«В школе я чувствую себя очень счастливой»: сколько зарабатывает учительница рисования

Героиня этого выпуска рубрики «Профессии» начала свой путь в педагогике с работы в детском саду.

Там ей не понравилось: атмосфера была токсичной, а большая часть времени тратилась на отчеты, методические мероприятия, конкурсы — что угодно, но не занятия с детьми. Поэтому через год Надежда перешла в школу. Она рассказала, в чем видит цель своего предмета, почему разрешает пользоваться гаджетами на уроках и как ученики относятся к ее подработке мастером маникюра.

В детстве я точно знала, что когда вырасту, хочу быть просто счастливой, а вот с профессией никак не могла определиться. Очень любила рисовать, но в художественную школу не хотела — там нужно работать, а я довольно ленивый человек. На занятиях настояла мама и была права. Не могу сказать, что обучение в худшколе было очень качественным, но базу давали неплохую, особенно хорошо преподавалась история искусств. Именно там я научилась готовиться к зачетам и просмотрам, сдавать сессии, поэтому в студенчестве проблем с этим у меня не было.

После девятого класса по совету мамы я поступила на факультет журналистики лучшего вуза города, Воронежского государственного университета. Это было отделение среднего профессионального образования по специальности «реклама».

Учиться мне безумно нравилось, нравилась атмосфера — мы с друзьями много шутили и хохотали. Весна для меня длилась все четыре года: я чувствовала себя свободной и взрослой, при этом юной и счастливой. Не строила планов на жизнь, наслаждалась моментом.

На занятиях мы осваивали «Фотошоп» и его бесплатный аналог Gimp, разрабатывали айдентику, снимали социальную рекламу и записывали рекламу на радио, ходили на съемки телепередачи, изучали философию, рисунок и живопись. Были пары по маркетингу и менеджменту, фотоделу. Дисциплины в массе своей носили ознакомительный характер — часов было маловато. Я легко закончила учебу с красным дипломом.

В будущем я видела себя ведущей на радио, но сделала для этого недостаточно. В Воронеже подобная вакансия — из области фантастики, а ехать в Москву я не хотела. К тому же для этого нужно было учиться на профильном отделении, усердно работать с дикцией. Мои мечты разбились о реальность. Но некоторым одногруппникам все же удалось устроиться по специальности: одна девушка стала корреспондентом, еще один молодой человек вел передачу на радио в пять утра.

Я безуспешно искала работу примерно восемь месяцев: опыта у меня не было, а когда находилась «та самая вакансия», выяснялось, что это одно из многочисленных предложений сетевого маркетинга. Потом совершенно неожиданно для себя подумала: «Почему бы не стать учителем?». Эта идея мне нравилась, к тому же нужно было получить хоть какое-то высшее образование.

Я поступила на заочное отделение Воронежского педагогического университета, на факультет художественного образования. За плечами у меня была художественная школа, экзамены я сдала очень хорошо. Бюджетных мест было довольно много, и я попала на бесплатное отделение.

По ощущениям пед был полной противоположностью журфаку: агрессивная среда; преподаватели, которые валят на экзаменах; старые, грязные, крошечные аудитории; куча домашних заданий — например, к сессии нужно было написать 60 холстов маслом, и это только по одному предмету из десяти! Меня разносили в пух и прах, за полностью выполненные работы я получала двойки. И так было не только со мной: с первого курса по собственному желанию отчислилась половина учащихся. Из 45 человек вуз окончили десять.

Даже практику нужно было искать самостоятельно. К счастью, тогда я уже работала в частной изостудии — вела два занятия в неделю, получала около 2700 ₽ в месяц. Это копейки, но мне очень нравилось работать с детьми — они заражали меня своей энергией. Мы играли, лепили и рисовали в различных техниках.

Помню свое первое занятие. Это была группа из пяти человек, мы гуашью рисовали салют для пап к 23 Февраля. Я очень волновалась — у меня буквально тряслись руки и дрожал голос. Хорошо, что маленькие художники этого не замечали. Они были очень воспитанные и дружелюбные, много улыбались. С занятия я ушла в эйфории: все-таки справилась, несмотря на волнение.

Потом к изостудии и учебе прибавился детский сад, куда я устроилась педагогом дополнительного образования по изобразительному искусству. Там я работала 16 часов четыре дня в неделю, пятый — методический, у меня он был выходным. Всю методработу я делала в официальные рабочие дни.

Получала я 18 000 ₽ в месяц после вычета налогов. Плюс часто бывали неплохие по меркам Воронежской области премии — их начисляли, например, за участие и победы в конкурсах, переработки, работу с документацией. В сумме выходило 25 000—27 000 ₽ в месяц.

Одно занятие длилось 15 минут, всего в неделю у меня их стояло 16, то есть на них уходило четыре часа. В группах было по 32—35 деток в возрасте от трех до шести лет. Мы занимались лепкой, классическим рисованием и рисованием в нетрадиционных техниках: ватными палочками, пальцами, с помощью губки и так далее. В моем распоряжении были проектор, песочные столы, материалы для творчества на любой вкус.

Еще мы делали мультфильмы. Сюжет и персонажей придумывали дети, а мы им помогали. Затем я рисовала задники, на фоне которых покадрово снимали героев на зеркалку. Часто делали мультфильмы на песочном столе. После съемок ролик озвучивали при помощи телефона и монтировали.

Каждая неделя в саду посвящалась определенной теме, и все педагоги должны были подстраивать под нее свои занятия. Например, если тема недели — ОБЖ, то я, используя игрушечного Бориса, рассказываю детям о безопасном обращении с домашними животными, а потом мы рисуем кошачью мордочку.

Все разработки я брала из методички в интернете, меняя под себя процентов на 70. Так сформировался практически мой авторский комплекс, мои занятия приобрели четкую структуру: введение, обращение к теме прошлого занятия, обозначение сегодняшней цели, беседа или дидактическая игра, практическая работа, физкультминутка, завершение работы, рефлексия. Из опыта скажу, что дети в восторге от игровых занятий с элементами «волшебства». Например, когда им показывают незамысловатые фокусы или когда сказочный герой — допустим, Ежик — оставляет письмо, а потом мы вместе его читаем.

Занятия занимали примерно 25% моего времени, оставшиеся 12 часов уходили на другие обязанности. Нужно было ухаживать за территорией вокруг сада — у каждого педагога свой участок для облагораживания, — писать отчеты, ездить на районные и городские методические мероприятия, проводить мастер-классы для педагогов и принимать в них участие, оформлять музыкальный зал на каждый утренник. А еще выходить на замену заболевших нянечек — иногда мои бедолаги-коллеги работали вовсе без них или в одиночку тянули две смены. Меня к такой работе привлекали, к счастью, не слишком часто. За замены выплачивали надбавку в размере половины оклада за смену.

Темп в саду был такой, что получать удовольствие от работы с детьми было практически невозможно. Создавалось впечатление, что важна исключительно красивая картинка, а не душевные, качественные занятия с малышами.

Еще нужно было не просто участвовать, а побеждать в огромном количестве конкурсов, совершенно не рассчитанных на маленьких детей. Как, например, объяснить трехлетке, что нужно сделать инсталляцию на тему «Ремень — не метод воспитания» с использованием настоящего ремня, причем с «позитивным подтекстом»?! Или нарисовать рисунок на конкурс «Безопасность труда глазами детей». Были и такие темы: «Безопасное поведение на водоемах», «Я имею право», «Экстремизм — глобальная проблема человечества».

Работы на таких конкурсах должны быть со взрослой идеей, но с детским почерком. Именно поэтому воспитатели часто просят родителей делать рисунки, но я с такими просьбами никогда не обращалась. Не представляю, как они, уставшие после работы, занимаются инсталляциями на одну из этих странных тем.

Организаторы конкурсов все видят и понимают, но ничего не могут сделать — 99,5% работ выполнены взрослыми, а поделка условного Пети Васечкина представляет собой пару желудей и осыпавшийся кленовый лист из гербария, густо обмазанный пластилином. Детские работы никогда не выигрывают, а победа в конкурсе сказывается на рейтинге учреждения: чем он выше, тем выше финансирование сада — читай зарплаты. Вот и соревнуются тети с тетями.

Вообще, система начисления заработных плат в образовательных учреждениях настолько сложна и непрозрачна, что, по сути, все имеют о ней лишь общее представление. Взять премию: кому заведующая захочет ее дать, тому и даст.

Ни в одну мою идею, мягко говоря, не верили. Например, при росписи стен рисунки нужно было обязательно согласовывать, а эскизы порой приходилось переделывать, получая при просмотре порцию унижений за «сырость идеи». Однажды я работала над стеной в своем кабинете. Стою босиком на стремянке, вся в краске, и тут ко мне неожиданно заходят заведующая и ее коллега из другого учреждения. «Ну и как ты будешь использовать эту стену в работе?» — спрашивает одна из них. У меня был четкий концепт, что этот рисунок — целое царство со своими героями, которых ребенок может потрогать, но от неожиданности я разволновалась. «Я могу подводить детей», — дрожащим голосом начала я. Не успела закончить, как они, две взрослые тетки, разразились хохотом. Что было смешного, я не знаю. Рассказать идею они мне так и не дали.

Тем не менее результат руководству очень понравился. Какое-то время после этого они даже воспринимали меня как коллегу и гордо рассказывали всем о том, как воспитывают молодых педагогов.

Впрочем, на сам коллектив в саду я не жалуюсь. С коллегами мы подружились: часто в творческих делах мне помогал милый дедушка, который выполнял роль дворника, плотника, сантехника и частного водителя заведующей. Он мастерил русскую печь, которую я потом декорировала, колеровал краску для стен, находил нужные материалы для конкурсных проектов. Воспитатели помогали мне советами по работе с детьми и поддержанию дисциплины.

Проблема в том, что в детском саду была страшнейшая текучка. За время моей работы коллектив сменился полностью. Остались только руководство и пара пожилых преподавателей.

Через год работы человеком-оркестром я поняла, что заниматься с детками мне очень нравится и хочется теперь поработать с подростками. В саду я получила бесценный концентрированный опыт, но такой объем обязанностей за зарплату, которую там платили, был для меня неприемлем. Я решила, что хочу ходить на работу с удовольствием и радоваться каждому дню. На мое решение повлияло и ужасное отношение к педагогам со стороны начальства среднего звена — коллеги из методического кабинета были просто неадекватными.

Я позвонила в районный отдел образования и спросила, есть ли открытые вакансии учителей рисования в Воронеже и области. Мне дали контакты таких школ, в одну из них я и попала.

Когда пришла устраиваться, увидела старое, страшненькое здание. Но директор сразу вызвал симпатию, показался добрым, отзывчивым, совсем не строгим человеком. Впоследствии это подтвердилось. С завучами тоже повезло — милейшие женщины, которые работают в этой школе с 19 лет и крепко дружат. Казалось бы, утопическая картина, но это реальность.

Государственную школу я выбрала по нескольким причинам.

Во-первых, там официальная зарплата и считается стаж. При устройстве для меня это было важно, хотя сейчас понимаю, что пенсию мое поколение будет получать очень вряд ли. По закону у педагогов льготная пенсия, ее можно получить после 25 лет стажа с учетом декрета. Но в реальности это не всегда так — то меняются законы, то неправильно считают стаж. Истории о судах педагогов с ПФР я слышу постоянно. То, что пожилым учителям надо судиться за копеечную пенсию, меня совсем не радует.

Во-вторых, в школе оплачиваемые больничные.

В-третьих, есть каникулы. Даже не так — КА-НИ-КУ-ЛЫ. Обожаю их! Огромный летний отпуск в 56 дней.

В-четвертых, мне очень нравится заниматься с детьми творчеством. Я люблю, когда получается удивить ребенка и показать, что он может многое. Например, мы рисуем железную дорогу, и я пошагово демонстрирую, как сделать так, чтобы изображение было реалистичным: рельсы не «стояли столбом», а уходили вдаль и дорожка петляла между деревьями, а не стремилась в небо. Вы бы видели глаза ребенка, когда он понимает, как это работает, и у него начинает получаться! А получается и правда у всех, кто не боится и пробует. Рисование — это не магия, а во многом алгоритм, который применяется при изображении всего — и куба, и портрета.

В-пятых, из-за графика и расписания. Я работаю в основном в начальной школе — там расписание более гибкое. Сначала мне выставляют уроки у классов постарше, а в оставшиеся окна я сама распределяю часы в «началке». Часто у меня занята только первая половина дня. И никакой работы в выходные и праздники.

В-шестых, из-за самоощущения. Я не раз слышала про дедовщину в педагогических коллективах, про сплетни и подставы, несправедливое руководство, которое в конфликтных ситуациях никогда не встает на сторону учителя. На самом деле, мнение о том, что во всем виноват учитель, сложилось из-за трусости администрации и тотального нежелания некоторых родителей брать на себя ответственность: легче кого-то обвинить, чем признать, что заниматься с ребенком тебе лень. Родители жалуются начальству, а начальство боится санкций сверху, ходит перед родителями на цыпочках и потакает наглым выходкам их детей.

В моей школе все иначе. Руководство принимало мою сторону в любых спорах — хорошо, что за пять лет работы их было мало. Однажды, например, я дала задание, первоклассник поднял руку и сказал, что не готов к уроку и у него нет нужных материалов. Я замоталась и забыла дать ему свой лист и карандаш. В итоге ребенок за урок ничего не сделал. Оценки в первом классе не ставятся, мы просто показываем друг другу свои работы и отмечаем удачные моменты. Но мама малыша очень возмущалась тем, что я не выдала ребенку свои личные материалы, и писала мне потом в «Дневнике-ру» гневные послания.

У нас очень редкий пример здорового коллектива, довольно легкая атмосфера. В школе работают педагоги разных возрастов, от 19 до 70 и старше, и я дружу со всеми. Думаю, во многом это заслуга руководства, которое подбирает штат под себя и поощряет общение в коллективе. Пару раз в год мы с коллегами дружно собираемся за одним столом.

Детям до пятого класса я преподаю изо, с пятого по девятый класс — «Искусство».

С учениками начальной школы мы лепим и рисуем, в основе занятий — творчество. С детьми постарше просто порисовать на заданную тему нельзя — по ФГОС-2  ученики среднего школьного возраста должны при помощи наводящих вопросов сами додуматься до темы урока и «раскрыть» ее, а потом можно приступать к практике. Со старшими школьниками мы делаем упражнения на отработку штриховки, понимание цвета, формы и так далее, учимся рисовать натюрморты, пейзажи, животных и людей.

У меня есть календарно-тематический план, и я придерживаюсь программы. Практическую часть урока придумываю сама, подстраиваясь под тему.

В моем арсенале — проектор и ноутбук, они есть в каждом классе. Все материалы для рисования дети приносят с собой. Я прошу иметь самое необходимое: простой и цветные карандаши, альбом или папку для рисования, ластик, точилку, баночку для воды, пару кистей и медовую акварель. Такой набор можно купить в ближайшем «Фикс-прайсе» за небольшую сумму. Это важно, потому что в классах большой процент детей из малоимущих семей. К сожалению, государство обеспечивает школьников только учебниками, и то не по всем предметам.

Я за максимальную свободу выражения при минимуме средств. Даю всем одно задание, но допускаю разные способы его выполнения. Поэтому на моих уроках можно рисовать не только кисточками и красками — я разрешаю использовать телефон и планшет. На мой взгляд, это не очень удобно, но дети порой создают на крошечных, дешевеньких смартфонах удивительные шедевры!

Те, кто не любит рисовать, могут делать презентации, доклады, использовать компьютерные технологии. Например, проект «Дом моей мечты» некоторые ребята делали в Sims 4 или Minecraft. Креативное мышление у ребенка в любом случае включается.

Усвоение знаний в классах с пятого по девятый я проверяю при помощи тестов: если кто-то не проходит их на уроке, можно сделать дома в «Гугл-формах». Я считаю, что если ученик будет гуглить ответы, то в рамках моего предмета это даже хорошо — лишний раз повторит и закрепит свои знания.

При оценке работ стараюсь быть максимально объективной. Двойку ставлю, когда ученик не выполнил работу на уроке, ее просто нет. Тройку — когда работа есть, но ребенок сделал «тяп-ляп» для своего уровня. Четверку — когда работа довольно хорошая, но видно, что человек поленился и не доделал некоторые детали.

Пятерки Сидорова и Иванова могут выглядеть совершенно по-разному. Я стараюсь учитывать индивидуальные возможности ребенка и всегда поощряю стремление научиться делать лучше. Если вдруг хронический двоечник решил порисовать, буду прилюдно и громко без сарказма хвалить его и отмечать детали работы.

Все же я преподаю не в художественной, а в общеобразовательной школе, и моя основная задача — не оценить скилл ребенка, он у всех разный, а дать знания и навыки, которые могут пригодиться в жизни. Считаю, что главная цель моего предмета — это развитие креативности. Именно она помогает находить выход из любой жизненной ситуации, не имеющей отношения к искусству.

На уроках при желании действительно можно научиться рисовать или улучшить свои навыки. Но учитель должен знать, как работать не только с талантливыми и способными детьми, но и с обычными в плане художественного развития ребятами. Когда эти два фактора — желание ученика и способности учителя — сходятся, можно достичь многого. Здорово наблюдать за не очень художественно одаренными детьми — их труд в большинстве случаев действительно приносит плоды.

Конечно, меня такое отношение расстраивает, но иногда в нем виноваты сами учителя, которые не слишком стараются на занятиях. Хотя это не предмет, а сказка: столькому можно научиться!

С учениками я стараюсь выстраивать отношения на равных, но без панибратства. Иногда, конечно, приходится напоминать, кто здесь босс, но чаще всего обходимся без этого. Периодически на уроках бывают сложности с дисциплиной, иногда пишу докладные, но в целом, полагаю, хорошо справляюсь. Хулиганов, которые хотят привлечь к себе внимание, стараюсь не переламывать. Пытаюсь не злиться на них и понять, а потом спокойно, без упреков поговорить с ними наедине. Чаще всего это работает.

Бывает, что ученики подкалывают меня, но я на них не обижаюсь. Я невысокого роста, и было время, когда надо мной очень мило прикалывались парни из восьмого «А»: пару раз, улюлюкая и давясь смехом, приносили мне йогурт «Растишка». Их излюбленной шуткой было подбегать на перемене к младшеклассникам, когда я строю их в столовую, и спрашивать: «А где ваша учительница? Что-то ее не видно!» Эти парни приходили ко мне поболтать на переменах до самого выпуска.

Домашние задания я даю очень редко. Обычно это или завершение работы, начатой в классе, или большой проект, который занимает не один урок, такое бывает пару раз за четверть.

Например, в интернете я подсмотрела идею проекта для старших классов — «киберсубботник». Суть в том, чтобы школьники примерили на себя роль управленца-хозяйственника, но в виртуальном пространстве: ребята берут фотографию городской улицы или двора, которым требуется благоустройство, и «наводят порядок», используя «Фотошоп», Procreate, Lightroom или Gimp. На «киберсубботнике» школьники «укладывают плитку», «красят стены» и «сажают цветы». Задание развивает навыки работы с фоторедакторами, визуализацию и креативное мышление.

Еще одно необычное задание — «инстаграм Леонардо». Ученик собирает информацию о художнике, скульпторе или архитекторе и показывает, как могла бы выглядеть его страница в социальной сети: пишет посты от его лица, выкладывает фотографии и заметки.

В конце мая — июне все учителя становятся организаторами в аудитории на ЕГЭ и ОГЭ. Присутствовать на экзамене по своему профилю нельзя, а поскольку искусство в таком формате не сдают, я побывала организатором на тестировании почти по всем предметам. Это очень нервная пора в школе, быт перестраивается на режим сдачи экзаменов. Руководство практически остается на работе ночевать, а хуже всего приходится учителям информатики: они имеют дело со старенькими ноутбуками, которые могут подвести.

У меня как-то была проблема на пробном экзамене — не сканировался документ с контрольными измерительными материалами, потому что его напечатали поверх текста не с той стороны. Для меня последствий не было, а вот учителям информатики пришлось попотеть, объясняя ситуацию руководству по телефону.

Несчастного ученики доведут до белого каления, а счастливому добавят счастья.

Немаловажный фактор — наличие развитого эмоционального интеллекта. Дети любят ставить в тупик и внимательно смотрят, как ты будешь из него выбираться. Я выбиралась.

Также для учителя очень важно быть честным и негорделивым, признаваться, если что-то не знаешь, и восполнять пробелы. Еще добрым — и это не значит быть тряпкой, надо просто относиться к разным детям, в том числе сложным, по-человечески. А вот любить всех детей и умиляться им, как я считаю, необязательно. Ученики разные, и кто-то действительно вызывает улыбку, а кого-то можно только перетерпеть. Однако, несмотря на свои эмоции, нужно быть справедливым ко всем.

В прошлом году у меня было три рабочих дня: понедельник — шесть уроков подряд; вторник — девять уроков, две смены; среда — пять уроков.

Занятия начинаются в 08:00, а мой рабочий день — в 07:20. Явка в это время стала обязательной во время пандемии. В эпоху ковида составили график термометрии — учителя должны были измерять температуру всем, кто заходит в школу. У нас такая практика сохранилась до сих пор.

Я встаю в 05:20, собираюсь и выезжаю, не завтракая: на это нет ни времени, ни желания. Могу перекусить в перерывах между уроками. На переменах слежу за детьми и общаюсь с коллегами.

Также в школе каждый учитель обязан вести внеурочную деятельность. На мой кружок «Рисовашки» приходят детки с первого по пятый класс. Мы с ними рисуем с натуры, создаем декоративные композиции, коллективные работы, делаем аппликации, занимаемся лепкой, смотрим фильмы и видеоролики об искусстве и ходим на пленэр. Дальше школьного двора малышню уводить нельзя, поэтому находим что порисовать на территории школы.

В школе каждый день — приключение.

Однажды мне отдали за ненадобностью мешок бутафорских фруктов. Рисуем мы с девятым классом натюрморт. А после перемены я обнаруживаю, что кто-то покусал восковой персик. Бедные голодные дети…

Еще был у меня пятиклассник, который из-за своей невероятной любви к паукам умудрялся вписывать их в любую композицию. Рисуем натюрморт — у него на вазе паук, рисуем древний Египет — у него паук в набедренной повязке, изучаем анималистический жанр — у него пауки, пауки и пауки. При этом все в рамках темы. Я его хвалила.

Еще был такой случай. Рисовали ко Дню космонавтики планеты и космос. И мальчик из первого «Б» изобразил планету Россия. Может, услышал, что Россия — самая большая страна в мире, и сделал из нее планету-триколор.

В другой раз рисуем с пятым классом натюрморт. Ребенок, улыбаясь и явно гордясь результатом, показывает свою работу.

— Миша, что это? — спрашиваю я. — Не пойму.
— Осколочно-фугасный снаряд и вазочка.

Поставила ему пятерку — пусть лучше составляет из этих убойных штук натюрморты, чем пробует в действии.

Единственный минус моей работы — зарплата.

По моим оценкам, зарабатывать в месяц больше 40 000 ₽ в обычной школе в Воронеже невозможно. Для этого физически не хватит времени и сил. В дошкольных учреждениях, насколько мне известно, ситуация немногим лучше — средняя зарплата в воронежских садах в 2023 году была около 25 000 ₽.

Те, кто постарше, дорабатывают до пенсии, те, кто помладше, набираются опыта — но когда понимают, что за 35 часов, классное руководство и «надомников» они получат 25 000 ₽, быстро разворачиваются. Все учителя, конечно, не разбегутся, но, например, у нас математику уже год ведет библиотекарь. Мои знакомые преподаватели уходили из школы в фитнес-центры, банки, частные студии иностранного языка, в онлайн-преподавание или другие госучреждения, где больше платят.

Большинство учителей подрабатывают репетиторами. Предполагаю, что в нашей школе репетиторством занимаются около 70% моих коллег. Не делают этого пожилые педагоги, молодняк, который еще не освоился в профессии, и те, кто совмещает в школе несколько должностей. Тех, кто живет на одну школьную ставку, по-моему, практически нет.

У меня тоже был небольшой опыт репетиторства: два года я занималась с детьми в одной семье развитием кругозора и креативности, урок стоил 1000 ₽. В другой раз преподавала основы рисунка девушке, которая готовилась к поступлению.

Когда я устроилась в школу в 2017 году, получала 10 000 ₽ в месяц. На такие деньги в одиночку, конечно, не выжить.

На зарплату преподавателя влияет коэффициент: например, учитель математики получает больше трудовика. У меня «легкий» предмет и коэффициент, насколько помню, понижающий — 0,5. Как он меняется и как рассчитывается зарплата — тайна за семью печатями.

После окончания университета в 2021 году мне присвоили статус молодого специалиста. Это аж +20% к окладу, то есть еще 2000 ₽. Статус молодого специалиста действует пять лет со дня окончания вуза, при этом педагог не должен быть старше 30 лет.

Премий у меня, увы, почти никогда не бывает.

Еще пару тысяч добавила бы категория, у меня ее пока нет. На получение первой категории можно претендовать через год работы: для этого необходимо участвовать в конференциях, конкурсах и накапливать баллы. Когда наберется 60 баллов, нужно подавать документы в специальную комиссию. Я считаю, что сейчас мне нет смысла тратить на это время. К профессионализму категория отношения не имеет, родители на нее почти не смотрят. Но если оставаться в профессии, все равно придется получить: много лет работать в педагогической среде без категории — плохой тон, отношение будет меняться не в лучшую сторону.

Дополнительные выплаты положены за классное руководство — плюс 1800 стандартных и 4700 «путинских» рублей к зарплате. Копейки, но обязанностей столько, что их даже страшно перечислять: куча бумаг и отчетов, чаты и звонки родителям, собрания, организация экскурсий, ответственность за каждого прогульщика, каждую драку, каждую травму. Я классным руководителем не была и не хотела бы становиться.

Быть учителем может позволить себе только женщина, удачно вышедшая замуж, или человек, имеющий несколько «шабашек». Работать в школе на одну ставку — это экстремальное выживание.

Вертикальный рост в профессии учителя почти никого не вдохновляет. Мало кто хочет стать завучем и отвечать за любое происшествие с учениками школы, даже если оно произошло на каникулах или дома.

Сейчас я в декрете и получаю пособие до полутора лет — 8700 ₽. И это даже не 40% моего оклада, а просто минимальная сумма, положенная по закону.

Часто хобби учителей становится их работой, причем основной. Так случилось и со мной. Мне всегда нравился маникюр. Когда я училась в четвертом или пятом классе, у меня уже было где-то 50 лаков. Каждую неделю мы с подружкой методично красили ногти и обрабатывали кожу. К тому же я с детства страдаю заусенцами, поэтому рано научилась приводить руки в порядок.

Вместе со школьной зарплатой до декрета у меня выходило 30 000—50 000 ₽ в месяц в зависимости от количества клиентов. Кстати, большинство из них — педагоги, но не из моей школы, так сложилось.

Свое хобби на работе я не скрывала. Девчонки из старших классов всегда ждали мой новый маникюр, чтобы его оценить, и показывали свой. Я считаю, это мило.

В декрете продолжаю подрабатывать. Принимаю одного клиента в день на одну-две процедуры, выходит около 40 000 ₽ в месяц. Можно бы было получать больше, но совмещать маникюр с полноценным материнством без нянь и бабушек очень тяжело, сейчас это мой максимум занятости. Работаю по вечерам, когда за ребенком присматривает муж. Он инженер на производстве в местной ИТ-компании, занимается сборкой и установкой оборудования.

По правде говоря, я делаю очень мало для того, чтобы повысить доходы. Возможно, зря. Даже в декрете я могу получать больше, но сейчас время с ребенком для меня дороже.

К сожалению, школьная зарплата не покрывает и половины базовых потребностей человека, даже не сильно избалованного роскошью. До декрета я тратила получку на продукты и проезд — на него уходило около 4000 ₽ в месяц. Коммунальные услуги всегда оплачивал муж, а все мои «хочу» легко закрывал доход с маникюра.

Остальные расходы я не записывала — честно говоря, никогда не хотела вести бюджет, не вижу для себя в этом смысла. Мне радостно, когда я могу не обращать внимания на ценники в магазинах, записаться на окрашивание волос в салон и зайти в кафе с подругой, купить что-то не из необходимости, а потому, что это делает меня счастливее. Это мое мерило комфорта.

За год, ни в чем себе не отказывая, можно было легко накопить 150 000 ₽. Я считаю, что при моем — минимальном — количестве усилий и для моего региона это много.

Отложенные деньги я тратила на отдых в пресловутой Турции, комплексные визиты к стоматологу и крупные покупки. Например, купила фрезер для маникюра и педикюрное кресло.

Сейчас с накоплениями туго. В конце февраля этого года мы купили дом в селе в 10 километрах от Воронежа. У нас сельская ипотека в «Россельхозбанке» на 25 лет — пороховая бочка с вероятностью взлета процента. Платеж — около 21 000 ₽, но я стараюсь вносить на досрок хотя бы тысячу, от этого приятнее и спокойнее. Накопленное спускаю на ремонт, забор, плинтусы, террасную доску и так далее. Жестко экономлю на своих желаниях — хочется скорее закончить наводить порядок во дворе дома.

Также доход от маникюра идет на амортизацию оборудования и расходники, а еще мне не нужно трясти с мужа мелочевку, например на походы в магазин и онлайн-заказы. В целом траты у меня довольно скромные.

Финансовых целей я себе не ставлю, моя единственная цель по жизни — быть счастливым человеком. А деньги, как мне кажется, — это один из инструментов для достижения свободы и счастья.

В образовательной сфере час от часу не легче — количество обязанностей у учителей постоянно увеличивается. Отчетов становится больше, нужно регистрироваться на разных платформах, участвовать в конференциях, проводить конкурсы. Было бы хорошо, если бы это шло на пользу, но чаще получается, что это впустую потраченное время.

Благодаря своему творческому предмету, я чувствовала себя немного спокойнее, чем учителя русского языка или математики. Мне не нужно было разбирать ворох тетрадей, проверять контрольные, готовить детей к Всероссийским проверочным работам.

Так получилось, что у меня в работе был мягкий старт. Я могла позволить себе не гнаться за заработком, а спокойно набраться опыта и выйти на тот доход, который сейчас имею. Тогда у нас не было ипотеки, и я неплохо зарабатывала на ногтях. Муж тоже вышел на приличный доход, работая на любимой работе.

Сейчас я занимаюсь ребенком, и моя карьера на паузе. У меня есть время выдохнуть, подумать и понять, что делать дальше. Пока ответ не созрел.

В школе я чувствую себя очень счастливой, но вряд ли смогу позволить себе работать там дальше. Она от меня довольно далеко, на дорогу уйдет вся зарплата. На работе за время моего отсутствия наверняка прибавится обязанностей, но теперь у меня есть маленький ребенок и ипотека.

Я не считаю себя художником, скорее я специалист в том, чтобы рисовать с детьми без особых талантов в изобразительном искусстве в рамках общеразвивающей программы. Для меня рисование — это просто полезный навык, который можно по-разному применить. К навыкам в целом я отношусь как к ачивкам — коллекционирую их. Мне интересно многое, и, возможно, я освою новую профессию. Сейчас, например, хочу стать парикмахером и попробовать себя в работе с текстами. В обоих направлениях я полный ноль, но мне это интересно, так что «почему бы и нет».