Как я участвовал в программе «Учитель для России»

До пандемии я организовывал авторские туры. А потом осуществил мечту и стал учителем.

Мне 32 года, я из Вологды. По образованию я не педагог, а инженер-электрик и окончил магистратуру по менеджменту. Но я никогда не работал по специальностям, а вместо этого много путешествовал и организовывал авторские туры. Поднимался на Эльбрус, Казбек и Килиманджаро, участвовал в международных мероприятиях и посетил больше 30 стран.

В 2018 году я подумал, как было бы здорово стать учителем, ведь я могу делиться знаниями не только из учебников, но и из жизни и путешествий. Я решил, что мог бы стать таким педагогом, какого не было у меня самого. Но никаких шагов к этому не предпринял.

А в 2020 году границы закрылись из-за пандемии и я отменил все туры, которые организовывал. В это время мне попалась статья про учителей из Тамбовской области: они с учениками создали сайт о селе Глазок, который отметил даже Артемий Лебедев. Ребята работали в школе Глазка по программе «Учитель для России». Проект помогает войти в профессию без педагогического образования и устроиться в сельские школы, где не хватает учителей. Мне стало интересно, и я тоже решил попробовать.

С 1 сентября 2020 года я два года преподавал географию и информатику в селе Бéлово Новосибирской области. Перед этим прошел четыре этапа отбора и пять недель осваивал новую профессию. Расскажу, как я попал в Сибирь, какие бонусы дала мне программа и почему работать по ней было сложно, но интересно.

Программа «Учитель для России» работает с 2015 года, ее реализует фонд «Новый учитель». В 2022 году в нее входят школы из восьми регионов: Калужской, Тамбовской, Новгородской, Воронежской, Нижегородской, Новосибирской областей, Приморья и Ямало-Ненецкого автономного округа.

Цель программы — дать детям из глубинки хорошее школьное образование: не хуже, чем в крупных городах. И изменить систему обучения, чтобы дети не зубрили материал, а учились анализировать, принимать решения, просить помощи, работать в команде и быть лидерами. Для этого организаторы привлекают людей разных профессий, учат их преподавать и распределяют в школы.

Часто эти школы находятся в деревнях и селах, куда трудно добираться. И порой там учатся дети из сложных семей: малообеспеченных или неблагополучных. Не все обычные учителя хотят там работать, а участники программы едут ради благого дела.

Кто может участвовать. Вообще, в российские школы не берут учителей без педагогического образования. Но по программе стать преподавателем может каждый, кто пройдет отбор. Заявки принимают и от выпускников педколледжей, и просто от людей с высшим образованием — инженеров, маркетологов, врачей и многих других.

Участники проходят четырехступенчатый отбор, где у них проверяют знания по заявленному предмету, личностные ценности и навыки. Потом идет пятинедельная учеба — так называемый Летний институт. А после него их зачисляют на еще одну программу обучения, от НИУ ВШЭ, и на два года отправляют в школы. По итогам этих двух лет участники получают дипломы о педагогической переподготовке и могут продолжать карьеру в сфере образования.

Условия. Участник должен два года проработать в школе — партнере программы. Все это время ему помогают куратор, методист и ментор. Куратор раз в месяц посещает уроки, проводит коуч-сессии и дает советы. Методист прокачивает по предмету. А ментор помогает управлять поведением в классе и обучает преподавательскому мастерству.

На второй год можно реализовать в школе собственный образовательный проект. Например, так появился проект «Одинаково разные» — он помогает детям-мигрантам адаптироваться в российских школах.

Пока длится программа, участник получает стандартную зарплату начинающего учителя — в Новосибирской области это 13 000—15 000 ₽. Дополнительно есть стипендия от программы — 20 000 ₽ в месяц. А тем, кто для участия переехал в другой регион, доплачивают 15 000 ₽ на аренду жилья. В глубинке она как раз недорогая.

Если участник не справляется с работой, он может уйти из программы раньше чем через два года. Его за это никак не накажут.

Спустя два года можно вернуться к прежней работе, а можно продолжить преподавать — в той же школе или в какой-то другой. Но стипендии уже не будет, а жилье придется снимать за свой счет. Правда, у программы есть «грант третьего года» — с ним участники могут остаться в своих школах на третий год, чтобы довести свой класс или завершить начатый проект.

Организаторы отбирают участников с сентября по июнь, в несколько потоков. Я узнал о программе в мае 2020 года и попал в последнюю волну. Сначала заполнил анкету-заявку, потом прошел собеседование, очный этап и сдал экзамен по предмету.

Вот как это было.

В анкете были и стандартные вопросы, и те, что касались программы. Первые — о том, какое у меня образование, кем я раньше работал и участвовал ли в общественной деятельности.

А раздел о программе был сложнее. Я написал мини-эссе «Почему я хочу участвовать» и решил несколько кейсов. Они касались сложных ситуаций в школе — например, когда ученики грубят или им скучно на уроке. Я сомневался, как на них ответить, а потом узнал, что единственно верных решений не существует. Кейсы нужны, чтобы раскрыть характер кандидата и узнать, как он поступит в критических ситуациях.

В анкете можно было указать регионы, где я готов работать. Но мне было все равно — лишь бы недалеко от крупного города. Были вопросы и о школе: я хочу в сельскую или городскую? Сколько должно быть учеников в классе? Смог бы я работать с детьми с инвалидностью или из неблагополучных семей? Я указал, что просто хочу в небольшую школу с маленькими классами: там проще найти подход к ученикам. К тому же мне было страшно идти в большой класс без опыта.

Еще я должен был указать предмет, который хочу преподавать. Основным я выбрал английский: думал, что хорошо его знаю. А дополнительным отметил историю, потому что люблю ее с детства.

Я заполнил анкету за один вечер, а через несколько дней получил ответ, что прошел первый этап. Теперь предстояло выбрать время и пройти собеседование по «Скайпу»‎.

Собеседование вел рекрутер. Он расспрашивал, почему я хочу преподавать, какие у меня воспоминания о школе и кто из учителей и почему мне запомнился. Еще он узнавал, что я буду делать, если увижу драку на перемене или как кто-то из учеников конфликтует с другим учителем. Такие вопросы показались мне неудобными, и я растерялся.

А в конце мы вообще разыграли сценку: интервьюер был учеником, а я учителем, который пришел к нему домой проводить индивидуальный урок. У «ученика» были проблемы с поведением: он крутился и показывал, что предмет ему не нравится. А я должен был его заинтересовать. Я искал слова, которые изменят его отношение, но ничего не вышло.

В общем, я думал, что не пройду собеседование. Но через несколько дней меня пригласили на следующий этап отбора — очный.

Очный тур обычно проходит в Москве и других крупных городах, там участники знакомятся с программой и друг с другом. Но из-за пандемии мы встречались онлайн, в «Зуме».

По правилам программы я не могу подробно описывать очный тур. Скажу только, что он был сложный, длился весь день и участники показывали там фрагменты уроков на несколько минут. Я выбрал тему Different ways to say “I like” — «Разные способы сказать „Мне нравится“». Я впервые планировал урок для незнакомых людей, волновался и продумывал его больше часа. Было страшно подумать, сколько придется готовиться к настоящим урокам.

После уроков мы поделились друг с другом впечатлениями. В моем отметили хорошую тему, интересный подход и тактичность в общении. Затем я прошел еще одно собеседование с представителями программы и меня пригласили на финальный этап отбора — интервью с методистом по предмету.

За проверку знаний по предмету я не переживал, потому что свободно говорил по-английски. Выучил его в путешествиях и на международных мероприятиях. Так что совсем не готовился.

Этот этап отбора проходил в формате беседы: я рассказывал о себе, своих увлечениях и о том, почему решил участвовать в программе. К тому моменту я уже несколько месяцев не общался на английском и был рад поговорить. Мы с методистом приятно побеседовали, и я был уверен в успехе. А через пару дней получил письмо, что экзамен я не сдал. Было обидно, что мой английский оказался недостаточно хорош, ведь я-то считал иначе.

Но мне дали второй шанс — прислали несколько заданий из ЕГЭ и попросили записать аудио о себе. Я сделал все даже раньше срока, но снова не сдал.

Тогда мне предложили сдать историю — я указывал ее в анкете как дополнительный предмет. Я обрадовался, но за проверку переживал сильнее: я изучал историю для себя, по документальным видео и подкастам, а не по учебникам. Но в итоге методист дал мне задания из ЕГЭ и я легко с ними справился.

Так я прошел отбор в программу и меня пригласили в «Летний институт» — учиться преподавать в школе.

«Летний институт» — это интенсивный курс педагогической подготовки, разработанный программой «Учитель для России» совместно с Институтом образования НИУ ВШЭ. Обычно он длится пять недель в июле и августе и проходит на базе отдыха в Калужской области. Но в 2020 году все было онлайн.

В первые четыре недели шли занятия, а в пятую мы участвовали в онлайн-лагере Leto is, где работали с детьми. Потом мы сдали еще один экзамен, защитили проекты и получили дипломы о том, что прошли программу «Профессиональные основы педагогической деятельности».

Занятия вели организаторы программы, выпускники, методисты и приглашенные эксперты. Некоторые дисциплины были прикладные — о том, как планировать уроки и управлять поведением в классе. Плюс мы проходили педагогику, психологию, информационные и образовательные технологии и даже актерское мастерство.

Мне особенно понравился преподаватель по актерскому мастерству: он давал классные упражнения, чтобы мы раскрепостились, нестандартно мыслили и развили дикцию. Например, мы придумывали крылатые выражения и играли в воображаемые крестики-нолики. В общем, учились вести уроки интересно.

Занятия шли по будням целый день, а вечерами мы созванивались с кураторами и делали домашние работы. Тем, кто успешно их сдавал и прослушал больше 95% уроков, полагалась разовая стипендия — 20 000 ₽. Я тоже ее получил. Но я впервые так долго учился онлайн, это было непривычно. К тому же времени заниматься было мало: летние туры я отменил, но подрабатывал водителем и иногда слушал сессии прямо за рулем.

20 000 ₽

стипендия, которую я получил за хорошую учебу в «Летнем институте»

В «Летнем институте» должно было сформироваться сообщество учителей. Обычно участники знакомятся друг с другом, а потом поддерживают связь во время работы. Но из-за онлайн-формата я так и не влился в это сообщество. В «Зуме» проходили неформальные мероприятия вроде маскарада и вечернего вина, но я в них не участвовал. В итоге с ребятами из других регионов потом общался мало.

Зато я часто встречался с теми, кто тоже попал в Новосибирскую область: у нас были похожие ценности и проблемы. Мы рассказывали друг другу о сложностях в классе и перенимали интересные идеи для работы.

Летний лагерь Leto is проходил в последнюю неделю института, и там мы общались с реальными школьниками. Обычно лагерь организовывают в офлайне, на базе под Москвой, и приглашают учеников подмосковных школ. Но в 2020 году он проходил в онлайне и дети участвовали со всей России.

Будущих учителей разбили на группы по четыре-пять человек в зависимости от предмета. Каждая группа разрабатывала короткий курс по одной теме. Например, моя группа историков сделала курс «Создай свое государство»: дети придумывали страну, в которой хотят жить. Один учитель помогал выбрать форму правления, другой рассказывал про флаг, третий — про герб, а потом дети их рисовали. Так они узнавали об устройстве государств.

У каждой группы был «ангел» — учитель, который уже отработал в школе первый год. Он помогал организовать работу, давал советы и очень нас поддерживал.

На занятиях присутствовали четыре-пять детей. Удерживать их внимание нам было сложно. Зато было интересно применять навыки, которые мы освоили во время учебы. И в целом дети хорошо отреагировали на курс.

Экзамен и проект. Экзамен проходил в формате гугл-опроса и охватывал все, чему мы учились в «Летнем институте». Я посещал все занятия, поэтому быстро ответил на вопросы.

А в проекте нужно было спланировать урок. Я выбрал тему «Многообразие стран мира» для десятого класса. Шаблоны уроков мы разбирали на занятиях, поэтому проект показался мне несложным. Но в итоге я придумал недостаточно разнообразные задания для учеников и за экзамен и проект получил общую оценку 4, а не 5.

Те, кто успешно сдал экзамен и защитил проект, получили дипломы НИУ ВШЭ о педагогической переподготовке. А чтобы преподавать в школах, заключили договор с фондом «Новый учитель».

Потом я узнал, что в 2020 году 4000 человек подавали заявки на участие в программе. До «Летнего института» дошли около 200.

Обычно к началу «Летнего института» участники уже знают, в какой школе будут работать и какие классы вести. Но моя заявка была в последней волне, так что я определялся со школой уже во время учебы.

Сначала мне предложили место историка в Дзержинске Нижегородской области. Я почитал о городе и даже посмотрел квартиры на «Авито». Но потом было собеседование по «Скайпу»‎ с директором школы. Я честно ей сказал, что по образованию я не историк и опыта преподавания у меня нет. И не стал обещать, что останусь в школе после программы. Директор выбрала другого кандидата, а других вакансий историка не было.

Зато в селе Белово Новосибирской области требовался географ. Я указывал географию как дополнительный предмет, когда не сдал английский. Поэтому мне предложили сдать по ней экзамен и пройти собеседование с другим директором. Я согласился.

На экзамене методист задавала вопросы из ЕГЭ по географии. Но я знал ее хуже истории и времени на подготовку было мало, поэтому экзамен дался мне тяжело. В итоге методист допустила меня к собеседованию, но посоветовала почитать учебники.

На собеседовании директор из Белова тоже спрашивала про опыт и образование, но больше рассказывала сама — о селе, школе и учениках. Мы приятно поговорили, и через пару дней меня пригласили туда работать.

Но школа оказалась очень маленькая, и там предполагалось всего 12 уроков географии в неделю. А для участия в программе нужно было минимум 18 — такая у учителей ставка. Так что мне предложили сдать еще экзамен по информатике и вести по ней 6 уроков в неделю.

Информатики не было в моем списке предметов. Но кое-что я знал и даже пробовал поступать в Парижскую школу программирования. Методист задал мне несколько общих вопросов и сказала, что моих знаний достаточно. Так что к концу «Летнего института» я стал готовиться переезжать в Сибирь.

Программа выделила мне на дорогу 10 000 ₽. Этого как раз хватило, чтобы добраться из Вологды в Москву, а оттуда вылететь в Новосибирск. Я прилетел 14 августа 2020 года — в этот день была встреча участников, которых распределили в Новосибирскую область.

На встрече было 30 человек, а длилась она два дня. С нами все хотели познакомиться — в первый день даже приехало местное телевидение и заместитель министра образования НСО.

Организаторы программы бесплатно поселили нас в общежитии РАНХиГС и провели заключительные занятия. Мы разбирали, какие сложности будут в первые недели и месяцы работы. Например, нам сказали, что ноябрь — всегда самый сложный месяц: после первой четверти наступает осенняя хандра и сложно концентрироваться. Так что мы написали себе «письмо в ноябрь» со словами поддержки.

А после встречи все разъехались по своим городам и селам. Мне было страшно отправляться в деревню и работать в совершенно новой сфере. Но я был уверен, что детям понравятся мои уроки, они будут послушно учиться и удивлять своими знаниями. Словом, в электричке от Новосибирска до Белова я ехал в розовых очках.

В Белове, где находилась моя школа, жило всего 400 человек и жилье никто не сдавал. Поэтому я искал квартиру в поселке Линево — это в 20 км от села. Между ними три раза в день ходил автобус.

Перед вылетом в Новосибирск я несколько недель мониторил объявления на «Авито». Видел неплохие однушки, но потом их арендовали мои коллеги, которые приехали раньше. Так что я собирался снять убитую, а со временем найти что-то получше.

Но мне повезло: уже в электричке я увидел новое объявление. В нем даже не было фото, но квартира находилась рядом с ж/д станцией и я решил ее посмотреть. Позвонил риелтору, который разместил объявление, и сказал, что приеду через полтора часа.

Дом оказался обычной старой хрущевкой, а у подъезда стояли пьяные мужчины. Они впервые увидели чемодан на колесах и попросили его покатать. Зато сам подъезд показался мне тихим, а на стенах висели картины местных бабушек.

В квартире было чисто, но накурено, а ремонт и мебель оказались очень скромными. Я решил снять ее на первое время и смотреть другие варианты. Аренда стоила 9000 ₽ в месяц, а коммунальные услуги — 1000 ₽. Я заключил договор, заплатил хозяину за первый месяц и еще 4500 ₽ отдал риелтору.

9000 ₽

я платил за аренду квартиры в соседнем поселке Линево

Когда я остался в квартире один, почувствовал себя очень одиноко. Но через пару дней освоился, сходил в гости к коллегам и понял, что с квартирой мне повезло. Она расположена в самом центре поселка, до автобусной остановки всего пять минут, а во дворе находится пиццерия. Так что потом я здесь и остался.

Коротко расскажу о поселке Линево, где я жил, и о селе Белово — там находилась моя школа.

Линево — поселок городского типа с населением 17,8 тысячи человек. Мне нравилось, что он маленький и там все рядом. В 10 минутах пешком от моего дома было все необходимое — продуктовый, почта, банк, парикмахерская и пункт выдачи «Вайлдберриз».

Вечерами после школы я бегал по территории лыжной базы. Дважды в неделю посещал бассейн, час стоил 210 ₽. Иногда ходил на массаж за 1000—1500 ₽ в час или на сеанс в кедровой бочке — 20 минут стоили 200 ₽.

Но в окрестностях Линева несколько угольных разрезов, а в самом поселке — завод, который выпускает электроды для доменных печей. Не знаю, в предприятиях ли дело, но в воздухе постоянно витала черная пыль. Дома она оседала на всех поверхностях, а после дождя плавала в лужах. Я редко открывал окна и купил очиститель воздуха, но это не помогало.

Белово. Я уже упоминал, что Белово — это маленькое село. Здесь у каждого свое хозяйство: огород, птица, скотина. Летом на дорогах гуляли гуси и куры. Когда я это увидел, захотел даже снять фильм о жителях настоящих российских деревень.

В селе работы не было, и большинство местных ездили работать на птицефабрику или на угольные разрезы. А развлечений в селе всего два — продуктовый магазин и клуб, но из-за пандемии клуб долго не работал. Потом его открыли и там проходили мероприятия в честь государственных праздников, но я на них не бывал.

Еще в нескольких километрах от поселка расположен Беловский водопад. Он даже отмечен в путеводителях по Новосибирской области, и деревенские дети постоянно там играли. Но как-то ко мне приезжал друг и мы съездили на этот водопад — ничего особенного там не нашли.

Моя школа очень маленькая, в ней числилось всего 70 учеников. Самый большой класс был восьмой, там училось 10 детей, а самый маленький — одиннадцатый с одной девочкой. Зато в школе была добрая атмосфера, все друг друга знали и много общались.

Но сама школа выглядела грустно. В столовой и спортзале зимой было холодно, хотя везде стояли пластиковые стеклопакеты. В спортзале был старый инвентарь, а волейбольная сетка никуда не годилась.

В кабинете информатики стояло десять компьютеров, но новых было только четыре — остальные тормозили и на них были установлены старые версии Виндоус.

Мне предстояло учить детей пользоваться интернетом, но он был только на шести компьютерах. Так что в больших классах я сажал за каждый по двое детей. На второй год моей работы руководство выдало нам ноутбуки, но они тоже были без интернета, так что проблему это не решило.

В этих условиях я и работал два года.

Первого сентября 2020 года я впервые приехал в школу и лично познакомился с директором, коллегами и учениками. А сразу после праздника заболел ковидом и две недели провел на карантине. Я записал детям видеоприветствие и скинул задание в чат класса, но его почти никто не сделал. В итоге я начал уроки уже в офлайне, в середине сентября.

Дорога на работу. Все два года я вел занятия три дня в неделю, с понедельника по среду. В эти дни просыпался в 05:30, чтобы спокойно позавтракать и собраться. А в 7 утра выезжал в школу на автобусе. Проезд стоил 50 ₽ в одну сторону, то есть в месяц я тратил около 1200 ₽.

50 ₽

стоил проезд на автобусе из Линева в Белово

Дорога занимала полчаса, но ездить было некомфортно и утомительно, особенно на одном участке. Дети называли его американскими горками, потому что там было много ям и пазик сильно трясло.

Минус был и в том, что уроки заканчивались около двух часов дня, а автобус уходил в Линево в 13:00. Я на него не успевал, оставался в школе и работал дальше до 18:00.

В итоге во второй год я купил на сбережения машину и добирался на работу на ней. Это экономило мне много сил и времени.

Работа в школе. Многим кажется, что у учителей нет обязанностей, кроме уроков. И что они работают мало: у всех рабочая неделя 40 часов, а у них — всего 18. Но к этому нужно прибавить еще разные школьные задачи, проверку домашних заданий и подготовку к занятиям.

В первый год на подготовку одного урока уходило около часа. Я читал учебник, придумывал задания, искал вспомогательные фото и видео. А на второй год набил руку и готовил все уроки на неделю за три-четыре часа.

Но еще я заполнял электронный и бумажный журналы, проверял тетради и контурные карты и занимался сайтом школы. Раз я учитель информатики, мне поручили обновить рабочие программы и загрузить на сайт учебные планы по всем предметам. Такие задачи меня демотивировали: я считаю, что школьная бюрократия — это просто показуха, ей было неприятно заниматься.

Например, я понимал, что сайт — формальность, но по правилам он должен быть у каждой школы. Не думаю, что у нашего была большая посещаемость. Скорее всего, туда заглядывали только сотрудники Министерства образования, чтобы убедиться, что сайт в принципе есть. А у многих учеников не было даже смартфонов с выходом в интернет.

Еще я занимался классным руководством. Но в моем классе было всего четыре человека, так что это было не напряжно: я просто проводил с ними классные часы. Мы обсуждали успехи и неудачи, общались и думали, как развивать наш класс. Еще мы обустраивали свой кабинет: детям нравилось его украшать.

В общем, в неделю у меня выходило гораздо больше 40 рабочих часов.

Чем я занимался дома. Дома я тоже не отдыхал. Чтобы подтянуть свои же предметы, в первые полгода я прошел три бесплатных курса на портале «Открытое образование»: по экономической географии, HTML и CSS. Дополнительно освоил «Фотошоп» и «Иллюстратор».

Во второй год свободного времени стало больше. Сказался опыт в подготовке уроков, а машина позволила быстрее добираться домой. Так что я смог уделять больше времени внеклассным проектам и подработке.

В четверг и пятницу у меня были методические дни, без уроков. Дней было два, потому что я вел два предмета. В эти дни у нас бывали онлайн-встречи кураторских групп или методических объединений. А несколько раз нас с коллегами собирали в офлайне.

Кураторские группы. В каждом регионе у участников был свой куратор. На встречах он расспрашивал нас о проблемах и разбирал сложные ситуации. А раз в месяц приезжал в школу и посещал наши уроки. Потом советовал, что можно улучшить. Это помогало держать дисциплину в классе.

На встречах нашей группы мы обсуждали проблемы, делились успехами и неудачами. Это меня хорошо поддерживало.

Методические объединения были по каждому предмету. Например, у историков свое, а у географов свое. На встречах с нами занимался методист, мы задавали друг другу вопросы и обсуждали успехи.

Методист объяснял самые сложные темы по предмету и советовал, как подать их детям. Когда я слушал, какие уроки проводит методист по географии, сам мечтал на них попасть.

Раз в месяц я записывал один свой урок на видео и отправлял методисту. Потом мы разбирали его сильные и слабые стороны. Это было очень полезно: можно было увидеть свой урок глазами ученика и понять, как его улучшить.

По ощущениям, за два года я продвинулся в плане подготовки уроков. Они стали качественнее, плюс у меня накопилась богатая методическая база, где я мог найти нужную информацию.

Встреча в офлайне. До начала 2021 года организаторы хотели собрать всех участников в Москве. Но из-за ковида состоялась только региональная встреча в Новосибирске. Мы пообщались с коллегами и организаторами программы и поделились трудностями и достижениями.

В Москве должны были быть занятия, но их перенесли в онлайн. Методист рассказал много полезных кейсов, которые можно сразу применять в работе. Но я уже слишком устал от онлайн-формата, поэтому занятия дались мне тяжело.

Весной 2021 года наконец случилась очная встреча в Москве. Там собрали участников со всех регионов. Встреча длилась три дня и проходила на базе под Москвой. Нам оплатили перелет туда и обратно и разместили в номерах по три человека. Условия были не самые комфортные, но встреча прошла классно. Там были занятия по мастерству учителя, но для меня самым ценным оказалось общение с коллегами из других регионов.

А летом у нас была еще одна очная встреча на базе отдыха в Калужской области. Там нас настраивали на второй год работы и снова проводили обучение.

Когда я только начал работать в школе, дети не баловались на моих уроках и старались. Это было похоже на первое свидание: все хотели выглядеть достойно. А я радовался, какие они послушные и активные.

Тогда я и совершил большую ошибку — установил на уроках либеральные правила. Я не ставил плохие оценки в журнал, разрешал делать домашние задания по желанию, а контрольные давал несложные. В итоге дети дома ничего не делали и не пытались исправить оценки, у них начались проблемы с поведением. Работать стало труднее. Особенно сильно я уставал по вторникам, когда вел семь уроков.

Во второй четверти я изменил правила, но когда уже шла третья, я все еще расхлебывал последствия первой. Однажды я особенно долго готовился к уроку и нашел интересный материал, а дети заявили: «Давайте просто посидим, ничего не делая». У меня не хватило энергии с этим справиться, и наступила такая апатия, что я согласился. До сих пор не понимаю: дома детям было скучно, они шли в школу за чем-то интересным, но в итоге выбирали просто поиграть в телефонах.

Еще я заметил, что ученики предвзято относились к школе, а звонок был для них триггером. Даже если урок был интересный, со звонком они сразу уходили. Как-то мы играли в настольную игру и дети очень увлеклись — каждый хотел победить. А со звонком сразу же все бросили и убежали бесцельно слоняться по коридорам.

Но дети все равно меня к себе расположили, и я горжусь, что всегда относился к ним с уважением и не повышал голос. Даже о хулиганах я не думал плохо: каждый ребенок был чем-то хорош. И я понимал, что некоторым вообще не до учебы: у кого-то родители выпивали и занимались рукоприкладством.

Например, я часто думал: как поставить двойку, если ребенка за нее могут побить? Только во второй год я перестал брать на себя ответственность за это и ставил то, что ученик заслуживал. Хоть иногда и оттягивал это до конца четверти.

На второй год преподавать стало легче, ведь мы с детьми друг к другу привыкли и я понял, как искать к ним подход. С кем-то нужно было пошутить, с кем-то — быть построже, кого-то удавалось мотивировать оценкой, а кто-то просто хотел узнать что-то интересное.

Я стал проще относиться к нежеланию детей изучать предмет. А с теми, кто потом занимался в турклубе, который я организовал, у нас сложились теплые доверительные отношения. Даже самые беспокойные из них стали стараться на уроках и удивлять успехами. В такие моменты я ощущал, что могу повлиять на детей и дать им возможность проявить себя.

Я радовался, когда ребятам со мной было интересно. Я выделял у них три состояния: «не слушаю», «слушаю» и «слышу». Последнее было самое классное. Это когда ученики не только слышали, что я говорю, но и осознавали это и проецировали на себя.

Но за два года я добивался такого всего несколько раз. Как-то мы проходили миграцию населения и я рассказал ребятам о сталинских репрессиях. Это важная тема, но она слабо освещена в школьной программе. Сначала мы послушали песню Noize MC «Сохрани мою речь» на стихи Мандельштама, а потом обсудили, что такое репрессии и почему из-за них люди переезжают из региона в регион. И в какой-то момент я почувствовал, что мои слова откликаются у ребят. Это было непередаваемое ощущение.

Еще мне нравилось, что в работе учителя было место творчеству. Например, я купил для учеников настольную игру по странам мира и регионам России и играл в нее с детьми на уроках.

А перед зимними каникулами мы организовали квест для всей школы на тему «Как празднуют Новый год в разных странах». Девятиклассники живо обсуждали испытания для квеста и генерировали идеи — это тоже меня порадовало.

А однажды два пятиклассника сделали проект «Мировые достопримечательности в игре „Майнкрафт“» и устроили нам что-то вроде экскурсии. Урок прошел классно.

Еще я радовался, что даю детям нечто большее, чем пересказ глав из учебника. Например, в ноябре я попросил знакомых из разных стран отправить моим ученикам открытки. Откликнулось столько людей, что открыток хватило еще на две школы — в деревнях Усть-Чём и Сосновка. Там тоже работали мои коллеги из «Учителя для России».

Получив открытку, каждый ученик рассказывал на уроке о месте, откуда она пришла. Мы собрали послания со всех континентов, кроме Антарктиды. Надеюсь, благодаря этому проекту ребята поняли, какой мир большой и удивительный.

Но больше всего радости доставляли мне занятия в туристическом клубе, который я организовал на второй год работы. Расскажу о нем чуть дальше.

Меня расстраивало, что при школе было мало кружков и секций. Уверен, детям бы это понравилось. Раньше один учитель вел секцию борьбы и к нему ходило много детей. А потом он уехал и секция закрылась. Так что на второй год работы я организовал туристический клуб.

Все началось с того, что в конце первого года моя коллега из другой деревни поехала с учениками на сплав по реке Бердь. Его организовала районная станция туристов. Я заинтересовался, обратился туда, и станция помогла мне открыть турклуб при школе.

Это пришлось согласовать с директором школы. Но она была не против и даже включила занятия в клубе в программу — получилось 9 часов в неделю. За это мне потом доплачивали 5000 ₽ в месяц.

5000 ₽

доплата, которую я получал за организацию турклуба в школе

Я заключил с районной станцией договор, что буду вести турклуб под ее эгидой. И она стала помогать снаряжением: предоставила палатки, спальники, котелки и все, что нужно для походов. В общем, с ней было очень комфортно работать.

В мой клуб записались двенадцать человек, но активно занимались только семеро, из седьмого и восьмого классов. Дети постарше были заняты подготовкой к экзаменам.

Я проводил занятия в кабинете географии и спортзале, а в хорошую погоду на улице. Учил ориентироваться, ставить палатки, вязать узлы и собирать рюкзаки. А потом мы стали заменять такие уроки на походы и поездки.

Например, осенью 2021 года я с шестью детьми поехал на районные соревнования по туризму. Транспорт бесплатно предоставила турстанция. Мы жили в палатке и готовили на костре. В первый вечер мои ребята победили в конкурсе на ночное ориентирование, а на следующий день участвовали в соревновании по ориентированию по карте. Но плохо услышали инструкции и на пять минут опоздали к финишу, так что их результат аннулировали. Дети расстроились, но вынесли хороший урок, а сразу по возвращении уже спрашивали, когда будет следующий поход.

А весной 2022 года мы ездили на сплав по реке и провели три ночи вдали от цивилизации. Детям понравилось, хотя они были без телефонов. Атмосфера была дружеская: все помогали, заботились друг о друге и проявляли свои лучшие качества.

Таких мероприятий было много: мы ездили на скалолазание и боулдеринг, посещали театр и планетарий. Все это доставляло мне и детям большую радость.

Зимой 2022 года я и другие участники программы встречались с руководством электродного завода «Новэз» в Линеве. Руководство хотело, чтобы поселок менялся и развивался, и обещало поддерживать наши инициативы. Мы с коллегой из программы решили этим воспользоваться и организовали в школе соревнования по спортивному ориентированию. Они назывались «Беловские коты». Мы написали на завод, и он предоставил детям подарки и угощения.

Чтобы собрать участников, я рассказал о соревнованиях в чате турстанции района и в чате «Учитель для России в Сибири». В итоге собрались команды из пяти местных школ. А если бы мы организовали бесплатный транспорт, участников наверняка было бы еще больше.

Соревнования прошли в апреле. Маршрут я разработал сам, вокруг школы. В командном зачете мои ребята оказались вторыми, зато победили в личном. Я гордился ими и был рад, что они хорошо выступили, но при этом не забрали все призовые места. Иначе другие участники могли бы подумать, что результат подстроен.

Завод подарил победителям хорошие призы: колонки, беспроводные наушники и пауэрбанки.

А в июне 2022 года мы с другой коллегой из программы организовали соревнования по мини-футболу. Завод в Линеве предоставил площадку, перекус и воду. На этот раз участвовали шесть школ района и наша тоже собрала команду. Это было сложно, и ребята играли плохо, но старались изо всех сил. Я не смог посмотреть все матчи, потому что было много дел, но был рад, когда к вечеру они прислали мне фото кубка за третье место. Выиграли его в серии пенальти.

На второй год работы участники программы должны реализовать так называемый Проект второго года. Он должен быть внеурочным и пойти на пользу школе и ученикам.

Я объединился с тремя коллегами из «Учителя для России», и нашим проектом стал ремонт рекреации — такой части коридора, где ученики проводят время на переменах. В школе она была пустая и скучная, а нам захотелось покрасить ее в яркие цвета и наполнить играми и книгами, чтобы ученикам там было интересно.

Чтобы найти деньги, моя коллега варила с учениками мыло, а я отвечал за продажи и выбивал деньги у спонсоров. Рассказываю, как это было и что у нас получилось.

Наше мыло. Идея с мылом родилась так: как-то моя коллега проводила классный час, посвященный Дню матери. И предложила ученикам сделать мамам подарки — сварить мыло ручной работы. Рецепт был простой, а ингредиенты можно было купить на «Озоне».

Детям это понравилось, и перед Новым годом мы решили развить идею: варить мыло на продажу, а на вырученные деньги отремонтировать рекреацию. За работу с мылом отвечала коллега, но в этот момент школа закрылась на карантин, и дети мало участвовали в варке. Так что большую часть мыла коллега сделала сама вместе с другими участниками «Учителя для России». А ученики нарисовали открытки, и потом мы вкладывали их в заказы.

В проекте не участвовали только учителя, которые работали в школе вне программы: они вообще мало интересовались тем, что мы делаем.

Сбор денег. Я занимался продвижением проекта: рассказывал о нем в соцсетях, сделал сайт и организовал доставку и оплату.

Один кусочек мыла стоил 299 ₽, еще у нас были наборы с бомбочками для ванн по 299—599 ₽. Сначала я получал заказы от друзей, но потом проект пошел в массы: люди рассказывали друг другу об идее и некоторые даже просто так отправляли нам деньги. При этом писали много приятных слов, и я получал большое удовольствие от этой работы.

В какой-то момент проект был похож на конвейер: мы с коллегами из проекта получали заказы, варили мыло, упаковывали подарки и отправляли через СДЭК по всей России. Так за месяц собрали около 120 000 ₽, но из них 40 000 ₽ ушли на оплату доставки и ингредиентов для мыла. Так что чистая прибыль составила 80 000 ₽.

80 000 ₽ было мало для ремонта, и сначала я решил просто купить на эти деньги книжки, настольные игры и кресла-мешки. Но на всякий случай обратился в компанию «Сибантрацит» — она спонсировала программу в Новосибирской области. Рассказал о нашем проекте и попросил добавить денег. Компания выделила 120 000 ₽, то есть в сумме у нас набралось 200 000 ₽. Этого бы хватило и на отделку рекреации.

Но «Сибантрацит» перевел деньги на счет школы, а с него очень сложно что-то оплатить из-за бюрократии. Поэтому мне пришлось покупать стройматериалы за свой счет и предоставлять в школу чеки, а она вернула деньги только после ремонта. Борьба с такой бюрократией оказалась самой неприятной частью проекта.

Материалы и ремонт. На полученные деньги мы решили покрасить стены, пол и радиаторы. Сделать новые стенды и грифельную доску, обновить шторы, купить книги, настольные игры и мебель: столики, диваны, пуфы и книжные полки.

Но пока я воевал с бюрократией, наступил февраль 2022 года, Россия подпала под санкции и все резко подорожало. По старым ценам я успел заказать в интернет-магазинах только детские книги: они обошлись в 36 000 ₽, а после февраля стоили бы уже 75 000 ₽. Но насчет остального пришлось выкручиваться.

Например, я написал знакомой, которая работала у производителя настольных игр Hasbro. Она рассказала руководству про наш проект, и компания просто подарила нам несколько игр. Еще я написал в Hobby World, и они тоже прислали несколько наборов бесплатно.

Вместо полноценной ремонтной бригады мы наняли местного строителя, которого нам порекомендовали в школе. Он работал без договора, но школа закрыла на это глаза, потому что он попросил всего 20 000 ₽. Однако ремонт получился некачественный: стены были плохо выровнены и покрашены как попало.

Мы очень расстроились, а денег на переделку уже не было. Тогда мы решили привлечь к ней детей: устроили для них вечеринку, принесли угощения и пригласили присоединиться к нам, чтобы доделать рекреацию. Откликнулись многие дети и наши коллеги из «Учителя для России» из других школ. Вместе мы за один вечер докрасили рекреацию.

А вот обычные учителя школы нам не помогали. Меня это удивляло: мы с коллегой из программы поработали в школе всего два года и все равно хотели оставить после себя красоту. А они преподавали здесь давно и впереди у них были годы работы. При этом у них не было энтузиазма что-то улучшить.

Реакция коллег не из программы. Мы закончили ремонт в июне 2022 года, перед моим увольнением. Но я успел увидеть, как на переменах дети бежали занимать кресла в рекреации, листали книжки и играли в настольные игры. Меня это очень порадовало.

Огорчила только реакция учителей, которые работали в школе вне программы. Они посчитали, что цвет стен какой-то бледный, черная доска смотрится некрасиво, а кресла-мешки сыплются. И были недовольны, что я не посоветовался с ними, когда покупал материалы.

Сейчас я переживаю, что после нашего ухода все станет как было: книжки окажутся в библиотеке, где их никто не читает, настольные игры спрячут, а кресла-мешки унесут. Надеюсь только на ребят из «Учителя для России», которые придут нам на смену. Возможно, они отстоят рекреацию, чтобы у детей остался свободный доступ к книгам и играм. Ведь нашей целью было изменить пространство в школе и сделать его доступным, без ограничений и с доверием к детям.

В школе я получал чуть больше 21 000 ₽. Из них 16 000 ₽ — это ставка, а 5000 ₽ — доплата за классное руководство в пятом, а потом и в шестом классе. На втором году работы добавились еще 5000 ₽ за турклуб.

Дополнительно я получал стипендию от программы — 20 000 ₽. И 15 000 ₽ мне переводили на оплату жилья. Я тратил на него 10 000 ₽, и оставалось 45 000 ₽. Думаю, это и должна быть минимальная зарплата учителей в России. Может, тогда больше людей захотят идти в профессию. Но когда я организовывал частные путешествия, зарабатывал больше. Поэтому мне было обидно слышать, когда кто-то говорил, что я участвую в программе ради денег.

По выходным я занимался хобби — верстал сайты на «Тильде» или переводил что-то с русского на английский. Сначала это приносило 12 000—15 000 ₽ в месяц, но за два года клиентов стало больше — и я стал зарабатывать 60 000—70 000 ₽.

Поначалу я думал, что не смогу тратить в Линеве всю зарплату и деньги с подработок. Но на выходных я ездил в Новосибирск: ходил там в театр, кино и библиотеку, играл на барабанах и в теннис. Несколько раз ездил в Шерегеш кататься на сноуборде и был с друзьями на Алтае, в Томске, на Байкале и в Красноярске. Еще я несколько раз летал к родителям в Вологду. Так деньги и уходили.

Когда программа закончилась, я попрощался с учениками на вечеринке, приуроченной к покраске рекреации. А в моем классе устроил финальное чаепитие, где мы оставили друг другу письма с пожеланиями. Еще я предложил ребятам написать себе письма в девятый класс и обещал отправить их в школу, когда придет время.

Особенно грустно было прощаться с ребятами из турклуба. Мы сходили в маленький поход на реку, устроили там пикник и покатались на сапборде. Они спрашивали, с кем им теперь ездить в походы и на соревнования, а я не знал, что ответить. На прощание я сделал им небольшие подарки.

Еще в конце года состоялась встреча с родителями. Мы были мало знакомы, потому что из-за ковида общались в основном в онлайне. Но мне было приятно услышать слова благодарности за работу с их детьми.

Для учителей не из программы мы организовали небольшой праздник с угощением, но на него пришло мало людей. Мы неплохо посидели, но я совсем не чувствовал огорчения, что больше не увижу этих людей.

За два года работы я стал иначе относиться к профессии учителя. Теперь я восхищаюсь людьми, которые преподают годами и по-доброму относятся ко всем ученикам. Если вы дочитали эту статью, то вспомните своих школьных учителей и напишите им слова благодарности. Преподавать — это сложно и ответственно.

После первого года мне было сложно сказать, останусь ли я в профессии после программы. Мне часто казалось, что детям со мной не повезло и что им нужен нормальный учитель, который заинтересует своим предметом. Но сейчас она закончилась и я точно больше не вижу себя учителем. Эта работа меня вдохновляла, но я устал от нее и хочу отдохнуть. Хотя все участники «Учителя для России»‎, которых я знаю, остались в профессии и после программы.

В последние месяцы работы я много рефлексировал на тему своего опыта. Организаторы «Учителя для России»‎ попросили всех участников написать эссе на эту тему, и оно помогло мне лучше понять свой опыт. Я осознал, что эти два года позволили мне узнать себя и свои желания. И я сравнил их со службой в армии: она дает похожие ощущения, ее тоже не прожить искусственно и она запомнится на всю жизнь.

Считаю, что я не зря прошел через программу «Учитель для России»‎. Она помогла мне стать лучше — хотя бы для своих будущих детей.