Как я перестала много тратить на одежду благодаря психотерапии

Я выросла в 90-е и не привыкла думать об одежде и тратить на нее деньги. Потом захотела быть стильной — и стала зависимой от дорогих брендов.

Мое отношение к одежде менялось радикально: от «ношу что попало» до «надеваю только брендовые вещи». Увлечение брендами сочеталось с зависимостью от мнения мужа. Иногда я тратила гораздо больше, чем могла себе позволить, — в том числе с кредитной карты. Но сколько бы дорогих и красивых вещей ни было в моем шкафу, я все равно чувствовала себя недостаточно стильной. Покупки приносили только краткосрочный прилив радости — но не уверенность в себе.

Психотерапия и работа над собой помогли мне избавиться от этих проблем: перестать «молиться» на бренды, консультироваться у мужа перед каждой покупкой, тратить много денег на одежду.

Сейчас я больше не боюсь, что мой вкус недостаточно хорош, и могу носить все, что мне нравится: и дорогое, и дешевое. Обычно я трачу на одежду относительно немного денег — не больше 6000 ₽ в месяц, а это меньше 10% от моей зарплаты. А в последние месяцы экономлю и вовсе ничего не покупаю — и ничуть от этого не страдаю, хотя раньше бы так не смогла.

Я родилась в СССР и ходила в школу в 90-е. Денег у родителей было немного, а времени разбираться, как одет ребенок, — не было вовсе. Носит школьную форму — и слава богу, хоть на чем-то можно сэкономить, пусть эта форма и не красит. Даже когда форму отменили, я продолжила ее носить, чтобы показать родителям, какая я экономная.

В 90-е годы многим приходилось во всем искать варианты подешевле, и мои родители не были исключением. «Искать подешевле» стало само собой разумеющимся и для меня — экономить на внешнем виде было как дышать. Даже в начале 2000-х, когда я начала нормально зарабатывать и жить отдельно, искала самые дешевые вещи.

Я ходила на рынок «Апрашка» в Санкт-Петербурге или в районные торговые центры — они тоже были похожи на рынок, с теми же низкими качеством вещей и ценами. До сих пор помню чувство радости, которое испытывала, когда находила что-то дешевле обычного.

Но в таком шопинге было мало приятного. Мерить вещи приходилось стоя на картонке, пока продавщица придерживает грязную занавеску. Но по-настоящему уязвляло отношение этих продавщиц. Говоришь свой размер, а тебя в ответ убеждают, что ты ошиблась, и дают огромные вещи. Или говоришь, что тебе что-то не идет или не нравится — в ответ агрессивные уговоры.

Походы на рынок не были безопасными. Помню, как однажды меня самым наглым образом обокрали — просто вытащили из сумки все покупки, которые я только что сделала. Я почувствовала, как чья-то рука вытягивает вещи из сумки, но когда обернулась — не поняла, кто именно вор, и не стала выяснять: была слишком робкой.

Конечно, были и удачные покупки. Однажды я отправилась на рынок с подругой, и она помогла мне выбрать классные брюки из хорошей ткани. Они выглядели в разы лучше покупок, которые я делала сама, и даже каким-то чудом вписывались в мой разношерстный гардероб и подчеркивали фигуру.

Также в нулевых я носила мамины вещи или вещи ее подруг, которые мне отдавали. Это почти всегда была радость: это же подарок. Я чувствовала себя ребенком, о котором заботятся. Кроме того, бесплатная одежда грела мою экономную душу.

Мне нравились вещи мамы и ее подруг: немного старомодные, но качественные, из натуральных тканей. Многие из них мама сшила себе сама, а у нее отличный вкус. Например, она отдала мне летнее платье и юбки из натурального шелка. Сарафаны в горошек и юбки с подъюбниками, как-то даже ко мне попали кожаные куртка и пиджак — импорт, круто для СССР. Сейчас все это было бы модным ретро и на молодой девушке смотрелось бы вполне актуально. Но в 2000-х еще была слишком жива память о советской одежде, и тогда вещи казались слегка старомодными. Но главное — они были сшиты не на меня и были какие-то «не мои» по ощущениям.

Но купить «свое» не удавалось. Если мне нравилось что-то не с рынка, я смотрела на ценник — и отказывалась от покупки, даже если та была мне по карману: все казалось слишком дорогим. Не так сильно экономила я только на походной и спортивной одежде — она все-таки была для дела, не для украшения.

К 2005 году я почти перестала носить то, что мне отдавали, и стала пытаться покупать вещи сама. И иногда это приводило к неразумным тратам. Однажды даже влезла в долг по кредитной карте, чтобы купить платье. А потом увидела классную футболку — и снова достала кредитку. Клялась себе, что это последняя покупка, но снова тратила деньги в долг.

Траты на одежду были бессистемными и неразумными, а новые покупки не спасали внешний вид. Ведь я носила их со старыми дешевыми вещами, которые быстро приходили в негодность, растягивались и покрывались катышками. У меня постоянно было ощущение, что я ужасно выгляжу, но я старалась как можно меньше думать об этом.

Обычно я носила все серое, бесформенное и «как у всех». Но время от времени надевала что-то эпатажное и нестандартное. Это помогало мне почувствовать себя особенной — как и необычные увлечения.

Например, в 2000-х это были реконструкторские костюмы. Я участвовала в ролевых играх и могла отправиться на одну из них, одетая как ирландская крестьянка 9 века — и проехать по городу прямо во льняном платье и шерстяном плаще. Поначалу я почти ничего не тратила на это: ролевые костюмы шила сама из льняных, шерстяных и бархатных занавесок, которые откопала в родительских запасах.

В 2006—2007 годах я съездила в Индию и Непал и привезла несколько довольно необычных вещей, например пончо и блузки с замысловатыми узорами, которые с удовольствием носила в повседневной жизни. Причем я потратила на это совсем немного: одежда там недорогая, можно вообще не задумываться о цене. В 2006 году красивую блузку можно было купить за пару сотен рублей.

В 2014 году я увлеклась танцами 19 века. Балы, в которых я участвовала, тоже давали возможность одеться по-особенному. Иногда нужно было придумать костюм на историческую тему, иногда — и вовсе фантастическую. И это было мое первое дорогое хобби. На платье с корсетом точно как в 19 веке — из муара нежного оттенка, который соответствовал эпохе, — ушло около 18 000 ₽. К нему еще пришлось докупить кринолин и сшить подъюбник — на это ушли еще 3000 ₽.

Такой костюм было бы проще и дешевле арендовать. Пару раз я так и делала, но когда занимаешься историческими танцами уже несколько лет, хочется собственное платье, пошитое по твоим меркам. Еще я видела, как удачно собственные исторические костюмы смотрятся на старших танцорах и преподавателях школы — и хотела выглядеть так же роскошно.

Но опыт с собственным историческим платьем вышел неудачным. Я шила его у профессиональной швеи, которая занимается конструкторскими костюмами. Швея выбрала для меня идеальный с точки зрения исторической достоверности вариант — неудобный, как настоящее платье 19 века.

Корсет давит на ребра и не дает нормально дышать, есть и пить. Рукава платья не дают поднять руку, а если все-таки попытаться — ткань порвется. Платье тяжелое, бал длится пять-шесть часов, а быстрый вальс по нагрузке сравним с интенсивной пробежкой. Портниха настояла на полной длине юбки — исторично! — и во время бала я бесконечно наступала на подол, истоптав его вконец и отравив себе все удовольствие от вечера.

С историческим платьем я совершила ошибку — типичную для себя в то время: слушать профессионала, а не себя. Швея была права с точки зрения исторической реконструкции. Но мне не нужна была стопроцентная достоверность, раз она мешает наслаждаться балами.

Сейчас, после многих лет работы с психологом, я бы поставила на первое место свои потребности, а не советы швеи — и выбрала платье попроще: прогулочное или дневное. С точки зрения бескомпромиссного реконструктора, дневное платье на балу — моветон! Но я бы получила гораздо больше удовольствия от танцев, а в моей студии танцев это никого бы не смутило.

А платье я продала. Теперь оно живет в Париже.

На мой взгляд, здоровый эпатаж вроде ролевых игр и исторических балов часто полезен и конструктивен. Это способ на время побыть кем-то другим, почувствовать и проявить те стороны своей личности, которые в обычной жизни не проявляются.

Свои фотографии в необыкновенных костюмах я выкладывала в соцсети — и получала комплименты. Кроме того, на балах мне удавалось почувствовать себя по-настоящему свободной — от всех страхов и проблем и зарядиться положительными эмоциями. И это была, пожалуй, здоровая сторона моего увлечения.

Нездоровым было то, что я отчасти сбегала от своих проблем в выдуманный мир. Мне казалось, что с моим внешним видом и со мной в целом что-то не так, — и я компенсировала это, надевая вычурную одежду то на балах, то в обычной жизни. Так я сама себе казалась особенной, а еще — защищенной: исторические платья и индийские блузки были как броня. Стоит ее надеть — все обычные проблемы растворяются.

Сильнее всего это проявилось, когда я оделась в кошку из одноименного мюзикла Э. Ллойда Уэббера. Яркий грим — и вот мне уже кажется, что я — это не совсем я. Так не страшно быть собой, и я становилась более общительной, более расслабленной и более непосредственной, чем в обычной жизни. Хорошо, что я получила шанс это почувствовать. Но важно, чтобы необычная одежда, балы и маскарады не стали единственным способом расслабиться и побыть собой.

Постепенно отношение к нестандартной одежде стало выравниваться. Сейчас я уже не так стесняюсь быть собой без эпатажного костюма и не участвую в ролевых играх и танцах — все мое время занимают другие интересы, и их много.

На танцы планирую вернуться — но уже не из-за того, что не могу позволить себе одеться в жизни так, как хочу, и «не как все». Просто потому, что люблю танцевать.

Изменения в моем отношении к одежде начались с 2012 года, когда я стала ходить к психологам. С тех пор я успела поработать с шестью разными специалистами из разных психологических школ — индивидуально, вдвоем с мужем и в группе, вживую и онлайн.

С психологами мы чаще всего обсуждали не одежду, а другие проблемы. Например, я была очень неуверенной в себе, зависела от мнения родителей и постоянно обижалась на них. Я боялась людей, стеснялась искренне и открыто общаться, не умела быть собой в отношениях — возможно, это повлияло и на мою манеру одеваться.

Я считала себя совершенно ненужным человеком, которого и на работе-то с трудом терпят. Мой перфекционизм был такого масштаба, что я с трудом могла что-то делать — идеально же все равно не получится. Сейчас я удивляюсь, как вообще умудрялась хоть чем-то заниматься с таким отношением к себе. Все это даже при вроде бы нормальной жизни — работа, увлечения, любимый человек, отсутствие депрессии — выливалось в обиды, претензии к окружающим и страхи.

После того как я начала работать с психологом, мое отношение к одежде стало меняться. Мы много говорили о том, как я себя ощущаю, как бы хотела, чтобы меня видели другие, почему я всех стесняюсь. Я стала думать о том, что на мне надето, больше тратить денег на одежду, пытаясь выглядеть лучше, и постепенно все меньше стеснялась.

А потом я начала встречаться с будущим мужем — и он стал моим проводником в мире стильной одежды. Он занимался экспортом сложного оборудования и часто ездил в командировки, чаще всего — в Италию, и привозил мне подарки из аутлетов или просто покупал что-то удачное прямо на улице. Для девочки, выросшей в 90-е, это было волшебство.

Например, однажды муж нашел в Италии для меня сумку — яркую, большую, удобную и совершенно не похожую ни на что, что я покупала раньше. Еще помню замшевые перчатки — черные, но со вшитыми цветными вставками, и тканевый рюкзак — льняной, с цветными полосками, таких больше нигде не видела. Во всех этих вещах были интересные детали, на которые раньше я бы не обратила внимание. Благодаря мужу я разглядела такие тонкости.

Со всеми этими вещами я чувствовала себя на сто процентов защищенной. Это и подарок любимого человека, и ощущение, что обо мне заботятся, и чувство гордости за то, что твоя сумка из самой настоящей Италии.

Так я стала ориентироваться на мужа в плане стиля: у него есть вкус, он уверенно и легко выбирает одежду — и мне, и себе. Он любит качественные вещи — поэтому затаскивал меня в такие магазины, куда раньше я бы постеснялась заходить, думая, что недостаточно хорошо для них выгляжу. Каждый такой поход заканчивался тем, что муж находил мне что-то прекрасное.

Потом мы уже вместе ездили в Италию и Швейцарию и ходили по магазинам, а в Петербурге стали постоянными посетителями аутлета «Пулково». Помню, как мы там закупились в магазине Stefanel на 28 000 ₽, купив пальто, куртку, два летних платья и свитер. То есть каждая вещь стоила примерно 5600 ₽. Это был 2018 год, при этом все эти вещи до сих пор выглядят прекрасно и я их ношу.

Сочетание «муж и одежда» стало ассоциироваться у меня с праздником: солнце, Италия, зелень, мороженое, вокруг иностранная речь, все улыбаются, а мы вместе выбираем красоту.

В итоге я стала постоянно обращаться к мужу, если хотела что-то купить: советоваться, просить пройтись со мной по магазинам. Сначала ему было интересно и приятно, что я ему так доверяю. Но довольно быстро интерес превратился в раздражение: ходить по магазинам он не любит, а требование «сходи со мной и выбери мне платье», исходящее от взрослого человека, он считал странным, — как и я сейчас.

Из состояния «мне плевать, как я выгляжу, потому что читаю книжки и вообще духовная» я постепенно переключилась в преклонение перед брендами. Даже носки мне хотелось покупать только в фирменном магазине.

На самом деле покупать все в проверенном месте — не такое плохое решение, если не уверен в своем вкусе. Но в моем случае это был не вопрос прагматизма, а, скорее, что-то сродни одержимости, причем я даже не заметила момент, когда она началась.

Я покупала одежду только тех брендов, которые знала. Особенно любила Tommy Hilfiger, Stefanel, Trussardi и Desigual. Иногда я покупала что-то исключительно из-за лейбла — например, скучную, совершенно обычную кофту в Hilfiger. В прошлом году сдала ее в благотворительный магазин «Спасибо».

Но в целом покупки стали чуть более осмысленными: вещи меня радовали, были качественными и дольше служили. Но многие были неоправданно дорогими или откровенно ненужными. Например, в 2019 году купила сумку Tommy Hilfiger за 12 000 ₽ — до сих пор считаю, что это был перебор. А еще зимнюю куртку Trussardi за 9900 ₽ — но вот она, кажется, того стоила, ношу ее много лет.

В этот период жизни я думала, что носить брендовую одежду — очень важно. Если на тебе что-то дешевое — ты как будто человек второго сорта, а если дорогое и с правильным лейблом — идеален и защищен от чужого неодобрения. Казалось, если я надеваю куртку Trussardi, то автоматически становлюсь неуязвимой, а джинсы Tommy Hilfiger создают особенную притягательную атмосферу вокруг меня. И в каком-то смысле так оно и было: эффекта плацебо никто не отменял.

Вся эта одержимость брендами длилась пару лет — то обострялась, то угасала, то снова возвращалась.

Если вещи дарят радость и уверенность — в этом нет никакой проблемы. Так и должно быть. Но в моем случае они стали источником фрустрации. Я мечтала о жакете Chanel, а пока наслаждалась «средним классом». После рынков и «бабушкиных» нарядов это было здорово. Но мне было недостаточно того, что уже есть в шкафу, мне хотелось постоянно покупать новые шмотки, обязательно брендовые — иначе уверенность в себе исчезала.

Проблема такого восприятия очевидна. Когда я не могла позволить себе дорогую одежду, которую хотела, — я ощущала эмоциональный провал. Когда я видела людей, одетых дороже, чем я, — происходило то же самое. В какой-то момент я поймала себя на том, что я читаю надписи на сумке и куртке человека — и только потом смотрю ему в лицо. Мне самой стало неприятно от того, насколько я зациклена на одежде. Я не могла понять: когда я начала оценивать других по брендам, которые они носят? Ведь одежда — совсем не то, что на самом деле интересует меня в людях. Но просто так избавиться от этого помешательства не получалось.

Я бы назвала это ловушкой простого действия. Решать свои психологические проблемы — сложно и долго. Иногда даже болезненно. Я решала их с психологами, небезуспешно — но прогресс происходил медленно, постепенно, день за днем. А вот купить брендовую шмотку и так повысить настроение и самооценку — легко и быстро. Смотришь на себя в зеркало, и вот он — новый беспроблемный ты. Стоило только денег заплатить.

Одна психолог пыталась что-то сделать с моей зависимостью от тряпок — но без особого успеха. Я слушала, кивала, но внутри было глубокое убеждение: «Вы не понимаете, это другое». Она спросила меня: «Что вам дает брендовая одежда?» Я попыталась описать свои эмоции: защищенность, радость, мгновенная уверенность, что я красивая, яркая и не хуже других. Она попыталась изменить мое убеждение, показать мне, что одежда — не то, что определяет меня как человека и не то, что должно так сильно влиять на мое состояние. В этот момент я почувствовала, что она меня осуждает, считает, что мое поведение и мои чувства — это что-то неправильное.

Думаю, это была профессиональная ошибка: в отношениях психолога и клиента нет места личному мнению психолога, а тем более — осуждению. Но, возможно, осуждения не было, а почувствовала я его только потому, что и сама смущалась своей зацикленности на одежде. Так или иначе, я сразу закрылась от психолога, ушла в глухую оборону — и мы не смогли больше работать над этой проблемой.

С моим следующим психологом разговоров про одежду почти не было. Лишь как-то раз вскользь я упоминала, что вещи значат для меня очень много. Но мне кажется, что именно тогда парадоксальным образом поколебалось мое убеждение, что без дорогой одежды никак нельзя, — благодаря тому, что психолог никак меня не осудил и просто принял тот факт, что я думаю и чувствую таким образом.

В 2021 году я начала ходить к новому психологу. С ним мы работали со страхом и виной — чувствами, которые сильнее всего влияли на меня, возникали почти в любой непонятной и неприятной ситуации. Устала, голодная, расстроилась из-за мелочи — я уже утопаю в чувстве вины перед всеми непонятно за что. Еще психолог помогал мне разобраться в отношениях с родственниками — в целом они нормальные, но некоторые проблемы есть. Но главное, над чем мы работали, — это ощущение взрослости: я хотела перестать чувствовать себя ребенком и обрести внутреннюю независимость.

Постепенно вопрос с зависимостью от покупок стал выравниваться как бы сам собой, притом что отдельно с новым психологом мы одежду не обсуждали. Но я все же думаю, что это итог не только работы с ним, но и моей многолетней психологической работы над собой. Во мне накопилось достаточно уверенности в себе — и уже меньше нужны ментальные костыли в виде брендов или одобрения мужа, чтобы чувствовать себя хорошо.

Один из ярких моментов освобождения от шмоточной зависимости произошел в январе 2022 года. Тогда я работала копирайтером в психологическом центре, и у нас был корпоративный выезд. Мы играли в особенную настольную игру — психологическую. Участники кидали кубики, получали задания, ходили по «клеткам», получали мудрые цитаты «на подумать» и так далее. Некоторые «клетки» — провальные: попадаешь на такую — и идешь назад или застреваешь на месте.

Мне в игре выпало задание «подумать над тем, какими способами я могу найти ощущение опоры, защиты, которых мне не хватает». Потом я оказалась на клетке, к которой шла карточка с фразой «Демонстрация внешнего благополучия и демонстрация внешней защищенности». Ведущая-психолог зачитала мне цитату — и это было прямо точное попадание в мою болевую точку. Я сразу вспомнила все свои попытки выглядеть «дорого» и почувствовала, что прямо сейчас заплачу.

Я могла промолчать, подумать про свои чувства сама, записать их в блокнот. Но если проговорить проблему вслух, терапевтический эффект сильнее. И я отбросила стыд и начала честно рассказывать свою историю: как трачу деньги на дорогую или необычную одежду, как ощущаю ее своей броней, как чувствую себя в ней, как постоянно смотрю, кто во что одет. Это было нелегко: руководство и коллеги — одни из тех людей, в чьих глазах я хотела казаться крутой и «брендовой».

Было больно увидеть и понять, что все мои потраченные на красивые вещи деньги и усилия связаны с желанием себя защитить — но красивые вещи никак меня не защищают, не дают мне реальной опоры, а только иллюзию. В тот момент, когда я все это озвучила, мне казалось: мир рушится, я в свободном падении и абсолютно беззащитна.

И в то же время мое падение было замедленным, смягченным — ведь оно происходило при поддержке специалистов и в дружелюбном окружении. Наверное, если бы в такой момент я была в одиночестве или столкнулась с равнодушием либо осуждением — мне было бы гораздо больнее. Я переживала мучительный стыд, когда рассказывала о своих сложных отношениях с одеждой, но в итоге я почувствовала неимоверное облегчение.

Пожалуй, с того момента начала ощущать особенную свободу. Хотя юбку, которая категорически не понравилась мужу, я купила еще раньше — в декабре. Обожаю ее.

Мой последний психолог дал мне задание — поближе познакомиться со своими субличностями. Теория про субличности гласит: в каждом из нас есть не одна личность, а сразу много. Субличности — это как роли: с мужем я — один человек, с мамой — другой, с коллегами — третий, а на остановке с незнакомыми людьми — еще какой-то совсем иной. Подробности о субличностях можно почитать в книге «Мои разные „я“» Ричарда Шварца — профессора кафедры психиатрии Медицинской школы Гарварда и автора психотерапевтического метода внутренней семьи, то есть терапии через взаимодействие со своими субличностями.

Так как ситуаций в жизни бесконечное количество, то и субличностей много. Но основных — всего пять-семь. Их желательно знать получше, так как часто у них диаметрально противоположные задачи и представления о жизни. Они из-за этого конфликтуют между собой — а это, в свою очередь, создает внутренние конфликты. Если понять причины разногласий субличностей и «примирить» их, высвобождается очень много внимания и сил.

Так как субличности решают разные задачи, то и одеваться они хотят по-разному. Кто-то хочет быть незаметным, кто-то — понравиться мужу, кто-то — поразить окружающих, порадовать родителей и так далее.

В себе я нашла такие субличности.

1. «Маленький ребенок». Ей года три-четыре. Лозунг — «главное, чтобы весело и чтобы не напрягаться!». Общительная, но обидчивая. Эмоциональная: много смеется и плачет. Одевается так, чтобы было весело и чтобы люди обращали внимание и улыбались.
2. «Хорошая жена». Лозунг — «выглядеть хорошей любой ценой». Старается понравиться мужу. Одевается так, как он скажет, — или так, чтобы продемонстрировать, какая она экономная и хозяйственная. А потом может обидеться на мужа, что не оценил ее старания.
3. «Взрослая веселая я». Лозунг — «будь сильной и найди опору в себе». Самостоятельная: у нее есть внутренняя опора. Она гораздо расслабленнее остальных субличностей, но холодноватая, деловая. Может пошутить, в том числе над собой, может надеть вообще что угодно — ей все равно, что думают окружающие. Может одеться вычурно и ярко, может — симпатично и удобно. Какое настроение будет, такую одежду и выберет.
4. «Счастливая спокойная я». Нет лозунга — ей никакие лозунги не нужны. Это моя любимая часть меня же самой. Она просто живет, реагирует спонтанно, естественно, не напрягается и принимает то, что есть. Искренне и с радостью заботится о себе и о других. Непосредственная, но не ребенок. Заботливая, но не родитель. Как одевается? Да как пойдет: ей все равно, ее отношение к себе от одежды не зависит.
5. «Правильная я». Лозунг — «во всем должен быть порядок!». Бдит, чтобы все было четко и по правилам. Достает всех вокруг и себя саму своими ценными указаниями. Одевается прилично и максимально несексуально, чтобы «никто ничего не подумал».
6. «Доминантная я». Эта субличность появилась недавно — в 2022 году. Прочитала книгу профессора психологии Университета Торонто Джордана Питерсона «12 правил жизни. Противоядие от хаоса» — и понеслось. Иду и решаю вопросы, не соглашаюсь на то, что предложат, а требую то, на что имею право. Не ругаюсь, не следую правилам, а реализую свое неотъемлемое право быть сильной. Пока не знаю, как эта субличность одевается, но подозреваю, что одежда для нее не так важна.

Во мне есть и другие субличности, но эти — основные.

Если понять, какие цели у ваших субличностей и какую задачу вы решаете конкретно сейчас, делая ту или иную покупку или надевая ту или иную вещь, отношения с одеждой станут гораздо проще. Например, я перестала по три раза переодеваться перед выходом из дома, потому что противоречивые желания тянут в разные стороны.

Само понимание, что во мне есть разные интересы по поводу одежды — и не только ее — лично меня очень освобождает. Мне легче принять все свои внутренние противоречия и нелогичности. Не могу сказать, что полностью с этим справилась: разобраться в желаниях своих субличностей и подвести по ним итоги — моя текущая задача в психотерапии.

Я могу потратить много денег на одежду и получить удовольствие, а могу не тратить совсем — и тоже получать удовольствие. Я больше не совершаю необдуманные покупки: не покупаю что-то слишком дорогое по кредитной карте, почти перестала возвращать вещи, потому что если что-то взяла — оно почти стопроцентно «мое» и нужное.

Иногда я покупаю вещи, которые выбрал муж, из искреннего желания порадовать его. Мне приятно носить такие вещи, это знак внимания, любви и признательности ему. При этом я спокойно покупаю и ношу вещи, которые мужу не нравятся — чтобы порадовать себя, а не его. Мне уже не страшно, что наши мнения не совпадают.

Сейчас, когда многие бренды стали уходить из России, а финансовая ситуация в стране стала нестабильной, у меня нет ощущения потери. Если я не смогу покупать то, к чему привыкла, это совсем не страшно для меня как для потребителя.

Думаю, в период одержимости брендами я бы сильно переживала из-за этого и потратила бы все деньги на потенциально важные вещи. Но в середине марта заходила в «Интимиссими» и «Юникло» — и купила ровно то, что было мне нужно. Даже не было порыва купить футболку по старым ценам и пока магазин не закрылся.

Траты на психологов всегда оправдывали себя, но сейчас я особенно хорошо это чувствую. И это касается не только одежды. Вот что еще произошло в моей жизни благодаря работе с психологами.

1. Я получила предложение о работе, объявила об уходе в своей компании, и меня удержали, обеспечив условия, которые я хотела: отдельный кабинет, серую зарплату вместо черной плюс повышение зарплаты на 75%.
2. Я перестала обижаться на родителей и постоянно чувствовать, что они недостаточно меня любят. Наши отношения стали совсем другими. Сейчас даже сложно вспомнить, как сложно нам было общаться всего два-три года назад.
3. Я стала гораздо меньше переживать, как выгляжу в глазах других. Мне не все равно, конечно — но по сравнению с полной зависимостью от любого неодобрительного взгляда это практически свобода.
4. Я стала не таким контрол-фриком, как раньше. По-прежнему люблю все структурировать, обожаю списки и таблицы, но теперь все это — для моего удобства, а не для успокоения нервов.
5. Я вернулась к занятиям музыкой, на что уже даже не надеялась. С детства мечтала петь, а потом мой перфекционизм решил, что если ты не Монсеррат Кабалье, то и браться не стоит. Сейчас пою в хоре и занимаюсь вокалом индивидуально. Получаю от этого массу удовольствия — и даже немного денег: иногда певчим в церковном хоре платят по 200—500 ₽.
6. Наши отношения с мужем стали глубже. Мы стали ближе, нам стало легче друг с другом, мы поддерживаем друг друга.

Сейчас я по-прежнему люблю наряжаться. Могу одеться в брендовую одежду или «ноунейм». Трачу на одежду не больше 6000 Р в месяц — так было до конца февраля, сейчас вовсе перестала покупать что-то новое: экономлю, тем более что красивого и интересного в шкафу уже достаточно. Я радуюсь, когда вижу кого-то элегантно одетого — зависть и ощущение собственной неполноценности в такие моменты посещают меня все реже и почти сошли на нет. И стала покупать то, что действительно нужно.