«Я лезла и ревела»: как мы с подругой взошли на Эльбрус и чуть не погибли

Однажды мы с подругой Катей катались на курортах Эльбруса на горных лыжах.

Она рассказывала про свой опыт восхождений. Я загорелась: поняла, что хочу подняться на Эльбрус — самую высокую точку России.

Эльбрус — гора вулканического происхождения. У нее две вершины — западная и восточная, — их разделяет седловина. В июле 2022 года я совершила свое первое восхождение — на западную вершину высотой 5642 метра. Его организовала туркомпания, о которой Катя узнала на одном из своих восхождений. Они известны в Приэльбрусье, я видела их рекламу на горе Чегет и страницы в соцсетях. Поход прошел неидеально, но в целом мы остались довольны.

В 2023 году мы с Катей планировали взойти на Казбек как настоящие альпинисты — преодолеть подъем от подножия до пика. Для этого надо было получить разрешение пограничной службы, но в июле их перестали выдавать из-за туриста, который потерялся в горах. Позже его нашли живым в Грузии.

Организатор, с которым мы поднимались на западную вершину Эльбруса, предложил альтернативу: взойти на восточную, на высоту 5621 метр. Штурм вершины стал самым страшным моментом в моей жизни. Расскажу, как проходило наше восхождение, почему оно закончилось обращением в полицию и какие уроки я вынесла из этого приключения. Думаю, это будет полезно тем, кто только начал заниматься альпинизмом или мечтает об этом.

Эльбрус — популярная гора для восхождения. Подняться туда гораздо доступнее по цене, чем на Эверест. Но Эльбрус называют коварным из-за непредсказуемой погоды: за несколько минут солнце может смениться на гром и молнии — и наоборот.

Смертельные случаи при восхождении на гору нередки. О них сняли фильм «Эльбрус. Точка невозврата». Я не смогла сдержать слез, когда родственники погибших рассказывали о своих утратах. В 2021 году умерли семь человек.

Основная масса коммерческих восхождений — на западную вершину. Есть группы, которые делают так называемый крест: с юга идут сначала на западную вершину, спускаются в седловину, затем забираются на восточный пик и отправляются на север.

Восточная вершина считается более дикой и сложной для восхождения. Поток туристов маленький, поэтому там нет постоянных перил — специальных веревок, которые вешают на сложных и опасных участках для страховки. Это остается на усмотрение гида: он анализирует риск и принимает решение, вешать перила или нет.

Самый сложный маршрут — с востока, из поселка Эльбрус. Организаторы восхождения предложили нам именно его.

Восхождение на восточную вершину проходит иначе, чем на западную. Я была на обеих и опишу в сравнении, как все устроено.

Способы акклиматизации. Путь до каждой вершины занимает примерно неделю с учетом запасных дней на случай непогоды. При восхождении на западную туристы акклиматизируются методом «пилы»: несколько дней совершают выходы в горы, набирают высоту и возвращаются, чтобы переночевать внизу и дать организму отдохнуть.

В первый день туристы идут на гору Чегет и возвращаются в базовый лагерь, на следующий день отправляются к обсерватории — и снова на ночевку вниз. Потом им предстоит заброска на подъемнике в высокогорье и акклиматизационный выход до скал Пастухова на высоту 4700 метров. Затем туристы возвращаются в штурмовой лагерь, или «бочки», как их называют на Эльбрусе. Только потом — финальный рывок.

До восточной вершины люди идут пешком от подножия, подъемников там нет. Адаптация организма происходит альпийским способом, или «лесенкой»: высоту набирают постепенно, по дороге останавливаются ночевать в лагерях.

У нас было четыре лагеря, включая финальный штурмовой. Сначала мы ночевали на высоте 2243 метра, затем — 3237 метров, на месте бывшего ледника, потом перешли в лагерь на высоте 3880 метров. Штурмовой находился на высоте 4200 метров.

Рюкзаки — еще одно радикальное различие. На акклиматизационных выходах при восхождении на западную вершину идут налегке — с рюкзаками, в которых только термос, теплая одежда на всякий случай и солнцезащитный крем.

При восхождении на восточную вершину каждый несет на себе около 30 килограммов с палатками, едой и снаряжением. Переход из одного лагеря в другой — не легкая прогулка, а тяжелая и интенсивная работа с раннего утра и до обеда, по четыре-пять часов с привалами по десять минут.

Я не готовилась к восхождению специально, потому что занимаюсь триатлоном и тренируюсь шесть дней в неделю — плаваю, езжу на велосипеде, бегаю. Новичкам и тем, кто не занимается спортом, рекомендую за полгода или хотя бы за три месяца до похода включить в свой план дня пробежки, ходьбу по пересеченной местности с трекинговыми палками, езду на велосипеде.

Некоторые даже тренируются с рюкзаком: кладут туда несколько бутылок с водой, чтобы тело и спина привыкали к нагрузкам.

Еще я бы включила в подготовку специальные занятия по альпинизму, чтобы потренировать скалолазание и научиться обращаться с ледорубом и другой экипировкой. Этих навыков мне не хватило на восхождении.

Одежда и походные принадлежности. Вот что я советую брать с собой из одежды:

• пуховик;
• куртку с проклеенными швами, непродуваемую и непромокаемую;
• кофту на флисе;
• две пары перчаток — теплые и очень теплые;
• шапку;
• два комплекта термобелья и обычное белье;
• две пары горнолыжных носков и две пары обычных;
• кроссовки или трекинговые ботинки;
• кепку;
• шорты для трекингового маршрута в первые дни восхождения — они пригодятся летом при хорошей погоде;
• пару маек на смену. Лучше, чтобы они были не хлопчатобумажные: ткани для спортивной одежды хорошо отводят влагу.

Еще я брала все то, что обычно нужно в походах: палатку, спальник — советую выбирать тот, что выдерживает температуру до −30 °С. И пенку, на которую укладывают спальный мешок.

Средства гигиены и другие личные вещи. В горах нужны кремы от солнца и обморожения. Обязательно мажьте уши: они тоже могут обгореть. Для губ нужна гигиеническая помада. Еще я брала влажные салфетки, принадлежности для умывания и чистки зубов, полотенце.

Пауэрбанк поможет не переживать о том, что телефон разрядится.

Еда и посуда. Мы взяли гречку, овсянку, макароны, мясные и рыбные консервы, лапшу быстрого приготовления, микс орехов, сушеное мясо, чай. Еще — сладости: финики, сушеное манго, шоколад. Из посуды у нас были тарелка, чашка, ложка и вилка на каждого, термос.

Альпинистское снаряжение. Вот что понадобится из специального снаряжения:

• ледоруб. Альпинисты применяют его для передвижения по ледовым, снежным и осыпным склонам. Он помогает организовать страховку и самостраховку на этих видах рельефа;
• кошки — металлические приспособления с зубчиками, похожими на кошачьи когти. Их надевают на ботинки, чтобы увеличить противоскольжение. В них передвигаются по снегу и льду;
• обвязка — страховочная система, которую надевают через ноги и затягивают на талии. Альпинист пристегивает к ней один конец веревки, а другой прикрепляет к перилам для страховки;
• усы самостраховки с двумя карабинами — те самые веревки, которые карабинами крепят с одной стороны к альпинисту, с другой стороны — к перилам или другому участнику восхождения, если вы идете в связке;
• альпинистские ботинки. У меня были пластиковые, они тяжелее обычных;
• трекинговые палки.

Для штурма — финального рывка к вершине — понадобятся налобный фонарик, маленький легкий рюкзак, горнолыжные штаны и маска для защиты глаз и лица от солнца и ветра. Солнечные очки тоже подойдут, но у них должна быть отличная защита от ультрафиолетовых лучей, иначе из-за воздействия яркого солнца могут развиться заболевания глаз, например снежная слепота. Это ожог тканей роговицы — глаза слезятся, человек непроизвольно зажмуривается, ему больно смотреть на свет.

Снаряжение советую спрашивать у знакомых — тех, кто связан с походами, а лучше с альпинизмом. Если чего-то не найдете, можно арендовать на месте. Обычно такие услуги предлагают организаторы восхождений, но стоимость проката высокая.

Катя практически ничего не брала в аренду: ее мама — альпинист. Я большую часть необходимых вещей, включая спальник и термос, взяла у знакомых. Ледоруб мне одолжила Катя, обвязку — другая подруга, которая в это время как раз была на Эльбрусе. Что-то у меня было благодаря занятиям спортом, например горнолыжные штаны, флисовые кофты, термобелье. Трекинговые палки и ботинки у меня тоже были. Остальное я арендовала у организатора, но забыла про теплые рукавицы для штурма.

Наш путь от подножия до вершины был долгим: 24 километра в гору и столько же обратно, вертолета до базового лагеря нам никто не подготовил. Зато мы почувствовали себя настоящими альпинистами.

В первый день мы должны были проделать путь от поселка Эльбрус до первой стоянки «Сосны» на высоте 2243 метра. В поселке к нам присоединился гид. Мы ему доверяли: год назад поднялись с ним на западную вершину Эльбруса, знали, что он регулярно водит группы на эту гору и сам много куда восходил. Но перед началом тура ни он, ни другие представители компании-организатора не провели нам инструктаж, не объяснили, какие сложные участки нас ждут, не научили обращаться с ледорубом.

В начале тропы все прохожие желали нам удачи, глядя на наши огромные рюкзаки. Самым сложным было идти в гору с этой махиной на спине: подъемы дались мне легко благодаря триатлонной подготовке, но к концу дня лопатки и плечи начали ныть.

Стоянка была в сосновом лесу у реки, на поляне с сусликами. Они весь вечер играли в догонялки, а мы ужинали гречкой и сосисками. Это было божественно! Проходившие мимо люди желали нам приятного аппетита.

Потом мы прогулялись к небольшому водопаду, набрали горного чабреца и рассовали его по карманам палатки. Это была самая романтичная ночь в нашем походе. Мы еще не знали, что нам предстоит, и внутренняя батарейка у обеих была заряжена на 100%. А вот зарядку телефона нужно было экономить. Мы устроили себе гаджет-детокс, тем более что связи на маршруте практически нигде не было. Зато у нас с Катей всегда был миллион тем для разговоров.

Во второй день мы проснулись в 04:30, солнце еще не встало. Первым делом умылись в ледяном ручье, позавтракали овсянкой с чаем.

В этот день мы шли по ущелью Ирик-чат до высоты 3237 метров. На старте предстоял резкий подъем в гору, но он не был для меня тяжелым. Когда шла, смотрела под ноги: мне неинтересно закидывать голову и оценивать крутизну подъема. Дорогу осилит идущий.

После привала мы оказались в ущелье Ирик-чат. Оно было самым красивым на нашем пути. Ущелье понравилось мне еще тем, что там мы шли по равнине с ручьями и рекой.

Самый сложный участок второго дня случился, когда пришлось карабкаться по огромным булыжникам. Гид рассказал, что они остались после ледника, который когда-то здесь лежал. Иногда приходилось подтягивать себя вместе с болтающимся на спине рюкзаком, чтобы вскарабкаться на продолжение тропы, которую завалили булыжники.

Ландшафт потихоньку менялся на более каменистый. Вместо красивого горного луга пришлось устраиваться на ночевку на камнях. В этот день Катя делала мне и гиду легкий массаж: из-за тяжелого рюкзака до плеч было не дотронуться, а когда я открывала рот, болела ключица.

На месте нашей стоянки дул шквалистый ветер. Юбку палатки мы крепили булыжниками, чтобы не унесло. Несмотря на усталость, заснуть было сложно: ветер рвал палатку, шатал ее туда-сюда, как будто мы попали в торнадо.

Ночью я просыпалась от раскатов грома. Меня мучили мысли, что мы в своих узеньких спальниках лежим посреди небытия, а вокруг бушует стихия. Не было чувства, что мы в безопасности.

На третий день план был такой: короткий, но выматывающий переход через два перевала, а после — по леднику с трещинами. Затем нас ждал подъем по леднику и финальный рывок: мы должны были переползти через вулканическую гряду. Да, это вам не в офисе сидеть.

Когда мы проснулись, лил дождь, но вскоре он кончился. Мы сменили кроссовки на альпинистские ботинки, и рюкзак сразу полегчал. Пока брели вверх по перевалу, я думала о том, что человек и правда способен на все. Вчера ты видел горы до неба и не представлял, как туда забраться, а сегодня уже смотришь сверху вниз на ущелье.

На перевале я стала осторожной: камни на подъеме держат плохо. Я втыкала в них трекинговые палки, потом ставила ногу и подтягивалась. Это не шутки: одно неудачное движение — и кубарем полетишь вниз вместе с рюкзаком.

Снова дул шквалистый ветер. Чтобы попить чаю во время привала, пришлось прятаться за крепостями из камней, которые построили другие люди.

Дальше нас ждали космические пейзажи. Такие я видела только на Камчатке: слева — ледник и обрыв, справа — язык ледника, изумрудное озеро и конусовидная гора. А впереди — восточная вершина Эльбруса, к которой мы держали путь.

Нам предстояло забраться на еще один перевал, но он не был таким опасным. Перед подъемом мы остановились, чтобы поймать связь: потом она появится только в штурмовом лагере. Написали всем, чтобы не беспокоились.

Перед ледником мы надели обвязку и кошки. На смену трекинговым палкам пришел ледоруб. Гид занервничал: он увидел громадную тучу, а мы еще даже не начали пересекать ледник. Говорят, в нем огромные трещины — около 100 метров в глубину. Они образуются в результате движения ледника. Останавливаться на нем нельзя, попадать в непогоду тоже опасно: из-за плохой видимости риск угодить в трещину и заблудиться возрастает.

Я впервые шла подвязанная веревкой, как настоящий альпинист. Как уже говорила, гид нам ничего не объяснял, но я подсмотрела кусочки инструктажа у соседней группы: надо держать веревку внатяжку и контролировать впередиидущего. Если он падает в трещину, остальные втыкают в снег ледорубы, чтобы его не утянуло вниз.

В трещины никто из нас не попал, но я их видела: это небольшие расщелины, но кто знает, какой они глубины. Кидаешь камень — и он проваливается в неизвестность. Страшно! Одну широкую трещину мне помог перепрыгнуть гид из другой группы: я сделала шаг, а он подтянул меня за руку на другую сторону. В горах это обычная практика: руководители групп помогают друг другу и тем, кого ведет их коллега.

Наш гид тропил — то есть шел первым, — но однажды провалился по пояс в снег. Он велел нам с Катей идти дальше с другой группой — их было 8—10 человек, они поднимались параллельно с нами. Чуть позже он присоединился к нам как замыкающий.

На леднике уже чувствовалась высота. Я шла медленно, но все же поймала легкую эйфорию: начала чрезмерно радоваться пейзажам, эмоции били через край. По словам Кати, это тоже может быть признаком горной болезни. Я попробовала из 32 вычесть 6: смогла посчитать — значит, в норме.

Позже мы обогнали вторую группу и пошли вверх по леднику. Там трещин уже не было, но стоило идти быстрее: надвигалась гроза.

Мы забрались наверх и остановились снять обвязку. Я спросила гида, куда дальше. Он ответил, что осталось немного — всего 200 метров вверх. Я смотрела на лавовую скалу и не могла поверить, что нам туда: она вертикально вырастала прямо передо мной. Я не понимала, как лезть на нее с рюкзаком и за что держаться.

Это оказалось не шуткой. Мы действительно туда полезли. Гид пошел первым, а я смотрела, что и как он делает. У меня началась паника: куда ступить — непонятно. Гид поднялся и пытался сверху командовать, за что держаться и на какой камень наступать. Но мне было так страшно, что его инструкции только выводили из себя. Я боялась, что из-за тяжелого рюкзака могу потерять баланс и сорваться, а гид никак не поможет и не подстрахует, ведь он уже наверху, а обвязку мы сняли. С ней можно было хотя бы надеяться, что в случае срыва гид меня удержит и вытянет на веревке.

Не помню, как забралась. Наверное, на адреналине, когда из-за сильного возбуждения пролетаешь опасные участки как будто зажмурившись. В моменты, когда я не понимала, куда ставить ногу, или когда не была уверена, что крепко ухватилась за камень, просто полагалась на удачу и взбиралась выше. Подъем на стену был коротким, занял 7—10 минут, но это были жуткие мгновения. Тогда мне первый раз стало страшно за себя.

Наверху мы поставили палатку. Уже научились делать это на раз-два, успели до грозы. Она была ужасной: сначала дождь, потом град, затем снег с градом. И безумный ветер, который никак не успокаивался.

Здесь, на высоте 3800 метров, я уже начала чувствовать, как гудит лоб и голова. Подруга заметила, что у меня синие губы из-за нехватки кислорода. Я приняла таблетку от головной боли, и мы легли спать.

Стихия продолжала бушевать, скорость ветра была ураганной — это когда порывы сбивают с ног и опрокидывают навзничь, пока вы застегиваете штаны. Юбку палатки мы закрепили камнями, но я боялась, что ветер ее порвет. Повезло, что этого не произошло. Утихло только к утру.

На четвертое утро мы спали до восьми. Но спустя полчаса после нашего подъема лагерь зашуршал: соседние группы начали готовиться к новому отрезку пути. Как сказал гид, в этот день нам надо было «быстро перебежать» по скальной гряде — еще на 400 метров ближе к вершине Эльбруса. Там, практически под жерлом потухшего вулкана на высоте 4200 метров, находился штурмовой лагерь.

В этот день стояла звенящая тишина, ветра не было вообще. После вчерашнего я и не рассчитывала, что на этом участке может быть так спокойно. Мы шли практически всегда вверх, но без кошек и ледоруба. Идти было тяжелее из-за нехватки кислорода: виски ныли, иногда случалась одышка.

На привале я съела пакетик сушеного куриного мяса с солью. Это было необычайно вкусно, то, что нужно в горах для восполнения запасов соли.

Мы шли то по камням и вулканическому песку, то по снегу, то по огромным булыжникам. Через два с половиной часа добрались до штурмового лагеря. Пейзаж головокружительный: видно весь Кавказский хребет и ледник от начала до конца. Ощущение, что мы оказались в космосе, где я всегда мечтала побывать.

Первым делом мы поставили палатку, обустроились и пошли искать воду. На высоте она с вулканическим песком — приходится отстаивать, чтобы он ушел на дно и можно было выпить чаю или сварить обед. Песок был везде: в гигиенической помаде, карманах штанов, спальнике, на зубах. Через какое-то время мы к этому привыкли.

Вечером баловались «Роллтоном» и «Бигбоном»: в горах иногда очень хочется вредной еды и шоколада. В лагере мы пробыли и весь следующий день, чтобы хорошо отдохнуть. В ночь на 30 июля нас ожидал штурм вершины.

Когда мы с гидом обсуждали штурм вершины, он не рассказывал про опасности и риски. Говорил, что будет сложно, но не предупреждал, что потребуются какие-то специальные навыки. Мы знали только, что стартуем в 21:00 и должны вернуться на следующий день до обеда. Штурм начинают ночью, чтобы успеть подняться на гору, встретить рассвет и спуститься, пока погода не ухудшилась. Обычно в горах она начинает портиться после полудня.

В 18:00 мы ждали вердикта гида. Он сказал, что погода ясная, и дал команду к началу сборов. Мы приготовили штурмовые рюкзаки: уложили термос, я взяла запасные варежки, которые мне одолжила подруга, батончики для перекуса, ледоруб и кошки. Затем легли спать, а в 21:00 стояли на выходе из палаток.

Гид организовал связку: он был лидером, моя подруга — в центре, я — замыкающая. Спустя несколько минут после того, как мы выдвинулись, засверкала молния и загремел гром. Нам не хотелось попасть в грозу, поэтому после набора высоты примерно в 150—200 метров мы решили вернуться вниз.

Когда спустились, сложили все снаряжение подальше от палатки, чтобы она не загорелась, если молния вдруг попадет в металлический ледоруб или кошки. Гид позвонил в штурмовой лагерь на южной стороне Эльбруса и узнал, что гроза нас обошла. Выход перенесли на 22:30.

Когда мы отправились, на горе не было ни одного фонарика других групп. На штурм выдвинулись только мы.

Мы шли в связке. Стук палок, звездное небо, тишина. Кошки пока были в рюкзаке. Гид не давал указаний их надевать, а мы не спрашивали, надо ли: не знали, что нам предстоит. Я вспомнила о них позже, на первом кошмарном участке.

Примерно через полчаса после старта начался крутой подъем — перед нами буквально выросла стена из вулканических глыб и корки снега. Преодолеть предстояло немного, метров тридцать, но там не за что было ухватиться.

Гид полез вверх и быстро очутился на более-менее безопасном участке. Кажется, ему это далось легко: думаю, благодаря опыту. Он не только регулярно ходит с группами в горы, но и в принципе сам молодой и бесстрашный.

У нас так не получалось. Подруга кричала, что ей некуда поставить ногу. У меня тоже началась паника: мне лезть следующей. Гид ждал нас наверху. Мы стали умолять его найти какой-нибудь камень, чтобы обвязать вокруг него веревку на случай срыва. Но гид ответил, что удержит нас обеих.

Подруга зажмурила глаза и полезла вверх на адреналине. Я закричала, потому что никак не могла воткнуть ногу в снег. Он был обледеневшим, а мы без кошек. Надеть их там уже не получилось бы, об этом нужно было подумать заранее. Почему гид решил этого не делать — непонятно. Возможно, и сам не знал, что нас ждет.

Я ощущала животный страх. В слезах заорала на гида: «Какого черта мы идем без кошек?» У меня в руках были палки, но они только мешали. Ледоруб лежал в рюкзаке. В какой-то момент я сорвалась и съехала по вулканической насыпи вниз. У меня началась истерика: справа — каменная стена, слева — обрыв и ледник с трещинами, которые я разглядывала днем.

Гид крикнул, чтобы я бросала палки. Они повисли на петлях на запястьях, я встала на четвереньки. Лезла и ревела. Карабкалась по сыпухе и камням, они были ледяными и скользкими. От этого было еще страшнее. Все заняло минут десять, но мне они казались вечностью.

Наконец мы с подругой, обе в слезах и с колотящимися сердцами, добрались до привала на высоте 4600 метров. Я устроила гиду скандал. Он сказал, чтобы я не шумела, потому что на месте нашего привала стояла пара палаток, где спали люди. Больше никак не прокомментировал мои претензии, но кошки мы надели и ледорубы достали.

Дальше я шла и молилась про себя, чтобы таких участков больше не было. Появились мысли вернуться, но я их отгоняла как могла: спускаться с каменных стен ночью для меня было еще страшнее.

Тем временем к вискам начала подступать боль, и подруга дала мне таблетку. Но боль прошла сама, когда мы вышли на другой ужасный участок. Снова предстояло лезть по каменной стене вверх.

Мы втыкали ледорубы, где получится. От этого может зависеть жизнь: плохо воткнул — сорвался. Но кошки и ледоруб я видела второй раз в жизни. Как пользоваться ледорубом, мне объясняли лишь на первом восхождении на западную вершину Эльбруса: где склон крутой, нужно втыкать его в лед зубцами, где более пологий — рукояткой. Но на горе не так просто понять, что перед тобой, поэтому я копировала гида — смотрела, как он работает ледорубом, и повторяла.

Я снова встала на четвереньки. Меня трясло. Одной рукой я хваталась за камни, где они были, другой стучала ледорубом что было силы. Получалось плохо. Спасали кошки, которыми я вгрызалась в гору. Страха добавляла темнота: я видела только то, что освещал мой налобный фонарик. В то же время мрак помогал на адреналине проскочить опасный участок из сыпухи и ледяных камней. Не знаю точно, сколько времени мы его преодолевали. Наверное, минут пятнадцать, но они тоже казались растянутыми до бесконечности.

Периодически гид говорил: «Набрали еще 100 метров», — и я мысленно отмеряла, сколько осталось до вершинного плато. К тому времени руки и ноги уже ослабли — чувствовалась горная болезнь. Но слабость и головная боль отступили, когда потребовалось пересечь ледник. Это оказалось самым страшным.

Чтобы попасть на вершинное плато, нужно было обойти каменистый выступ горы, который нависал над нашими головами, и уйти по леднику направо на 100—150 метров. Я пожаловалась гиду, что у меня не всегда получается воткнуть ледоруб.

Перед нами была стена, покрытая ледяной коркой. Это «бутылочный» лед — так называют плотную ледяную поверхность, отшлифованную ветром. На ней даже острейшие зубья кошек оставляют лишь легкие царапины. Гид дал нам инструкции: ледоруб, кошка, кошка. Чтобы удержаться на стене, сначала нужно было со всей силы воткнуть ледоруб, а потом поочередно переставить левую и правую ноги в кошках. После этого он пошел по леднику направо.

Мы шли в связке, поэтому подруге ничего не оставалось делать, кроме как повторять за гидом — ледоруб, кошка, кошка. Любая ошибка одного из нас — и вся связка полетела бы на километры вниз. Я со всей силы втыкала ледоруб правой рукой, а левой искала дырочки во льду, чтобы зацепиться хоть кончиками пальцев. Это ничего не давало, по сути, я цеплялась за воздух. Спасал только ледоруб в другой руке.

Мы с Катей снова кричали гиду: «За что цепляться?», «Я не могу нормально воткнуть ледоруб», «Как найдешь безопасное место, зацепи нашу веревку за какой-нибудь камень». Он отвечал, что надо идти дальше, что удержит нас обеих.

Позже опытные альпинисты, в том числе мама Кати, сказали, что на леднике нужно было вкручивать винты и вешать перила. Это делают заранее: гид или компания гидов выходят на маршрут и вешают перила, например, за день до штурма. Можно ли их повесить, когда группа уже на штурме, не знаю. Вероятно, да. В нашем случае гид не стал этого делать. Почему-то решил, что удержит нас и себя в случае срыва.

Мы не упали, добрались до привала. Нас с подругой начало трясти — не от холода, а от пережитых эмоций. Мы даже не смотрели на восходящее солнце. До вершины оставалось где-то 150 метров. Их мы прошли как зомби: еле передвигали ногами — настолько обессилели к тому моменту от страха и горной болезни.

На вершине важно помнить, что восхождение заканчивается там, где началось: в штурмовом лагере. Нам надо было успеть спуститься, чтобы непогода не застала по дороге. Большинство трагедий случается как раз на спуске: ты уже устал, плохо контролируешь ситуацию, еще и горная болезнь.

Я молила гида только об одном: не спускаться так же, как мы поднимались, любым способом обойти страшные участки или эвакуировать меня. Он сказал, что МЧС придется ждать два дня. Возможно, это была шутка, мы не выясняли, правда это или нет.

В итоге гид повел нас вниз по леднику. Это менее опасный маршрут, чем на штурме, но тоже со своими «прелестями». Трещины ледника были спрятаны под снегом, поэтому в них легко было провалиться. В какой-то момент моя нога попала в одну из них. Вместо того чтобы спасать меня, гид стал читать нравоучения, сказал, что бог шельму метит. Когда я выбралась, заглянула в трещину: там была пустота. Хорошо, что угодила в нее лишь одной ногой.

Через пять минут в трещину попал сам гид. Мы с Катей упали на снег и воткнули в него ледорубы. Я крикнула гиду, что возмездие догнало и его. Было и смешно, и страшно. Он легко выбрался, трещина выглядела неглубокой.

Идти по леднику вниз было тяжело, болели мышцы ног. По вулканической сыпухе и камням — еще больнее, так как поверхность тверже. Мы умоляли гида о привалах: очень вымотались. Перекусывали батончиками мюсли: пюре «Агуша», которое я взяла с собой, замерзло. Батончики тоже затвердели, но разгрызть было можно. Запивали их малиновым чаем.

Спуск казался бесконечным, но на самом деле мы одолели его быстро — примерно за четыре часа. На подъем ушло в два раза больше. Когда пришли в лагерь, по нашей с Катей традиции обнялись друг с другом и с гидом и пошли отдыхать. Мне хотелось поскорее снять с себя оборудование и перестать быть альпинистом. Еще сильнее я мечтала лечь в палатку и больше никуда из нее не вылезать. Она казалась мне самым безопасным местом на земле.

В палатке мы не могли успокоиться и обсуждали, как нам чудом удалось выжить. Я вспоминала, как несколько часов назад плакала на вершине оттого, что боялась идти вниз. Размышляли, что могли бы погибнуть. Сложно было осознать, какую работу проделали и какую нагрузку только что пережили организм и нервная система.

Заранее уточняйте все детали восхождения, а главное — как будет организована ваша безопасность. Я задавала вопросы по поводу безопасности уже после того, как все закончилось. Получила от организатора удивительные ответы. Он заявил, что провешивание перил заняло бы около часа. На мой взгляд, лучше потратить час, чем рискнуть тремя жизнями сразу.

Еще организатор отметил, что у нас было всего 25 метров веревки, а на провешивание перил требуется в два раза больше. Получается, гид просто не взял с собой веревку достаточной длины. Мы с Катей — новички в альпинизме — про эти нюансы не знали.

Требуйте инструктажа. Перед восхождением у нас не спрашивали, проходили ли мы альпинистскую подготовку. Справки о здоровье тоже никого не интересовали. Кажется, даже хорошая физическая форма организаторам не важна. В 2022 году с нами на западную вершину Эльбруса поднимался мой друг. Он курит и совсем не занимается спортом, но ему не отказали в восхождении. Подписываешь согласие, что принимаешь все риски на себя, — и вперед.

При этом перед походом нам ничего не объясняли. Инструкции от гида мы получали в моменте — он просто говорил: «Повторяй за мной». У нас даже не было возможности попрактиковаться — например, попробовать втыкать ледоруб на безопасном участке. Куда мы торопились — непонятно.

Проверяйте, есть ли у гида средства помощи на случай SOS. У нашего гида не было рации или радиотелефона для вызова экстренной помощи в случае трагедии. По пути к штурмовому лагерю мы об этом особо не задумывались и не спрашивали, есть ли у него что-то подобное. Но в ночь штурма, когда нужно было узнать прогноз погоды, видели, что он звонит в лагерь по мобильному, а не связывается по рации. Пришлось еще искать место, где мобильник ловит сеть.

В целом связь пробивалась только в двух местах на протяжении всего нашего пути. Сломай кто-то из нас руку или ногу — непонятно, как гид вызвал бы спасателей. Мама Кати была в шоке, когда об этом узнала.

Еще важно проверить, есть ли у гида аптечка. Мы у нашего не спрашивали, болеутоляющее мне давала подруга, она врач.

Уточняйте, зарегистрировали ли вашу группу в МЧС. Организатор тура обещал сообщить о нашем походе в МЧС, но при нас никуда не звонил. Мы не в курсе, знали о нас там или нет.

Просите организаторов тура звонить при вас и регистрировать имена и фамилии всех участников. Это важно на случай, если появится необходимость в поисково-спасательной операции.

Подписывайте договор с организаторами тура. Перед оплатой требуйте договор, который подпишут обе стороны и где будут указаны обязанности гида, ответственность организатора и стоимость тура. Наш стоил 53 817 ₽, туда входили работа гида и трансфер из аэропорта. Предоплату в размере 5000 ₽ с нас взяли за несколько месяцев.

Перед восхождением, когда я была в легкой эйфории от предвкушения, меня попросили перевести оставшиеся деньги по номеру телефона или отдать наличными. Вариантов оплатить тур после возвращения с вершины не было.

Договор ни со мной, ни с моей подругой не подписывали. Было непонятно, что входит в обязанности гида при восхождении, какую ответственность несет организатор тура, каким снаряжением нас должны обеспечить в горах. На сайте я тоже не нашла форму договора.

Полагаю, организаторы не подписывают договор, чтобы при несчастных случаях нельзя было предъявить официальных претензий.

Я считаю, что организаторы туров, которые не могут обеспечить безопасность участников, не должны работать. Поэтому важно проверять, кто организует ваш тур. Сарафанное радио и отзывы в соцсетях здесь не помощники — смотрите на сайте налоговой, зарегистрирована ли компания или ИП официально. Так вы поймете, кому сможете предъявить претензии, если вашему здоровью или жизни будет угрожать опасность.

Когда мы с Катей возвращались домой, в аэропорту Минвод я написала заявление в полицию. В нем рассказала, с какой опасностью для жизни проходило наше восхождение, попросила проверить деятельность компании — организатора тура и возбудить уголовное дело по статьям 171 УК РФ, незаконное предпринимательство, и 238 УК РФ — выполнение работ и оказание услуг, не отвечающих требованиям безопасности. Официального ответа на момент публикации статьи не получила.

Новоиспеченные альпинисты нередко готовы рискнуть жизнью, чтобы взойти на вершину. На мой взгляд, это не снимает ответственности с тех, кто организует и продает туры. Как мне кажется, их главная задача — не показать вершину, а сделать риск для жизни минимальным.

На практике часто получается как у нас: туристы забронировали тур и авиабилеты, купили или взяли напрокат снаряжение, а перед восхождением им подсунули на подпись разного рода согласия и отправили в горы. Только потом они начинают анализировать, что было сделано не так, и понимают, что подписали филькины грамоты, а не договор. Рекомендую не стесняться и сразу проверять документы, которые дают на подпись.

Всем начинающим альпинистам хочется сказать: не будьте романтиками, не думайте только о горах. Альпинизм не шахматы, это опасный вид спорта и туризма, он связан с риском для здоровья и жизни. Халатность в организации тура может привести к гибели людей.

Несмотря на неудачный опыт, моя история с восхождениями не заканчивается. Мы с подругой жутко испугались, но сделали выводы. Поменяем организатора тура, пройдем курсы альпинистской подготовки — и снова в горы.