«Сжег баню, и нужны были деньги»: как трое работников кино открыли бизнес посуточной аренды

Одно время я работал в компании, которая снимает сериалы для бабушек — «Женщина без прошлого», «Кармелита».

Это адская работа, ты впахиваешь по 16 часов в сутки. При этом не получаешь ни денег, ни творческой реализации, потому что твоя задача — останавливать гремящие тележки с квашеной капустой, которые везут этажом ниже. Несмотря на то что у тебя должность второго режиссера.

Как я перешел от сериалов и кино к апартаментам — расскажу дальше, это длинная история. Первые апартаменты мы запустили в подвале на Патриках. Взяли в долг 65 000 ₽, помещение в аренду и начали ремонт. Все делали своими руками. Первое время даже сами убирали комнаты, стирали и гладили белье, мыли окна и туалеты. Потом были апартаменты на Чистых прудах, где мы вложили в ремонт уже 14 млн рублей.

В 2015 году под брендом «Мама Ро» мы открыли еще и интерьерную студию. Сейчас все вместе помогает нам временно работать в режиме стабильного самосохранения — без сверхприбылей, но с уверенным взглядом в будущее. Чистая прибыль в апреле — 1 380 000 ₽.

После сериалов я попробовал пойти в кинопроекты, работал с Ильей Хржановским над фильмом «Дау». После этого вернулся в Москву и решил, что эпопею с кино в таком виде пора заканчивать. Если ты хочешь снимать собственные фильмы и продвигать свои нарративы, нужно огромное количество денег. А если участвовать в чужих проектах, то ты всегда на третьих ролях, и это не самое классное, чего хотел бы добиться амбициозный творческий человек.

Сначала я просто пошел по знакомым искать работу. Мне предложили должность помощника депутата в Общественной палате, я решил, что это прикольно. Было интересно посмотреть, как там все устроено изнутри. А устроено вот как: в шкафу всегда есть канистра с армянским коньяком, и депутат летал на этом керосине, что называется. Без керосина творческий процесс не происходил. Я довольно быстро понял, что все это меня не очень устраивает, и стал задумываться о том, чтобы создать альтернативный бизнес. Я в целом считаю, что работать эффективно можно только на самого себя.

Этот принцип везде един, даже где-нибудь в Северной Европе: если ты не учредитель бизнеса, то просто меняешь время на деньги — и это жуткий размен.

У нашего проекта три основателя. Нас объединяет то, что каждый в свое время занимался кино и изображением, все были так или иначе связаны с творческими специальностями. Я — режиссер-постановщик, Антон Козлов — художник-мультипликатор и режиссер, Володя Низовцев — профессиональный оператор-постановщик. С Антоном мы вместе учились в киношколе, с Володей познакомились позднее.

Изначально наши цели могли как-то расходиться. Но могу сказать, что мы уже 10 лет делаем один и тот же проект, проходили через разные ситуации, и нам принципиально важно, чтобы команда была приблизительно с одной системой ценностей, чтобы у людей был близкий эмоциональный интеллект. Потому что если кому-то арбуз, а кому-то свиной хрящик, добра не выйдет.

У всех основателей «Мамы Ро» изначально была своя мотивация участвовать в этом бизнесе. Я оказался без работы, потому что поссорился с депутатом, Володя просто всегда стремится заработать деньжат, если есть такая возможность.

А Антон случайно сжег баню, и ему нужно было как-то за нее рассчитаться. Никто не пострадал, но история вышла забавная. Антон взял у меня велосипед покататься, сломал педаль и потом просто ее приклеил на суперклей. Чтобы педаль получше подсохла, он поставил велосипед сушиться в арендованную баню, подкинул в печку дровишек и ушел гулять на речку. Но дровишек оказалось слишком много, а баня — старой. В результате Антон, рискуя жизнью, нырял в горящую избу и вынимал оттуда мой велосипед.

Изначально у нас возникла идея открыть хостел с довольно простой и понятной концепцией. Она звучала так: в современной реальности мы тратим очень много времени на дорогу. Как правило, это путешествие из области в центр и обратно. Многим нужно такое место, где можно было бы просто переночевать, сделать свои базовые дела, но при этом находиться в дружеской атмосфере.

Давайте перенаправим денежный поток — чтобы сэкономленные на такси деньги люди отдавали за комфортное проживание. Мы хотели решить конкретную человеческую проблему: чтобы люди больше спали, а тратили немного плюс оказывались в классной среде — такой, которую очень трудно или даже невозможно настроить у себя дома.

Хостел делился на три части: мужская, женская, капсульная. В нем был предусмотрен коворкинг, который на тот момент был непопулярным и неясным делом, это было лет 11—12 назад. Мы все красиво отрисовали, Антон сделал великолепную презентацию, наша подруга посчитала для нас бизнес-модель, которая худо-бедно за два года отбивалась.

На реализацию проекта требовалось порядка четырех миллионов, и мы с этой бизнес-презентацией пошли по людям. Ответный общий посыл был такой: мы не собираемся вкладываться в столь рисковый и малорентабельный проект. Времена были достаточно сытые, и люди в принципе ориентировались на доходность выше 40%.

Например, я пришел к одному инвестору, все красиво рассказал и показал. А он отвечает: «Я покупаю полиэтилен в Китае, продаю его в Подмосковье и имею на этом 230%, на хрена мне твои 28%?» То есть инвесторов наши эмпирические заключения не интересовали совершенно, потому что тогда очень просто делался бизнес: купил, продал — и все.

Найти единомышленников в этом вопросе было сложно, поэтому мы перешли на следующую стадию, которая называется friends. Друзья сказали, что не могут нам дать четыре миллиона, потому что это до фига.

Тогда стало понятно, что денег, похоже, на большой проект найти мы не сможем, и нужно начинать с малого.

Чтобы продавать тот самый пресловутый полиэтилен, нужны специальные возможности. Надо знать, где он дешевый, кому он нужен, договариваться, покупать. За свою жизнь ты делаешь две сделки и потом до седой задницы с этими сделками живешь.

Нам очень не хотелось так вести дела, потому что мы этого не умеем — перетереть, порешать вопросики, какие-то откатики-перекатики занести. Мы сели с Антоном, на салфетке прикинули, что и как может быть устроено в нашем случае. И вдруг вспомнили, что хорошо умеем работать с необычными интерьерами.

В кино есть такое понятие, как сеты — это съемочные пространства, которые обустраиваются с учетом контекста, с использованием особых цветовых и планировочных решений. Так, у киношного злодея комната будет темной, с рыхлыми фактурами. Если же надо показать, что здесь живет героиня-фея, вся из себя воздушная и классная, то мы в этом пространстве увидим стекло и сталь. Блестящие поверхности будут раскрывать ее характер как чудесной, прямолинейной, искренней, ну и другие психологические качества, которые свойственны чистым цветам и материалам.

Когда человек оказывается в определенном пространстве, то неосознанно присваивает себе ту роль, которую ты ему назначаешь. Как он поведет себя в тихом читальном зале библиотеки? Будет стараться говорить шепотом, если, конечно, не психопат. А на стадионе или концерте тот же персонаж будет держаться совсем по-другому.

Поясню на примере. Каждый из создателей «Мамы Ро» в тот или иной момент делал свои авторские студии, моя называется «Джаз». В ней ясеневый пол и темные стены, стоит большой кожаный диван и кулуарная барная стойка с графином, наполненным условным виски.

В этой же студии предусмотрен такой «алкоторрент». На полке выставлены бутылки алкоголя, с разными подписями основателей и сотрудников «Мамы Ро». Ты можешь откупорить любую и попробовать, но если ты в эту игру ввязался, то должен будешь потом от себя бутылку оставить для других гостей, с каким-то посланием или маленькой историей.

Здесь черный потолок и очень яркий рисующий контурный свет, из-за чего ты чувствуешь себя будто бы на театральной сцене. И если представить человека, который внутри живет, это будет такой персонаж в костюме, хороших красивых ботинках, с изящными английскими манерами. Он пьет этот самый виски, смотрит «продвинутое» кино на проекторе.

Нужно понимать, что идеальных картинок не бывает, и делать абсолютно стерильные помещения, которые бы соответствовали одной характеристике героя, — неправильно. Поэтому всегда строится основная линия, к которой добавляются неочевидные детали. Например, лофтовый кирпич уравновешен глянцевыми поверхностями, лаковыми столами, стеклянными стенами. И дальше, в этот сбалансированный интерьер привносятся какие-то элементы остранения — это такой литературный термин.

Условно, в рассказе Пушкина можно встретить уездного губернатора, который весь из себя определенный. Но вдруг в его образе возникает деталь, которая раскрывает героя с неожиданной стороны, — какая-нибудь золотая пуговица. Так и у нас в «Сосновой» студии появляются три сосны, которые стоят прямо посередине комнаты, — это и есть тот осмысленный элемент остранения, он привнесен специально. Наш сервис в основном ориентирован больше на местных локализованных людей, потому что многим интересно оказываться в новых обстоятельствах.

Иногда просто хочется примерить другую социальную роль, пофантазировать. Часто люди приезжают, чтобы отдохнуть от родителей, быта, своего дома. Погулять по центру Москвы, посмотреть на красиво подсвеченные улицы, ну и получить какое-то дыхание жизни в этот момент. Ведь с разных ракурсов и сам город воспринимается очень по-разному.

Наша концепция бизнеса хороша еще и тем, что на тот момент и клиенты, и конкуренты могли оценить нашу задумку. В этой области в целом довольно честные условия конкурентной борьбы. Допустим, человек ищет жилье в Москве, смотрит картинки. И вот есть наш вариант — с живыми фотографиями, а рядом стоят другие варианты за эти же деньги. Но у них, грубо говоря, только кровать и две тумбочки, а у нас — домашний кинотеатр, мультимедиа и тропический душ. Появляется конкурентное поле, на котором мы можем выстрелить.

В качестве пилота мы решили просто найти помещение в аренду и сделать в нем ремонт. Начали мониторить «Циан» и «Авито». У нас было стопроцентное понимание, какое помещение мы ищем: внутри Садового кольца, чем-то необычное и достаточно большое, чтобы туда влезло несколько студий.

Вдруг появилось место на Спиридоновке: 72 м² за 65 000 ₽, высокий цоколь. С одной стороны, это подвал, который особо никто не хотел: в нем даже магазин сделать толком нельзя. С другой, это Патриаршие пруды и там были полноценные окна, поэтому не было ощущения, что ты в подвале. Конечно, был риск, но мы также понимали, что помещение выше цокольного этажа мы за такие деньги не найдем никогда. Поэтому понадеялись на то, что сможем сделать внутри так классно, что все сразу охренеют.

Дальше встал вопрос: если помещение нам нравится, надо вносить залог. В итоге я запустил маховик, который крутится по сей день. Мы взяли в долг 65 000 ₽, договорились с хозяином про арендные каникулы еще на месяц — и начали ремонт.

Ремонт начался для нас внезапно, мы даже не понимали, сколько студий будем делать. Изначально думали про три-четыре, но довольно быстро стало понятно, что если хотим сделать классно, то их должно быть максимум две. Взяли молотки, бензопилы, гвоздодеры, начали все разбивать. Дальше был 60-дневный марафон — и потеря кучи килограммов собственного веса. Работы было много, а прием пищи отнимал бесценное время, которое в нашем случае стоило непростительно дорого.

Параллельно появлялись разные странные персонажи. Например, адский кот, который все время везде писал.

Ключевую роль в том, чтобы не опустить руки, сыграли: вера, что все получится, выносливость — физическая и эмоциональная — и друзья. Без этого ничего бы не получилось, потому что довольно быстро выгораешь. Две недели профигачить можно на морально-волевых, но потом запал кончается.

Денег своих у нас не было, мы пошли по знакомым. В ремонт первых двух студий вложили примерно 700 000 ₽. Мы сами покупали строительные материалы, привозили на своей машине, разгружали, вывозили мусор.

Собственно, поэтому бизнес и выстрелил. Когда ты зовешь супермастеров сделать пол для декорации в кино, они его сделают классно. Но возьмут за это очень много денег. И если ты в этом не разбираешься, то думаешь, что это и есть реальная цена. Но когда ты сам пол делаешь и он у тебя получается более-менее ровным, то в целом то же самое выходит в сто раз дешевле.

Люди живут в съемных апартаментах сутки-двое, и неидеальное качество проработки их вполне устраивает. По ходу дела у нас родилась концепция, которая называется «намазанная штукатурка». Поскольку мы не умеем делать венецианскую штукатурку и ровно шпаклевать стены, то просто руками размазывали состав по стене. Где-то оставались следы рук, где-то отпечатки от шпателя.

В итоге это выглядело реально как дорого сделанная ручная декоративная работа. Но тут тонкая грань: если ты плохо намазал, это все равно будет выглядеть как какая-то мазня. Если же хорошо, то все думают: у них был специальный человек, который руками штукатурку по стене размазал.

Так у нас родился уникальный авторский стиль. Когда мы начали работать с подрядными организациями, не смогли научить ни одного рабочего наносить штукатурку таким же образом. Каждый из нас — своего рода художник, а каждый художник наносит штукатурку так, как видит, — извините. Звучит саркастично, но в этом есть сермяжная правда.

Своими руками мы делали абсолютно все. Кстати, делюсь лайфхаком: если планируете бизнес на апартаментах, в первую очередь нужен санитарный насос. Это мое глубокое убеждение. Санитарный насос — это говноэкономическое чудо, я обосную. Как сделать в помещении, где один туалет, — два? Непонятно. И тут приходит на помощь изобретение французов для обустройства жилых помещений на мансардах. Это такая пластиковая коробка, в которой стоит насос, измельчитель и гибкая труба, которая отходит, куда хочешь.

Ты ее подсоединяешь к мелким трубам, по которым это все сливается в обычный стояк. Парадоксально, что это разрешено законом. Но есть нюанс: люди бросают туда все, что ни попадя. В чертогах моего разума существует такой своеобразный «музей поле чудес», куда я складирую все, что когда-либо извлекал из этих насосов.

Не буду упоминать банальные вещи, скажу, что в числе прочего в унитаз спустили цветы, орехи, обручальные кольца, сережки, цепочки, предметы интерьера. Такое ощущение, что наши люди думают, что это черная дыра, где все исчезает навечно. Но если серьезно, эта штука позволила нам из одного помещения сделать де-факто два, с полноценными туалетами и душевой.

Первыми гостями была пара — мужчина с женщиной, отношения которых, судя по всему, только начинались. Они сели на диванчик, и он у нее спрашивает: «Ну что, останемся здесь?» — «Останемся, тут мило». Они мне дают деньги, я подписываю трясущейся рукой договор, прихожу к ребятам в кафе и говорю: «Смотрите, первые восемь тысяч из ничего». И это стало своего рода слоганом нашего бизнеса.

Когда мы делали ремонт, надрывая себе пупы и задницы, было ощущение, что мы делаем все это просто так, потому что захотелось. Многие вещи можно было упростить, но хотелось сделать классно, как для себя. Первое время мы сами занимались даже уборкой комнат. Стирали и гладили белье, мыли окна и туалеты.

Задолго до всей этой истории с апартаментами мы все жили в Малом Ивановском переулке. Снимали у каких-то странных барыг маленькие комнатки в подвальном помещении. Каждый здесь мог оставаться и чувствовать, что живет в центре. Оттуда, кстати, и взялась концепция, что не нужно ездить ночевать куда-то домой.

Само понятие мастерской, конечно, не нами рождено. Оно существует испокон веков. Членам Союза художников полагается мастерская, где они могут работать. И обычно это какое-то классное помещение. Нам хотелось сделать что-то подобное сначала для себя, а потом для кого-то другого. Наши первые студии мы между собой тоже называли мастерскими.

Кстати, эта параллельная история с Малым Ивановским переулком дает ответ на вопрос, откуда взялось название «Мама Ро». В какой-то момент в этом доме появилась психотерапевт по имени Елена. Она снимала там кабинет для приема пациентов. И однажды вечером мы сидели и обсуждали, что у нас сложился своеобразный хостел. Все поржали и стали придумывать название. Ну и мы вспомнили про эту Елену. Она была по совместительству мамой нашей подруги Роксаны.

Полным именем мы Роксану никогда не называли, она была просто Ро. Так появилась шутка, что хостел должен называться «Мама Ро». Уже потом пришло понимание, что в принципе, это хорошее название — запоминающееся, фонетически сильное, на всех языках значит одно и то же.

Маму ты точно запомнишь, а Ро — это как родина, «Роллс-Ройс», родная. Короче, Ро — сильный слог. Даже конкуренты говорят, что нас легко запомнить. Был момент, когда мы сомневались, можно ли шуткой назвать серьезное дело. Понятно, что какой-нибудь «Гектор-плюс Москва» — солидное предприятие. А чтобы из шутки что-то получилось, нужен определенный эмоциональный опыт, интуиция. Ведь часто классные вещи в жизни реализуются именно через фан.

Мы сразу же хотели существовать в легальном поле, открыли ИП, завели кассовый аппарат. Выбрали налоговую систему 6% от оборота, вполне честно вносили деньги в кассу. Работали вбелую, чтобы впоследствии можно было доказать эффективность пилота.

При этом один раз мы арендовали помещение у людей, которые, как выяснилось, не имели права его сдавать. Вопросы с законом они решали как могли, но поскольку мы за свой счет делали ремонт, риск был запредельный. В любой момент могли прийти арендодатели, выгнать нас и сказать: «О, здорово! Теперь мы это будем сдавать в три раза дороже». Все держалось на честном слове. Конечно, у нас был договор, но в формате «не бей лежачего».

В нашем бизнесе есть еще один очень тонкий — и одновременно интересный — момент. История с апартаментами, которые сдаются внаем, существует одновременно между двумя областями легальности: это уже не квартира, но еще не гостиница. Можно было бы сдавать апартаменты как квартиру, но в этом случае не очень понятно, можешь ли ты извлекать из своей недвижимости прибыль. Только недавно Верховный суд признал, что сдача внаем собственного помещения не является коммерческой деятельностью. А как быть, если ты его арендуешь?

В один момент вообще чуть все не накрылось, когда мы вдруг поняли, что снимаем нежилое помещение. Могут ли тут в принципе люди находиться? Как же пожарные нормы и все остальное? Но когда мы более глубоко изучили эту историю, поняли, что никаких проблем в нашем случае нет. Мы не предоставляли гостиничные услуги или размещения. Просто подписывали договор о предоставлении помещения во временную аренду: это позволило снять все нюансы.

Первые студии отбились за пять месяцев, мы быстро раздали долги. Надо понимать, что речь идет о «доинстраграмной» эпохе, для продвижения мы использовали друзей, «Авито» и «Циан»․ Чуть позже появился договор с «Букингом».

Через полгода стало понятно, что пилот работает. У нас есть классный прецедент, все цифры на руках и можно попробовать пойти к людям за деньгами побольше.

На этот раз мы обратились к довольно серьезным банкирам. Ну такие лысые ребята, которые говорят: «Вы же понимаете, что вам деньги придется отдать?» — «Да, мы понимаем» — «Окей».

Заняли мы у них шесть миллионов и начали искать новое помещение. Я искренне верю, что нам просто очень повезло. Мы пересмотрели десятки вариантов, бесконечные бабкины квартиры и чердаки, на горизонте появлялись какие-то мутные риелторы, бандюки и даже бывший посол в Ираке. Посол остался без работы и был на мели, пытался сдать нам большую Мидовскую квартиру со сталинским ампиром на потолке. Но она нам не подошла по планировке.

После долгих поисков появился вариант в бывшем доходном доме в Гусятниковом переулке на Чистых прудах. Нам показали квартиру, и тут же выяснилось, что помещение напротив тоже сдается. Получалось, что в общей сложности мы можем снять весь третий этаж, 250 м². Но это уделанные коммуналки с риском провалиться вниз вместе с полами.

Мы говорим: «Нам нужно будет тут все снести», а в ответ слышим: «Да делайте что хотите». Надо сказать, что тогда мы были очень молодые и харизматичные ребята, и вот этой харизмой могли людей завлекать. В нас видели не дельцов, а людей, которые продвигают какую-то романтическую историю. Мы вообще всегда считали, что искренность открывает любые двери. Это понимание помогает нам до сих пор.

В итоге мы поняли, что это именно то, что нам нужно. Подъезд с выходом на Гусятников переулок, метро «Чистые пруды» в прямом смысле за углом. А главное — 1000 ₽ за квадратный метр. Собственники не скрывали, что собираются со временем этот дом выкупить целиком, но в тот момент мы о подобных перспективах даже не мечтали. Помимо нас в доме был офис компании по продаже камней и коммунальная квартира. Нам приходилось с ними делить подъезд, но в целом это особо не мешало. Мы занимали целый этаж, где гости себя чувствовали вполне свободно.

Кстати, по поводу подъезда. Изначально он был совершенно обычный, советский, покрашенный масляной бежевой краской. Но с элементами хорошей жизни столетней давности: какие-то части витражей, ковка, лестница приличная. В итоге собственник здания сделал ремонт за свой счет, и нам из-за этого повысили аренду. Это один из факторов риска, такие вещи нужно обговаривать на берегу.

Через знакомых мы нашли ремонтную бригаду. Все оказалось намного сложнее, чем в первый раз, когда делали ремонт своими силами. При работе с бригадой нужны другие компетенции. Эти ребята все время пытаются увильнуть, а твоя задача — сделать так, чтобы они хоть что-нибудь сделали.

Все было достаточно миролюбиво. У нас не было навыка отбирать паспорта и заставлять людей работать. Потихонечку пришлось учиться. Но все равно человеческое отношение привело нас немножко не туда, куда предприниматели должны приходить. Де-факто ремонт был не закончен, деньги кончились, многое было не доделано. В шесть миллионов мы не уложились, потому что первый закон Архимеда гласит, что ничто на свете не делается в срок и в смету. Но в итоге мы каким-то чудом доделали ремонт и торжественно открылись.

К этому моменту была окончательно сформулирована наша концепция: мы продаем не койко-место, а эмоциональный опыт. У студий появились названия. Например, «Французская» — это история про парижское утро. Завтрак с круассанами в постель, вид на восходящее солнце. Но изначально ты заходишь в помещение, которое пока еще никакое не французское утро, а страшная коммуналка. Нужно внутренним взором происходящее интерпретировать и разглядеть потенциал.

Это было очень классное время настоящего творчества, когда можно было реализовывать свои замыслы. Создание таких студий обходится гораздо дороже, чем та же самая студия с простой кроватью, тумбочкой и туалетом. Но зато мы сегментированы, нацелены на конкретных людей, которым нужна романтика и интересные переживания.

Стоит учитывать, что тогда еще доллар был по 30, да и в целом стояла ясная хорошая погода. За год мы отбили третий этаж, повторили успех Спиридоновки и отдали большую часть долга, примерно четыре миллиона из шести. И в тот момент идеей номер один становится локализация внутри дома, потому что, если бы туда зашел какой-нибудь другой арендатор, мы бы получили конфликт собственников. Если ниже сел бы какой-нибудь офис, сложнее было бы взаимодействовать и сосуществовать по банальным бытовым причинам. Допустим, гости устраивают вечеринку, — и кому-то из соседей это точно не понравится.

Кроме того, есть важный момент с точки зрения логистики: чем больше у тебя в одном месте средств производства, тем меньше придется плодить сотрудников. Потому что, если ты разрознен по городу, процессы усложняются. Мы таким образом сокращали количество администраторов и других сотрудников.

В итоге мы арендовали последнее жилое помещение этажом ниже и затеяли еще один ремонт. Заняли деньги, часть — у собственника здания, остальное у тех же проверенных ребят. На этот раз мы захотели сделать все еще круче, потому что на третьем этаже мы все по-прежнему экономили на каких-то материалах, не вскрывали перекрытия и не меняли потолок, некоторые вещи сами делали. Например, Антон собрал великолепную мозаику для «Византийской» студии. Однокурсники и друзья приходили на помощь.

Мы вложили в этот ремонт 14 млн рублей. Сначала заняли десять, опять не влезли, еще четыре добавили. У нас была такая история: приходим к большим и важным дядькам, и один из них спрашивает: «Ребят, какие у вас проблемы? Вам нужны деньги? Хорошо, сейчас». Уходит в кабинет, возвращается и выкладывает стопки: «Раз, два, три, четыре — никаких проблем». В этот момент стало понятно, что мы оперируем немного не теми суммами, какими оперирует остальной мир.

Они точно за эти крохи не тряслись, если можно так выразиться. В общем, на эти деньги мы смогли все организовать как надо. Разобрали все перекрытия, усилили часть здания, везде поменяли окна и батареи, сделали систему кондиционирования и вентиляции, звуконепроницаемые стены, поставили специальные двери с качественной шумоизоляцией.

Сделали авторскую мебель, эскизы к которой сами и разработали. Одним словом, не ограничивали себя в той самой самореализации, к которой стремились. Верили в то, что такой честный подход к собственным мечтам обязательно снова откликнется в сердцах и глазах наших потенциальных клиентов.

Наверное, у нас с партнерами были не классические бизнес-отношения. К нам все тогда относились по-отечески. Да и в принципе потом, когда начали сталкиваться с законом. Однажды меня забрали в полицию, пытались пришить статью об организации незаконной миграции. Если со всеми этими людьми начинаешь по-человечески разговаривать, они выходят из своей программы узурпации и видят в тебе нормального живого человека.

Есть хороший пример подобной истории. Когда мы открыли самые первые студии, втроем распили бутылку рома, усевшись под кремлевской стеной на каком-то бугорке. Потом стали каждый год приходить на это место, завели традицию. Прошлым летом, в день десятилетия компании, приходим и видим, что ОМОНа там больше, чем людей на Красной площади. Стало понятно, что нельзя просто прийти и сесть — нас скрутят. Тогда мы подходим к омоновцам и рассказываем всю эту историю. Объясняем, что не будем ничего такого делать и что-то рисовать на кремлевской стене. Даже алкоголя у нас нет, только бутылка детского шампанского. Символически придем, сядем, чокнемся и уйдем.

Они такие: «Что, в натуре 10 лет делаете бизнес? Респект и уважуха, пацаны». Короче, пропустили нас. И вот мы сидим употребляем это детское шампанское, и вдруг видим, что в нашу сторону движутся фсошники. Эти омоновцы, с которыми мы договорились, их останавливают. Есть в этом какая-то нормальная человеческая позиция. В принципе, это тренд нашего отношения с законом вообще. Мы никогда не хотели никого обмануть, нажиться. Мы хотели заработать на кусок хлеба, дать хлеб нашим сотрудникам и реализовать свою амбицию.

Когда заработал второй этаж на Чистых, у нас появился инвестор, который захотел что-нибудь вместе замутить. Мы предложили ему выкупить в собственность соседний дом. Он того же периода постройки, похож по планировке, и в нем тоже были коммуналки на расселение. Ему эта идея понравилась, потому что недвижимость в Москве — отличный консервативный метод вложения и сохранения денег. Это были 2017—2018 годы, о ковиде еще никто не слышал.

Мы купили сначала две квартиры, расположенные одна над другой. В этом есть практический смысл: по закону мокрые точки должны находиться над мокрыми точками, поэтому, поменяв планировку в одной квартире, мы должны ее поменять одновременно в тех, что сверху и снизу. При этом на первом этаже нежилое помещение, поэтому закон не запрещает перепланировку делать.

После ремонта открыли еще восемь студий, и начали процесс по выкупу соседних квартир. В этом процессе свои сложности, поскольку коммуналка — это 8—10 собственников. У каждого свои интересы и свое представление о прекрасном. Мы уже и мытьем, и катаньем, и хитростью решали эти вопросы.

Раньше мы сами занимались созданием студий, но в какой-то момент пришло понимание, что мы не можем это делать без конца. Нужно мультиплицировать бизнес, расширять, учиться делегировать полномочия и сформулировать, наконец, тот основной принцип, по которому все работает. Мы решили провести маленький эксперимент. Каждый взял себе по «подшефному» художнику, чтобы он мог реализовать свои идеи в дизайне студий.

Мы втроем должны были осуществлять лишь общее руководство. Идея и реализация студии полностью ложились на художника. Разработкой же самих архитектурных проектов, визуализациями и всем связанным с будущей стройкой занимался Володя со своей на то время уже сформированной командой интерьерной студии. Так появились авторские студии: «Руссо», «Баланс», «Британская», «Экстрим», «Магма» и «Пиратская».

Моим подшефным автором стала бывшая жена Маша. Она работает реабилитологом в детском онкоцентре, учит детей заново ходить. Она назвала свою студию «Баланс», потому что для нее работа — это и есть поиск вот этого самого баланса. Речь идет главным образом об эмоциональном балансе: чтобы успешно проходить реабилитацию, нужно прийти в состояние внутреннего равновесия.

В качестве изобразительной иллюстрации к этой истории возник серфер, который стоит на волне. Человек, с одной стороны, сталкивается с непредсказуемостью, со стихией. Такой же стихией является наша жизнь. С другой, он на этой доске всегда держит баланс, чтобы находиться в движении. Так в апартаментах появилась параметрическая фигурная волна, а откуда-то с Галапагосских островов приехала настоящая серф-доска.

У каждой студии есть своя легенда плюс какое-то количество связанных с ней историй. Например, «Экстрим» оформлена авторскими муралями. Изначально мы хотели нарисовать какого-нибудь персонажа комиксов, вроде Капитана Америка. Написали письмо в Marvel, и они долго добивались от нас, какой именно мерч мы планируем выпускать. Так и не смогли им объяснить свою задумку, они оказались совершенно не готовы к новой реальности. В итоге мы нашли интересного московского художника, который создал собственных графических персонажей и иллюстрации, на которых косвенно угадываются разные уличные виды спорта.

Кстати, немного о предыдущем ремонте и о том, насколько щепетильно мы относимся к «легендарной» составляющей интерьера: специально для студии «Каменная» пришлось делать конструкцию для усиления пола. В комнате установлены четыре гранитных валуна, на них стоит кровать. Каждый весит около 300 кг. При этом несущая способность перекрытий в жилом помещении — 250 кг на квадратный метр. Под полом студии была сделана специальная металлическая ферма, которая разгружает перекрытия.

У нас на стройке был такой персонаж Пашуша, который сейчас в Дубае дворцы строит. Так вот, он сел за «Автокад» и начертил выгружающие и разгружающие консоли. Дальше мы с ним взяли сварочный аппарат и три дня варили. Я варил в рубашке с коротким рукавом, а поскольку в процессе сварки выделяется огромное количество ультрафиолета, то я в итоге стал выглядеть как чувак, который только что с юга вернулся.

В массе своей интерьеры собираются из более-менее доступных предметов. Практически любую вещь, от текстиля до стульев, можно в любой момент купить. Все, что изнашивается, должно быть выброшено и куплено новое. Но есть какие-то знаковые элементы декора, типа параметрической стены, — это заморочки ручной работы. Плюс некоторое количество мебели, которая сделана по авторским чертежам, в единственном экземпляре.

На ремонт последних восьми студий мы уже ничего не занимали, полностью делали его за счет инвестора. Грубо говоря, ремонтировали на его деньги принадлежащие ему квартиры. Сейчас мы работаем по бизнес-схеме «70 на 30». От чистой прибыли 70% получает инвестор, а 30% — мы. У нас выкуплены еще два помещения в этом же здании, но за последнее время мир сильно изменился, поэтому мы пока не придумали, что с этими пространствами делать. Временно функционируем в режиме самосохранения.

Пока удается поддерживать интерес к нашему проекту. Например, есть парочки, которые всегда справляют важные события в какой-то определенной студии. Условно, решили помолвку отметить, и настолько им понравилось, что потом и подготовка к свадьбе, и сама свадьба, и все годовщины проходят у нас.

А еще как-то у нас был Марк Гроб — это известный голливудский «киношный» фотограф и по совместительству режиссер. В «Маме Ро» он останавливался во время съемки фильма про американского астронавта, который отправлялся с «Байконура» на МКС. Были люди, которые приезжали на день — и оставались на полгода. Таких клиентов за более чем десять лет работы накопилась тьма. Именно благодаря их привязанности к нашим студиям мы до сих пор получаем стабильный поток гостей, даже в условиях отсутствия зарубежных туристов.

В 2015 году под брендом «Мама Ро» возникла интерьерная студия — как логическое продолжение того, что мы всегда делали по наитию. Все студии мы создавали хотя и с привлечением профессионалов, но без углубленного традиционного проектирования — просто приглашали нужных спецов туда, где наши компетенции заканчивались, или если было необходимо привлечь профессионала по закону.

В один момент мы решили превратить все это в отдельный вид бизнеса, который начался с довольно судьбоносной встречи. К нам обратилась семейная пара с запросом на дизайн-проект квартиры. Они уже вырастили детей, поставили их на ноги и хотели, как говорят, пожить для себя в том пространстве, которое полностью удовлетворит не только их потребности, но и отразит их подход к жизни. Судьбоносной встреча стала потому, что в момент обращения к нам никакой интерьерной студии еще не было, а сами мы были по уши в стройке. Мы честно и сказали: сейчас никак, но вот через несколько месяцев, если будет актуально, — велком. Нас дождались — и понеслось.

Постепенно к нам начали «по сарафану» приходить люди. Со временем выработались основные — и довольно четкие — критерии подбора клиентов. Чтобы человек стремился не просто стены белым покрасить, освежить квартиру, а хотел показать свое «я» через жилое пространство.

Работа над любым интерьером — это сотворчество, с кучей опросов и примеров, через которые мы пытаемся нащупать, что человеку близко и дорого. И как это можно конвертировать в четыре стены. Если же человек приходит к нам с запросом «мне нужен просто ремонт, без какой-то мысли особой», то мы вежливо советуем коллег, которые с радостью помогут. Нам же хочется продолжать создавать истории, которые мы начали рассказывать через наши студии.

На каком-то из проектов даже появился термин: «мультивселенная в четырех стенах».

Немного самонадеянно, но тем не менее: все проекты, которые выпускаются в рамках интерьерной студии, — это новые миры, которые не надоедают населяющим их людям.

Разумеется, в интерьерном дизайне мы меньше применяем безумия. Студия — это дополнительная фабрика впечатлений. В интерьерах мы к таким вопросам подходим спокойнее и прагматичнее. Но все равно руководствуемся тем, что у человека есть определенные потребности, которые квартира, дом, офис или отель должны удовлетворять. Просто способы часто выбираем не самые очевидные.

Например, в первом интерьерном проекте мы вместе с мебельщиками разработали персональную концепцию неоколониального дома. Суперсовременные мотивы и наполнение соседствуют с фундаментальными предметами мебели вроде письменного стола, который стоит на небольшом возвышении, как капитанский мостик. Каждый раз получается такое психологическое исследование, которое позволяет предлагать не просто штукатурку, паркет, кафельную плитку, сантехнику и кухню, а некий рассказ, к которому человек каждый день будет возвращаться и думать: да, вот это я.

Один из недавних простых, но показательных проектов — офис компании по сбору и обработке спортивной статистики. Наглядный пример, как в довольно простом интерьере передать суть того, чем занимается компания. В помещении не нужен был какой-то визуальный код, потому что вся работа сотрудников сводится к постоянному взаимодействию с ПК. Запроса на что-то «эдакое» тоже не было — чем спокойнее пространство, тем лучше. Тем не менее мы придумали сдержанные настенные мурали, которые отражают один из рабочих процессов — фиксацию движений спортсмена во время спортивного мероприятия.

За основу муралей мы взяли саму суть обработки спортивных состязаний. Это дело выглядит примерно так: разборщику поступает запись матча — футбольного, баскетбольного, какого угодно — и он ставит на тело спортсмена определенные виртуальные точки. Потом на основе этих точек составляется статистика по каждому отдельному спортсмену. Тренер может ее открыть и сказать: вот Месси молодец, а Петров, наоборот, не мяч пинал, а что-то другое на протяжении всего матча. Эти виртуальные точки мы репрезентовали через такую условную живопись. Создали образы из облака точек и сделали из них узнаваемые силуэты. По факту, это сама суть компании, на чем она стоит и за что, собственно, деньги берет.

Так и в реализации любых других проектов: мы ищем что-то, что могло бы стать композиционным центром всего пространства. Это совсем необязательно какая-то архитектурная форма или объект. Цвет вполне может стать таким центром. Или фактура. Или мелочь. Но этот «композиционный центр» — точка отсчета для всего концепта в целом. Для каждого из проектов мы придумываем сценарий — в этом нам, опять же, помогает киношное прошлое. Ведь историю проще рассказать, имея какие-то точки привязки, сюжетные линии.

Студия появилась по сути случайно, но со временем выросла в довольно серьезный бизнес. За несколько лет мы сделали в общей сложности 6000 визуализаций для 52 проектов в восьми странах — не только частные интерьеры, но и гостиницы, общественные пространства, музеи, офисы.

На сегодняшний день у нас нет ни одного клиента, с которым бы мы подписали договор, но потом расстались, потому что у нас не получилось «договориться», синхронизировать взаимные взгляды на прекрасное. Большую роль в этом играет то, что многие бывали у нас в апартаментах и понимают степень нашего педантизма при проработке деталей.

Люди видят, куда они идут. Условно, ты же не приходишь в салон «Жигулей» и не требуешь от них «Роллс-Ройс». Люди понимают, за чем они идут и что получат. В итоге клиенты и гости неизбежно становятся частью нашего скромного клуба.