость входа в клуб — 500—1000 ¥ (336—672 ₽). На станциях «Синдзюку» и «Сибуя» немного дешевле, чем на «Роппонги». В некоторых клубах для девушек вход бесплатный. Также во многих местах в плату за вход уже включен один алкогольный напиток, который можно получить на барной стойке.

Несмотря на то что я часто посещала клубы и бары, я практически не тратила на это деньги. Иногда мы скидывались на вход или алкоголь для компании, но в основном за все это платили ребята. За меня, например, часто платила соседка или норвежский друг. Еще к нам иногда подсаживались знакомиться японцы и тоже угощали всю компанию.

Тусовки до утра не мешали занятиям, потому что мы учились во вторую смену и могли отсыпаться. Но когда я нашла работу, стала меньше тусоваться, потому что уже не выдерживала такую нагрузку. И чем больше ребят из компании устраивались на работу, тем меньше мы куда-то выбирались.

Обычно я не готовила дома и ела в кафе или ресторанчиках: это не дороже, но экономит время. Японские офисные служащие тоже так делают: им проще забежать куда-то после работы, чем готовить дома.

Моя любимая забегаловка — Sukiya, すき家. Там недорого и вкусно. Я всегда беру одно и то же: гюдон с говядиной и сыром за 540 ¥ (362 ₽), мисо-суп за 80 ¥ (54 ₽) и овощной салат за 140 ¥ (94 ₽).

Привычные нам «Макдональдс» и «Бургер-кинг» в Японии тоже есть, но меню немного отличается. Например, мне очень нравились бургеры с креветками — у нас таких нет. Самый простой сет из бигмака, картошки и колы в японском «Макдональдсе» стоит 600 ¥ (403 ₽), макфлури — 250—300 ¥ (168—201 ₽).

В ресторанах с европейской кухней дороже: пообедать пастой вместе с напитком обойдется в 1500—2000 ¥ (1007—1342 ₽).

Вопреки стереотипу, суши и роллы в Японии — это не повседневная еда. Популярные в России «Филадельфия» и «Калифорния» с творожным сыром — это скорее американские блюда. В Японии есть только простые роллы с огурцом или лососем.

Основные компоненты суши — рис и свежая рыба. В остальном они отличаются друг от друга только начинками и способами оформления. Самый популярный и более привычный нам вид суши — нигиридзуси: они выглядят так же, как знакомые нам роллы с лососем или тунцом.

Чтобы поесть суши, японцы ходят в Кaiten-zushi — 回転寿司. Это рестораны, где посетители сидят рядом с конвейером: по нему ездят тарелочки с суши, которые только что приготовили. Часто повар стоит в центре помещения, а конвейер и стулья расположены вокруг него. С конвейера можно брать понравившиеся тарелки, также можно заказать у повара что-то конкретное из меню.

Одна порция — 1—2 штуки — суши с тунцом или лососем может стоить 100, 160 или 200 ¥ (67, 107 или 134 ₽). Варианты с икрой, кальмаром, угрем или желтохвостом дороже. Я обычно беру по паре тарелок с лососем, креветкой и икрой, одну — с тунцом, кальмаром или гребешком и обязательно одну с омлетом. Такой обед стоит примерно 1500—2500 ¥ (1007—1678 ₽).

Кроме ресторанчиков, я также ходила в супермаркеты. Мой любимый — Seiyu. Здесь я покупала плавленый сыр по 160 ¥ (54 ₽ по курсу 2013 года) за упаковку, молоко за 180 ¥ (61 ₽ по курсу 2013 года), хлеб за 150 ¥ (51 ₽ по курсу 2013 года) и готовые блюда. В Японии сложно наткнуться на некачественный продукт: вся готовая еда свежая, вкусная и недорогая. Когда до конца срока годности остается пара часов, все ценники переклеивают и ставят скидки в 20, 30 и 50%, чтобы люди успели разобрать.

В супермаркетах также выгоднее покупать напитки: там они дешевле, чем в комбини или jidouhanbaiki, jihanki — 自動販売機, — то есть в торговых автоматах. Например, за 100—120 ¥ (67—81 ₽) в комбини я могла купить 0,5 л моего любимого чая с молоком, а в супермаркете — 1,5 л.

Перед Новым годом нам сообщили, что впереди нас ждут почти две недели каникул. Тогда я решила навестить маму.

Я улетела 30 декабря, а вернулась в Токио 10 января. Во время каникул мы с мамой сели и поговорили о моей учебе, прикинули, сколько денег у нас осталось, и пришли к выводу, что мы, к сожалению, не потянем дальнейшую учебу.

Я думала о том, чтобы поступить в колледж в Токио, но после всех подсчетов стало очевидно, что мы с мамой не сможем потянуть 4 года учебы и общежитие, даже если обе будем работать. К тому же я так и не определилась, куда хочу поступать и хочу ли вообще. Мы приняли решение: я доучусь 3 месяца и вернусь в Россию весной 2014 года. Я расстроилась, но, с другой стороны, я и не планировала жить в Японии очень долго.

Вернувшись в школу, я сообщила руководству и своему куратору, что хочу сократить курс: подавая заявку, я указывала, что собираюсь учиться от 6 месяцев до полутора лет.

Мне объяснили, что если я не окончу весь курс, то не смогу получить сертификат об учебе. Поэтому мне придется вернуться в Россию, если я не планирую за это время найти работу и переоформить студенческую визу в рабочую. Я рассказала о ситуации в моей семье и о том, что хочу вернуться домой. После этого заплатила за 3 месяца проживания в общежитии и спокойно продолжила обучение.

Я вернулась в Санкт-Петербург в конце марта 2014 года. А в сентябре поступила в авиационный колледж при ГУГА и окончила его с отличием. Правда, красный диплом мне никогда не пригодится: авиация — это интересно, но работать в аэропорту или на воздушном транспорте я не хочу.

Японский язык не исчез из моей жизни: сейчас я работаю частным репетитором, у меня много учеников разного уровня — от начального до среднего. Я готовлю их к экзаменам, поездкам в Японию и помогаю им с поступлением в языковые школы.

Оглядываясь назад, я понимаю, что можно было выбрать школу дешевле, заниматься усерднее, читать документы внимательнее, обращаться с деньгами грамотнее, но я ни о чем не жалею. Это был классный опыт.

1. Тщательно выбирайте школу и рассматривайте разные варианты: не во всех заведениях возможна подработка, не все школы готовят к поступлению в вузы и колледжи, не во всех будет общежитие, которое вас устроит.
2. Не затягивайте с подачей документов — сэкономите себе нервы.
3. Выучите хотя бы азбуки. Конечно, можно уехать и с нулевым уровнем, но тогда в первую пару недель будет неинтересно. А выучив азбуки, вы значительно облегчите себе адаптационный период.
4. Устраивайтесь на подработку, даже если у вас все хорошо с деньгами. Это лучшая практика и отличный способ сломать языковой барьер.
5. Откладывайте и копите. На обучение и проживание в новой стране уйдет значительно больше денег, чем вы рассчитываете.
6. Определитесь, чего вы хотите в будущем. Моя учеба прервалась бы в любом случае, потому что тогда я понятия не имела, на кого хочу учиться.
7. Если есть возможность, отправляйтесь хотя бы на краткий курс. Учеба в языковой школе ни с чем не сравнится, ее не заменит даже самый грамотный репетитор. Для лингвистов, переводчиков и всех, кто хочет научиться говорить на иностранном языке, это очень полезный опыт.