«Чувствую, что все было не зря»: 3 истории людей, которые работают по специальности

По данным Росстата, лишь половина россиян работает по профессии, полученной в вузе.

Читатели Тинькофф Журнала, которые решили трудиться по специальности, вспомнили, как начинали карьеру. Собрали их истории о выборе профессии, поступлении в университет и поисках первой работы.

Выбор вуза. Я учился в физико-математической школе в Воронеже. Где-то в девятом классе случайно услышал про термоядерные реакторы — установки, с помощью которых можно получать чистую и практически бесконечную энергию на основе синтеза атомов водорода. После этого у 16-летнего меня больше не возникало вопросов о том, чем заниматься.

Позже я выяснил, что во Франции строят Международный экспериментальный термоядерный реактор. Решил, что хочу там работать — или, по крайней мере, внести свой вклад в развитие интересной мне отрасли.

В 18 лет окончил школу — это было в 2014 году. Я хотел учиться в Москве и изначально думал подавать документы на факультет проблем физики и энергетики МФТИ. Туда брали в основном олимпиадников, поэтому я пытался участвовать в олимпиаде «Физтех», но безуспешно. Тогда я понял, что путь в этот университет мне закрыт.

Другим вариантом был МГТУ им. Н. Э. Баумана. Там меня интересовал факультет энергомашиностроения, на базе которого работала кафедра ядерных реакторов и установок.

Поступление. В вуз принимали по результатам ЕГЭ: нужно было сдать русский, физику и математику. К экзаменам я готовился вместе с репетиторами.

Русский язык и физику написал на 92 балла, а математику — на 71, и это стало для меня трагедией. Но в год, когда я окончил школу, сильной конкуренции не было и в некоторые вузы зачисляли практически всех. Поэтому я спокойно прошел на бюджет в МГТУ им. Н. Э. Баумана.

Учеба. Учеба в университете оказалась суровой. Так как я поступил на специалитет, то провел там шесть лет — все эти годы приходилось постоянно ботать. Помню, что на первых двух курсах отчислили половину студентов, а некоторые ребята решили покинуть вуз сами или уходили в академический отпуск.

В первые годы нас, по сути, обучали инженерному языку. Объясняли, как читать и создавать чертежи, конструировать детали машин и программировать. Кроме этого, мы должны были разбираться в математическом анализе, ядерной физике, электротехнике, метрологии, свойствах материалов и других важных вещах.

Признаюсь, поначалу я чувствовал растерянность. Приходилось часами штудировать древние учебники, и я не понимал, зачем все это нужно. Но спустя время осознал, что теоретические предметы развивали инженерное мышление, которое потом не раз пригодилось в учебе и работе.

На старших курсах мы стали постепенно погружаться в профессию и получать больше актуальных знаний. Разбирались в конструкции и принципах действия реакторов, динамике и законах движения сред. А семинары часто проводили действующие специалисты — инженеры с предприятий.

Курсовые были направлены на практику: в них надо было разработать какой-нибудь элемент реакторной установки. Для этого мы пользовались специальным программным комплексом. Например, я задал модель, в которой имитировал аварийные ситуации типа Чернобыля и смотрел, что произойдет. Очень запарился, но результаты получил неплохие: ошибку алгоритм не выдавал, а значит, в жизни бы мой реактор не взорвался.

Пары проходили в трех корпусах: главном, учебно-лабораторном и здании нашего факультета. Первый я бы охарактеризовал как красивый и просторный, но передвигаться по нему оказалось неудобно. Второй и третий представляли собой собрание тесных коридоров с аудиториями для занятий — дешево и сердито. Разница между ними была в том, что последний выглядел приятнее.

Еще студенты могли посещать спорткомплекс МГТУ им. Н. Э. Баумана, который считался очень хорошим. Там для нас оборудовали огромный бассейн, маты для единоборств, манеж с резиновым покрытием, теннисные корты и даже скалодром.

Быт. Я жил в общежитии № 10 в Госпитальном переулке, которое находится в пяти минутах ходьбы от вуза. Это, пожалуй, его единственное преимущество. Само здание по-прежнему выглядит очень уставшим, и по нему явно плачет капитальный ремонт. Знаю, что сейчас его ремонтируют, а также строят новые корпуса рядом со спорткомплексом университета. Возможно, будущим бауманцам повезет больше.

Несмотря на материальные неудобства, об общажной жизни я всегда вспоминаю с теплотой. Мы с ребятами вместе ботали, готовили еду, отмечали праздники, путешествовали, да и просто ходили друг к другу в гости.

После поступления я сразу записался в профсоюз. Это помогло узнать о разных плюшках для студентов. Например, летом я бесплатно отдохнул в санатории в районе Адлера, но всего один раз, о чем сейчас жалею. Еще ездил в горы на базу «Джан-Туган», расположенную в Кабардино-Балкарии. Кроме этого, мне компенсировали проживание в общежитии и затраты на билеты до дома.

На четвертом курсе решил попробовать себя в консалтинге. Я знал, что там баснословные зарплаты, но нужно трудиться по 100 часов в неделю. В Бауманке как раз работал кейс-клуб, который организовал тематический чемпионат. На соревнованиях мы с ребятами решали задачки от «Рено» и «Марса», а в финале был кейс от «Бостон Консалтинг Груп». И хотя наша команда неплохо выступила и заняла почетное четвертое место, и я понял, что консалтинг меня не интересует. Хотелось решать действительно важные задачи, а эта сфера мою потребность не закрывала.

Моя вузовская стипендия была небольшой — 3000 ₽ в месяц. Деньги предпочитал копить, но иногда позволял себе небольшие радости. А в конце обучения подал на стипендию от одного предприятия и получил единовременную выплату в размере 50 000 ₽.

Практика. Недалеко от моего родного Воронежа расположена Нововоронежская АЭС, где я решил пройти практику после четвертого курса. Мне захотелось совместить приятное с полезным: потусоваться дома летом и заодно понять, каково это — работать на станции.

Пришлось немного повозиться с документами, но в итоге все получилось. Правда, позже выяснилось, что попасть в энергоблок, как я хотел изначально, нельзя. Для этого требовалась специальная подготовка и другие бумаги. Да и никто не пошел бы на такое ради одного лихого студента.

Поэтому меня отправили в административное здание, где я общался со скучающими конструкторами. Даже экскурсию на станцию не организовали, что стало для меня разочарованием. Но все же этот опыт оказался полезен: я понял, что не буду туда устраиваться после выпуска.

После скучной практики решил устроиться по специальности. До окончания обучения оставалось два года — к тому моменту многие мои друзья, поступившие на бакалавриат, уже выпустились и вышли на биржу труда.

У нас на кафедре преподавали много сотрудников одного конструкторского института «Росатома». Я знал, что там есть работа по моему профилю, и отправил кадровикам резюме. Мне долго не отвечали, и я попробовал написать вузовским лекторам. Один из них позвал меня на собеседование. Разумеется, мальчика с улицы и без диплома на должность инженера устроить не могли. Поэтому я стал техником, то есть стажером.

Работал неполный день: сначала меня взяли на четверть, а потом перевели на половину ставки. Учеба от этого не страдала, а иногда у меня даже получалось трудиться сверхурочно. Только зарплата была откровенно мизерной — от 10 000 до 15 000 ₽.

На работе я встретил много замечательных людей и с интересом погрузился в молодую и активно развивающуюся сферу. В этом же месте потом прошел преддипломную практику, да и каждый раздел моей выпускной работы был посвящен задачам, которые решали коллеги.

Дальнейший путь. Сейчас я продолжаю трудиться в той же организации, куда устроился во время учебы, но на позиции инженера. После повышения мой оклад значительно вырос — теперь он превышает 150 000 ₽.

Кстати, большинство выпускников моего потока работают по специальности на крупных предприятиях. Более того, знаю случаи, когда ребята начинали менять профессию, но потом все равно возвращались в привычную сферу. Вероятно, решающее значение имеет размер зарплаты в нашей отрасли: хорошие специалисты получают достойно.

Выбор вуза. Я родилась в Москве. В 12 лет окончила художественную студию с красным дипломом — обычно в этом возрасте туда только записываются. А в старших классах решила поступать на какое-нибудь креативное направление, связанное с дизайном.

Думая о том, где учиться дальше, я заходила на сайты разных вузов и оценивала их оформление. С этим у университетов оказались большие проблемы. Порой приходилось прикладывать невероятные усилия, чтобы просто найти информацию для абитуриентов, что уж говорить о дизайне. Неспособность профильных учебных заведений даже оформить свои ресурсы стала для меня показательной.

Другим важным критерием выбора вуза были вступительные испытания. Сдавать традиционные экзамены по рисунку и живописи я не хотела: такой способ отбора поступающих казался мне устаревшим.

В итоге остановилась на трех местах: Школе дизайна НИУ ВШЭ, Британской высшей школе дизайна и Институте бизнеса и дизайна. Второй вариант отпал из-за обучения на английском, а у третьего вуза на тот момент отсутствовала аккредитация. Поэтому я решила поступать только в Вышку и остановилась на направлении «коммуникационный дизайн». Документы туда подавала сразу после окончания школы — это было в 2018 году.

Поступление. Абитуриенты Школы дизайна сдавали госэкзамены по русскому и литературе, делали проект и проходили собеседование.

К ЕГЭ я готовилась весь год, пока училась в одиннадцатом классе. О том, что не пройду в выбранный вуз, даже не думала: времени было достаточно, завалить что-то казалось нереальным. Кроме того, я рассматривала обучение на коммерции тоже, а поступить туда просто.

Я ходила в школу с филологической направленностью, поэтому нужные мне предметы у нас преподавали на хорошем уровне. Но чтобы получить больше баллов, решила усилить подготовку и записалась на платные онлайн-курсы. В результате сдала русский на 87, а литературу — на 96 баллов. Кроме того, приемная комиссия ВШЭ начислила мне три дополнительных балла за итоговое сочинение.

Для творческого испытания я сделала шесть черно-белых плакатов, посвященных проблеме непонимания между людьми. В работе напомнила о том, как важно быть терпимыми по отношению к окружающим.

Работы абитуриентов оценивали по разным показателям: концептуальности, стилистическому единству, оригинальности, композиции, технике исполнения, выразительности образов. За творческое испытание мне поставили 95 баллов из 100.

Но поступить на бюджет у меня в итоге не получилось: не хватило четырех баллов. Зато мне предложили 70-процентную скидку на обучение: вместо 400 000 ₽ в год я могла платить 120 000 ₽. Поначалу я, конечно, расстроилась, но теперь даже рада, что так вышло. Чтобы сохранить скидку, нужно было получать высокие отметки. Поэтому я старательно поддерживала свой рейтинг все четыре года бакалавриата.

Учеба. На первом курсе мы изучали историю искусств и компьютерные программы для работы с графикой, разбирались, как создавать проекты. В дальнейшем можно было добавить в расписание курсы по выбору, например каллиграфию, ювелирное мастерство, создание 3D-пространств. Еще со второго курса было необходимо посещать майноры — так называются дополнительные занятия для нескольких факультетов одновременно. Я ходила на лекции, посвященные современному искусству, от команды музея «Гараж».

Учебный год в ВШЭ делится на четыре модуля, по окончании каждого устраивали сессию. Экзамены по теоретическим дисциплинам проходили в формате тестов, а по практическим — в виде просмотров работ. Нужно было сдать от одного до трех проектов, подготовленных под руководством куратора. Помню, что я создавала айдентику и фирменный стиль бренда, занималась версткой и дизайном сайтов, придумывала заставку для киностудии. Работы ребят, которые учились в Вышке, можно посмотреть в специальном разделе на сайте вуза.

Любимым предметом была история искусств. На нем рассказывали, как появились и развивались фотография, театр, архитектура, кинематограф. Конспекты этих лекций старалась вести как можно более подробно. Во-первых, мне действительно нравилось заниматься, а во-вторых, такой подход помогал готовиться к экзаменам. Благодаря вниманию к деталям я практически ничего не повторяла: все и так уже было в голове.

На третьем курсе заинтересовалась дизайном мобильных приложений и сайтов, поэтому перешла на программу «дизайн и программирование». На ней учат создавать прототипы цифровых продуктов — от лендингов до разных сервисов. Я видела, что эта ниша круто развивается, и находила ее очень многообещающей.

Студенческая жизнь в ВШЭ была безумно насыщенной — даже несмотря на то, что мои старшие курсы выпали на пандемию ковида. Например, мне удалось поработать в команде студенческой организации вуза HSE Curator — она занимается адаптацией первокурсников и устраивает масштабные мероприятия для всех вышкинцев. Я помогала ребятам с ребрендингом и дизайном соцсетей.

Заказы на фрилансе брала с начальных курсов, в основном от знакомых. Моей первой работой стала отрисовка логотипа, за которую я получила 2000 ₽. Сейчас мой доход составляет шестизначную сумму.

Стабильная занятость у меня появилась только на четвертом курсе, когда я уже окрепла как специалист. Тогда я устроилась штатным дизайнером специальных проектов в издания «Лайфхакер» и «Горящая изба». Придумывала концепции веб-проектов и адаптировала их под разные форматы, занималась брендбуком и защищала свои идеи перед командой. Совмещать работу с учебой было тяжело, но реально.

Дальнейший путь. В сфере дизайна смотрят не на диплом, а на портфолио. Поэтому для карьерного успеха не обязательно оканчивать вуз, важнее прокачать необходимые хард- и софт-скиллы и уделить время собственным работам. Учеба в ВШЭ дала мне навык работы над проектами в сжатые сроки, научила презентовать свои идеи и коммуницировать с заказчиками. Преподаватели делились с нами востребованными знаниями, а с однокурсниками я общаюсь до сих пор: мы обмениваемся опытом и помогаем друг другу.

Сейчас я работаю на фрилансе. Свое дело обожаю, как и дизайн в целом, считаю эту область многогранной и прогрессивной. Поэтому получать другую профессию точно не планирую — разве что, возможно, когда-нибудь захочу сменить профиль, например перейти из диджитал-дизайна в UX/UI.

Выбор вуза. Школу я окончил в 2015 году. В старших классах четко понимал, что буду заниматься чем-то, связанным с технологиями. Меня всегда это интересовало, в особенности компьютерные игры — как, наверное, было у всех моих ровесников. Сферу ИТ я воспринимал как что-то новое, необычное и интригующее.

Окончательно свою будущую профессию выбрал случайно. Лучший друг решил поступать на информационную безопасность, и я захотел идти туда вместе с ним. У приятеля хорошее чутье на прогрессивные вещи — я понимал, что эта специальность точно окажется крутой и интересной.

Проблема возникла при выборе вуза: учебных заведений, где преподавали нужное направление, было не так много. В итоге мы с другом остановились на РТУ МИРЭА. Понравилось описание факультета на сайте вуза, да и стоимость обучения показалась адекватной — 132 000 ₽ в год.

Поступление. Нужно было сдать ЕГЭ по профильной математике и информатике. К экзаменам готовился самостоятельно, но не интенсивно: только решал пробники и задачи прошлых лет. В итоге информатику сдал на 48 баллов, а математику — на 33.

Сам процесс поступления прошел быстро. Я приехал в вуз, показал приемной комиссии свои баллы ЕГЭ, понял, что не прохожу на бюджет, и подал заявление на коммерцию. К счастью, родители хотели, чтобы я получил высшее образование, и считали выбранную мной сферу перспективной, поэтому были готовы платить.

Учеба. Я поступил на специалитет и провел в вузе пять лет. В силу лени и не очень строгого подхода к учебе домашним заданиям много времени не уделял. Зато было интересно во время сессии: помню, как бегал за преподавателями, чтобы сдать долги, и слушал обещания страшных кар.

В вузе нас учили в основном теории, а практических знаний не давали. Хотя сейчас я очень жалею, что пропускал занятия по построению компьютерных сетей, криптографии и программированию. Эти вещи должен знать любой ИТ-специалист. А прогуливал я пары, потому что не мог слушать преподавателей, которые сухо преподносили материал. Ну и лень, конечно, тоже мешала.

Самыми полезными предметами за все пять лет обучения я бы назвал профильные: основы информационной безопасности и введение в специальность. Их вели профессора, которые умели заинтересовать и грамотно донести самую суть. Нужную теорию они подкрепляли инструкциями о том, как ее применять на практике. Например, мы изучали реальные средства защиты информации и отрабатывали полученные знания, выполняя лабораторные. К сожалению, таких преподавателей было лишь процентов 20.

Большинство других предметов вели люди почтенного возраста, которые даже не всегда знали, как включить компьютер. Это, естественно, сказывалось на качестве преподавания.

Со второго года обучения я начал работать: устроился барменом в ресторан, а потом в одно заведение, где подавали коктейли. Там трудился до конца четвертого курса. Дальше я понял, что пора браться за голову и начинать учиться. Поэтому летом впервые закрыл сессию без задолженностей, и это было ужасно приятно.

С того момента также началось мое развитие как специалиста. Я стал делать доклады и играть в Capture the Flag — соревнования по спортивному хакингу, в ходе которых нужно захватить флаг другой команды.

Перед последним курсом мне захотелось работать по специальности. Тогда я устроился в поддержку компании — интегратора решений в области информационной безопасности.

В первое время я получал 34 000 ₽ и трудился в ночную смену, а потом сразу ехал на пары или шел отсыпаться. Помогало то, что на последнем курсе нагрузка была минимальной, иначе совмещать работу с учебой я бы не смог. Весной мне повысили зарплату до 52 000 ₽ и, к моей большой радости, перевели в штат на график 5/2.

По вечерам и выходным я писал диплом. Он был посвящен методике аудита информационной безопасности организаций. При подготовке работы полученные в вузе знания никак не пригодились: нужную информацию приходилось искать самостоятельно.

Дальнейший путь. После окончания вуза мне захотелось помочь студентам и дать им практические навыки, которых не хватало мне. Поэтому я пошел работать в свой университет на четверть ставки в качестве ассистента преподавателя.

Занятия проводил по субботам, так что это никак не мешало основной деятельности. Получал около 15 000 ₽ в месяц.

Побыв педагогом, я понял, что студентам нельзя давать только материал, который ты считаешь важным, — приходится постоянно оглядываться на методические рекомендации и планы занятий. Но я все равно умудрялся каким-то образом организовывать практически направленные лабораторные. Во время них нужно было имитировать информационные атаки или, наоборот, разворачивать защиту своей системы. Тем не менее ребята не горели что-то делать: наверное, уже устали учиться, а может, я не сумел их заинтересовать. Так прошел целый год, но потом я решил уволиться из-за ужасной бюрократии.

Сейчас я все еще работаю по специальности, но из первой компании, куда устроился во время учебы, успел перейти в другую. В мои задачи входит эксплуатация и сопровождение средств защиты информации. Если говорить простыми словами, я слежу за тем, чтобы все наши системы были исправны и организации не могли навредить злоумышленники.

Параллельно развиваюсь в сторону Development Security Operations, или DevSecOps. Так называется методика создания продукта, когда безопасники активно работают над ним с самого начала. Классический подход предполагает, что они подключаются только ближе к дате релиза. Чтобы сменить фокус, прохожу тематический курс «Яндекс-практикума», читаю разные статьи и изучаю Python. В будущем планирую устроиться на позицию DevSecOps-инженера и расти в этом направлении дальше.