Как я работала продавцом в супермаркетах

За 4 года в торговле я научилась терпеть нарушение своих прав, маскировать просрочку, таскать коробки по 30 кг и мыть полы без разводов.

Я из Архангельска, и у меня неоконченное высшее образование журналиста. 9 лет я работала в местных изданиях, но платили там мало, а требовали много. Поэтому в 2014 году я уволилась и стала пробовать другие профессии: таксистки, повара, бармена и диспетчера. А в 2017 году устроилась продавцом в супермаркет «Спар».

Я надеялась поработать там пару месяцев, пока не найду занятие по специальности. Но в итоге задержалась в торговле на 4 года и, кроме «Спара», поработала еще в двух супермаркетах — «Светофоре» и «Бристоле». А в 2021 году не выдержала и все же ушла из профессии продавца.

Расскажу, как я устраивалась в супермаркеты, сколько там платили, какие были обязанности и почему такая работа — не для каждого.

«Спар» — это обычный сетевой супермаркет, где продаются в основном продукты. В 2017 году я работала там продавцом в отделе готовых блюд: оформляла витрину, а потом взвешивала и подавала покупателям салаты, мясное и гарниры. Ушла через 4 месяца, когда задержали зарплату.

В 2017—2020 годах я трудилась в «Светофоре» — это такой бюджетный магазин-склад. Товары там лежали на деревянных поддонах, а покупатели просто брали то, что им нужно.

Моя должность называлась продавец-кассир: я обслуживала покупателей на кассе, выставляла в зал продукты и фасовала по пакетам весовые сыры, куриные лапы и рыбу. Пока я была на кассе, моя напарница трудилась в зале, а потом мы менялись. Я продержалась в «Светофоре» 3 года и уволилась, когда там упала выручка: от нее зависела зарплата.

После этого, в 2020 году, я устроилась в «Бристоль» — элитный супермаркет, который специализируется на алкоголе и табачных изделиях. Там я тоже была продавцом-кассиром. Когда работала не на кассе, заполняла витрины и консультировала покупателей насчет алкогольной продукции. А уволилась через 9 месяцев, потому что устала от торговли.

Обычно в вакансиях продавца-кассира пишут, что устроиться можно без опыта. Но это не всегда так. В 2017 году, когда у меня не было опыта, я откликнулась примерно на 15 вакансий, но за 2 дня мне никто не ответил. Тогда я стала звонить в супермаркеты сама, и мне везде говорили, что ждут человека с опытом. Исключением стал только «Спар», потому что продавец туда нужен был срочно.

В остальном устроиться на работу в супермаркет несложно: достаточно пройти собеседование и стажировку. И только изредка требуется еще онлайн-обучение — так у меня было в «Бристоле».

Собеседование. Обычно на собеседование приглашают сразу после того, как вы откликнетесь на вакансию. Так делали в «Спаре» и в «Светофоре».

Только в «Бристоле» мне сначала пришлось заполнить анкету в отделе кадров. В ней были вопросы про образование, опыт, отношения с предыдущим коллективом и причины увольнения. А еще про судимости, хобби и детей. Анкету проверила служба безопасности, и только потом меня допустили к собеседованию.

Собеседование с будущим продавцом-кассиром всегда проводит директор магазина. Он задает вполне стандартные вопросы. Например, в «Спаре» у меня спросили, кто будет сидеть на больничных с моей пятилетней дочкой — я ответила, что бабушка. Еще мне сказали за свой счет оформить медкнижку — в 2017 году это стоило 4000 ₽. Я знала, что по закону это должен делать работодатель, но согласилась.

На собеседовании в «Светофоре» директор поинтересовалась, есть ли у меня вредные привычки. Я ответила, что много лет не курю, а выпить могу только бокал вина, и то в праздник.

Директор «Бристоля» вообще ни о чем меня не спрашивала: всю нужную информацию я написала в анкете. Поэтому она просто рассказала про особенности своего магазина и его элитный статус.

Стажировка в супермаркетах длится от нескольких часов до нескольких дней. Она не оплачивается, чаще всего на ней просто вводят в курс дела.

В «Спаре» мне за два часа рассказали об обязанностях, технике безопасности и о том, как общаться с покупателями. Подчеркнули, что я должна обслуживать их в перчатках, обязательно заплетать волосы в косу и носить кепку, чтобы в еду не попали волосы. А еще я должна была быть вежливой, быстро отпускать товар и не допускать очередей.

В «Светофоре» стажировка длилась несколько дней, потому что там мне предстояло работать на кассе. Директор лично показала, как она работает, и попросила смотреть, чтобы покупатели не проносили в корзинах неоплаченные покупки.

А вот в «Бристоле» стажировка была этапом отбора кандидатов. Кроме меня, на должность продавца-кассира там претендовали еще двое, а взять могли только одного. Лучшего кандидата выбирала не директор, а будущие коллеги — другие продавцы в магазине. А директор только спрашивала у них, с кем они хотят работать.

Эта стажировка длилась три дня и оказалась самой неприятной. Когда я обслуживала покупателей на кассе, коллега стояла за спиной и следила, правильно ли я даю сдачу и насколько я вежлива. А я в какой-то момент запуталась в названиях сигарет и стала раздражать покупателей. Мне стало неловко, и я даже захотела сбежать со стажировки. К счастью, коллега меня успокоила.

В общем, чтобы получить должность в «Бристоле», я буквально вывернулась наизнанку. Не сидела ни минуты, все время разносила товары, задавала коллегам вопросы, была тактичной, дружелюбной и в меру общительной. В итоге они выбрали меня, но я до сих пор с неприязнью вспоминаю ту стажировку. И радуюсь, что в других супермаркетах мне не приходилось участвовать в таких «конкурсах».

Онлайн-обучение тоже было только в «Бристоле». Продавец там обязан был отлично знать ассортимент алкогольной продукции и помогать клиентам с выбором. Для этого пришлось пройти бесплатное онлайн-обучение в «Академии „Бристоль“». Если бы я отказалась, то зарплата была бы меньше.

Меня зарегистрировали на сайте компании и дали месяц, чтобы пройти курс, — в это время я параллельно работала. Я читала на сайте теорию, например, о видах вин, а затем отвечала на вопросы тестов. Если ошибалась, система разрешала повторить попытку. В итоге я справилась быстро и без напряга.

За четыре года я увидела у работы в супермаркетах всего три плюса:

1. Меня везде оформляли по договору, трудовому или ГПХ.
2. В двух из трех супермаркетов стабильно платили хорошую белую зарплату — маленькая, серая и с задержками была только в «Спаре».
3. Разрешали забирать домой списанные товары — бесплатно или за символическую цену. Этого бонуса не было только в «Бристоле».

Оформление по договору. В «Светофоре» и «Бристоле» меня сразу оформили по бессрочному трудовому договору.

В «Спаре» со мной заключили договор ГПХ — гражданско-правового характера. По такому договору компания не обязана давать работнику трудовые гарантии: больничные, отпуск, компенсации при сокращении штата, сохранение рабочего места. С исполнителем по договору оказания услуг можно расстаться за один день. Но при этом компания платит за работника НДФЛ, на зарплату также начисляют пенсионные и медицинские взносы.

Хорошая белая зарплата. В «Светофоре» и «Бристоле» зарплата была полностью белой. Она зависела от выработки плана и выручки конкретно этого супермаркета. А еще от того, были ли у меня переработки.

В «Светофоре» я работала в графике 2/2 и за стандартные 15—16 смен зарабатывала в среднем около 22 000 ₽. Но если кто-то из сотрудников был в отпуске, я выходила на замену. Например, как-то отработала пять дополнительных смен и в сумме получила 28 875 ₽. Для 2017 года это было очень неплохо.

К тому же наш «Светофор» был первым в Архангельске магазином низких цен. Сначала его выручка быстро росла, а вместе с ней увеличивалась и моя зарплата. Например, в 2018 году за стандартные 16 смен я как-то получила 38 000 ₽, а с подработками — вообще 48 000 ₽. Зарплаты упали только в 2020 году — из-за этого я и уволилась.

В «Бристоле» выручка, а с ней и зарплата, росла летом: в район приезжали дачники и покупали много разливного пива. В июле-августе за 16 смен я зарабатывала 35 000—38 000 ₽ с учетом премий. А в феврале торговля шла хуже, и за те же смены выходило примерно 27 000 ₽. Но я много перерабатывала и получала на 5000—6000 ₽ больше.

Серая и совсем низкая зарплата была только в «Спаре». Премий там не было, а из 15 000 ₽ моего оклада белыми были только 10 000 ₽. Еще 5000 ₽ аванса мне платили наличными. А на четвертый месяц моей работы зарплату там еще и задержали на две недели. Из-за этого я оттуда и уволилась.

Списанные товары по низким ценам. Когда у продуктов в «Спаре» выходил срок годности, товаровед выставляла их возле своего кабинета и продавала с большой скидкой. Молоко, кефир и ряженка стоили по 5—10 ₽, колбасы и сосиски — по 50—100 ₽ за 1 кг, торты — по 80 ₽, а маргарин — 10 ₽. Это помогало существенно экономить.

В «Светофоре» нам бесплатно отдавали все списанные товары, а не только просрочку. Например, если покупатель порвал упаковку, магазин не имел права продавать товар, и он доставался персоналу. В итоге я почти не покупала гречку, рис, муку, соль и корм для животных: мои питомцы очень любили списанные колбасы.

Еще в «Светофоре» я забирала домой не только провизию, но и бракованную бытовую технику, которую возвращали покупатели. Так за три года мне удалось заполучить три электрочайника, мясорубку, электрическую духовку, машинку для стрижки волос и фен. Мой муж починил их сам, и они работают до сих пор.

Еще я несколько раз приносила домой постельное белье. В одном комплекте была одна наволочка вместо двух, а в другом — небольшая дырка по шву, которую я моментально зашила.

Но минусов у работы в супермаркетах было гораздо больше — расскажу о них максимально подробно.

Меня не штрафовали только в «Спаре», потому что там я не работала на кассе и не застала ни одной ревизии. А в «Светофоре» и в «Бристоле» у меня из зарплаты постоянно вычитали 1000—3500 ₽ — за недостачи по деньгам или по товарам.

Недостачи в кассе. В первые годы у «Светофора» была огромная выручка, например, в одну из суббот мы наторговали на 1,5 млн рублей. А картами в 2018 году люди почти не пользовались, и я целыми днями пробивала товары и считала наличные. В итоге уставала и порой неправильно давала сдачу.

Один раз в конце дня у меня была недостача 3500 ₽, а еще пару раз — по 900 ₽. Причем покупатели наверняка видели, что я отдаю им больше, чем нужно, но молчали. Потом эти деньги вычли из моей зарплаты.

Еще в «Светофоре» не было прибора, который распознает фальшивые банкноты. Приходилось смотреть на свет все тысячные и пятитысячные купюры. Один раз кто-то принес поддельную пятитысячную купюру, и это выяснилось только в конце смены. Директор обратилась в полицию, но вычислить человека не удалось.

Недостачи по товарам обнаруживались на ревизиях. Ревизия — это когда в магазине считают все товары на полках и на складе, а потом к их количеству прибавляется число проданных. Если общая сумма получается меньше, чем количество привезенных товаров, значит, в магазине была недостача.

В «Светофоре» ревизии бывали раз в полгода, а в «Бристоле» — каждый месяц. И на них всегда обнаруживались недостачи. В торговом зале «Бристоля» вообще не было охранника — только тревожная кнопка. А в «Светофоре» охранник стоял у касс и не особо следил за покупателями в зале. И там, и там были камеры наблюдения, но видео с них никто не смотрел. А антикражных систем не было вообще. Вот покупатели и воровали.

Как-то в «Светофоре» мы недосчитались нескольких бутылок водки. Выяснилось, что их воровали две женщины: складывали в тележку продукты, прятались за паллетом с горой товаров и перекладывали водку в сумки. А на кассе оплачивали только то, что в тележке.

В «Бристоле» покупатель однажды случайно разбил бутылку виски за 1000 ₽. По закону он не должен был за нее платить, ведь он ее еще не купил. За эту бутылку потом рассчитались сотрудники.

В общем, в «Светофоре» со всех наших зарплат вычитали в среднем 1000 ₽ в месяц. А в «Бристоле» я могла недополучить уже до 3000 ₽ в месяц, ведь товары там были дороже, а недостачи — больше. Например, как-то на ежемесячной ревизии обнаружилась недостача в 15 000 ₽. Руководство разделило эту сумму на всех пятерых сотрудников.

В «Спаре» и в «Светофоре» мой график по договору был 2/2, а в «Бристоле» — 3/3. Но по факту я могла неделями работать без выходных.

Поначалу я добровольно брала в «Спаре» 3—4 дополнительных смены, если кто-то из коллег отсутствовал. Но это сильно выматывало, и я стала отказываться. Тогда директор долго и настойчиво уговаривала меня выходить, а как-то после отказа даже пригрозила лишить меня премии. Она забыла, что в «Спаре» у меня был только оклад и я и так не получала никакой премии.

В «Светофоре» и «Бристоле» вообще не спрашивали, хотим ли мы перерабатывать. Просто ставили перед фактом, что выходного не будет. Помню, как-то я посмотрела свой график в «Светофоре» на следующий месяц, и вместо 16 смен там оказалось 22. То есть вместо графика 2/2 мне предстояло работать в режиме 3/1. А бывали месяцы и с графиком 5/1.

Но в «Светофоре» и «Бристоле» нельзя было отказываться от переработок. Одна коллега попробовала — и директор тут же нашла причину, чтобы ее уволить. В общем, я смирилась и успокаивала себя тем, что за дополнительные смены хотя бы честно платят. Не оплачивались только переработки на ревизиях, хотя нас заставляли считать товары даже в выходной и во время отпуска.

Еще я не получала ни копейки за то, что приходила в «Бристоль» раньше, а уходила — позже. В договоре был прописан график с 8:00 до 21:00. Но меня просили в 7:40 снимать магазин с сигнализации, включать свет и кассу, открывать смену и пересчитывать денежный размен. А после смены я до 22:00 пересчитывала некоторые товары.

По договору ГПХ со «Спаром» мне не полагались больничные и отпуска. Но за четыре месяца они мне ни разу не потребовались. А в двух других магазинах на больничные действовал негласный запрет. В итоге я переносила все простуды на ногах — стояла за кассой с температурой.

В «Бристоле» мне еще и урезали отпуск. Дело в том, что Архангельск приравнен к районам Крайнего Севера, по закону здесь положено выделять 44 дня отпуска в год. Но директор разрешала отдыхать только два раза в год по две недели. Остальные дни заменялись на денежную компенсацию по моему же заявлению. Руководство заставляло его писать, иначе меня могли уволить.

Для меня это был большой минус: я привыкла отдыхать с семьей минимум месяц. А с двухнедельным отпуском далеко было не уехать: одна только дорога на машине в Крым занимала три дня.

Я брала еду из дома, но ни в одном из супермаркетов не успевала нормально поесть. Например, в «Спаре» на обед отводился час, но, когда коллега отпускала меня пообедать, начинался наплыв покупателей. Ей было сложно обслуживать два прилавка: свой с развесными колбасами и мой с готовыми блюдами. Поэтому я быстро впихивала в себя еду и возвращалась через 10—15 минут.

По договору с «Бристолем» я имела право три раза отлучиться поесть на 40 минут. Но по факту тратила на все три перекуса не больше получаса. Как только на кассе скапливалась очередь, меня тут же выдергивали с перерыва.

Еще в «Бристоле» не было отдельного помещения, чтобы поесть. К примеру, в «Спаре» была комната со столом, скамейкой, микроволновкой и чайником. А в «Бристоле» мы ели в коридоре, возле шкафа для верхней одежды: там стоял стол, наполовину занятый микроволновкой и чайником. Когда я за ним обедала, коллеги постоянно бегали мимо и носили товар.

Ни в одном моем договоре не было прописано, что я буду мыть полы или таскать со склада коробки с товарами. Но в «Светофоре» и «Бристоле» я все равно выполняла обязанности грузчицы, а только в «Светофоре» — еще и уборщицы.

Дело в том, что грузчик из «Светофора» не справлялся в одиночку со своими обязанностями, и продавцов заставляли ему помогать. Например, он привозил со склада коробки с колбасой по 18—23 кг, а мы их разбирали. Часть колбас выставляли на витрину, а остальное складывали под полки. Это было очень тяжело. В «Бристоле» вообще не было грузчиков, а коробки с алкоголем весили еще больше. Например, ящик с пивом — 30 кг.

Особенно тяжело было летом, когда машины с напитками приезжали каждый день. Поставщики ставили коробки на складе, мы сами сдвигали их, чтобы освободить место для следующих, а потом таскали товары на витрину. В итоге носили тяжести каждое утро, и моя коллега заработала проблемы со спиной.

С уборщицей в «Светофоре» была другая ситуация. Она была одна, и если она уходила в отпуск, то продавцы раз в день мыли торговый зал. Плюс убирали пол, если покупатели что-то разбивали и разливали.

В целом убираться было нетрудно, но позорно: в магазин часто заходили мои знакомые. Когда они видели меня с тряпкой, то думали, что меня понизили в должности. А в ответ на мои возмущения директор отвечала: «Если вам что-то не нравится, то вас никто не держит — пишите заявление об уходе».

Ни в одном магазине не было стульев для продавцов и кассиров: начальство считало, что они не нужны. Иначе как бы я заглядывала покупателям в тележки, сидя на кассе? В итоге к концу дня у меня всегда болели ноги, казалось, что к ним привязаны гири.

Еще летом в «Светофоре» было душно, а руководство отказывалось покупать кондиционер. Помню, как-то термометр на стене показал аж +35 °С. В тот день у меня по спине лился пот, и это было очень неприятно. Еще от духоты у меня часто болела голова, а у моей коллеги повышалось давление. Один раз у нее даже пошла кровь из носа.

В результате я за свой счет купила вентилятор и поставила его у кассы. Он просто гонял теплый воздух, но мне все равно стало легче.

В «Спаре» и «Светофоре» руководство заставляло продавать покупателям просроченные товары.

Готовые блюда из «Спара» могли храниться в холодильнике не дольше трех суток. Затем их нужно было списывать и выкидывать. Но заведующая кухней заставляла перекладывать их в новые контейнеры, клеить ценники со свежими датами и заново выставлять на продажу. На помойку отправлялась только совсем испорченная еда с резким запахом.

В соседнем отделе перефасовывали просроченную колбасу. Продавец обтирала ее теплой водой или растительным маслом, затем нарезала на слайсере, выкладывала в подложки и устанавливала акцию.

Как-то в «Светофоре» у подушечек с вареной сгущенкой вышел срок годности. Тогда руководство вручило нам жидкость для снятия лака и ватные палочки и заставило стирать даты на всех упаковках. А чтобы от них не пахло ацетоном, мы оставили их на складе на несколько часов и только потом выложили на витрину.

Конечно, мне было стыдно продавать покупателям просрочку. И я понимала, что это незаконно. Поэтому по возможности тихонько советовала покупателям взять что-то другое. Но если рядом были директор или администратор, делать это не получалось.

С тех пор я никому не советую покупать товары без даты. И не рекомендую брать в супермаркетах готовую еду и нарезанную колбасу. Особенно опасны блюда, которые не пользуются массовым спросом. Например, блюда из брокколи, гарнир из гречки и жареную рыбу покупают плохо, и они всегда могут оказаться испорченными. В топе только пюре, курица гриль, драники, котлеты из мяса и курицы и печень в разном исполнении. Но даже их я не рекомендую покупать.

Продавец-кассир должен быть любезным, здороваться с каждым покупателем, желать приятного вечера, предлагать акционные товары и без конца улыбаться. Он не может быть в плохом настроении и не имеет права ругаться с клиентами. Но в каждом супермаркете мне попадались покупатели, с которыми было сложно держать себя в руках.

Например, в «Спаре» мне разрешали накладывать готовую еду только в контейнеры. А одна покупательницы попросила завернуть ей соленый помидор в пакет. Я отказалась, и она оставила запись в книге жалоб. К счастью, ее никто не читал, и инцидент не повлиял на мою зарплату.

В «Светофоре» женщина как-то принесла испорченную селедку и потребовала, чтобы я вернула за нее деньги. Я сказала, что ей поможет директор магазина. Тогда она открыла пакет с селедкой и выставила его на кассу. Почти все покупатели разбежались от запаха, а я терпела, пока не подошла директор.

А в «Бристоле» один неадекватный покупатель принес банкноту из банка приколов и потребовал, чтобы я продала за нее товар. Я отказалась, а он стал угрожать мне и кричать. Охранника в магазине не было, и я нажала тревожную кнопку. Но охрана приехала только через двадцать минут, и все это время я тряслась от страха. Покупателя увезли в полицию, вскоре выяснилось, что он стоит на учете в психиатрической больнице. Так что его отпустили, и потом он пугал меня еще целую неделю. Стоял и смотрел в упор, как я обслуживаю покупателей, требовал дать в долг пиво и сигареты, а иногда просто часами караулил у магазина.

Чем ниже требования к сотрудникам в супермаркете, тем хуже там коллектив. Например, в «Спар» брали всех подряд, и в основном там были хамоватые люди, которые в свободное время много сплетничали. Я там ни с кем не подружилась.

Еще коллеги из «Спара» любили выпить, нередко — на рабочем месте. Мне особенно запомнился случай, когда администратор, кассир и один грузчик решили что-то отпраздновать. Камеры видеонаблюдения зафиксировали, что они накупили алкоголя и готовой еды и устроили в подсобке банкет. Когда кто-то из сотрудников позвонил директору, она приехала и разогнала компанию. Администратора и грузчика уволили, но кассира почему-то оставили.

А вот в «Светофоре» и в «Бристоле» сотрудников отбирали тщательнее, поэтому там мне коллеги нравились. Я не нашла общий язык только с товароведом из «Светофора». Это была дама с замашками диктатора, которая командовала и не стеснялась в выражениях. Например, могла назвать меня дурой или деревяшкой за то, что я неправильно пробила товар. Еще она часто кричала на весь торговый зал. Я не терпела это хамство и всегда резко ей отвечала, но все равно каждый раз переживала.

Осенью 2021 года я уволилась из «Бристоля» и решила больше никогда не работать продавцом-кассиром. За четыре года работы в супермаркетах я поняла, что у этой работы больше минусов, чем плюсов. Главный минус — это нарушения моих прав по трудовому кодексу. Их было сразу несколько, например:

• «Спар» должен был оплатить мне расходы на медкнижку, но он этого не сделал;
• меня не должны были заставлять мыть полы и таскать тяжести: эти обязанности не были прописаны в договорах со «Светофором» и «Бристолем»;
• в «Светофоре» не имели права запрещать уходить на больничный, ведь я работала там по трудовому договору. Больничный был положен мне по закону;
• любая сверхурочная работа должна была оплачиваться. Но за ревизии, которые выпадали на мои выходные, мне не платили. Так же как и за то, что в «Бристоль» я приходила на двадцать минут раньше, а уходила — на час позже.

Как и другие сотрудники, я боялась потерять работу и никуда не жаловалась. Хотя теперь понимаю, что стоило обратиться в трудовую инспекцию и наказать недобросовестных работодателей.

Профессия продавца-кассира мне не подошла. Но я уверена, что есть супермаркеты, где права сотрудников не нарушаются. И есть люди, которым понравится работа продавца. Просто для этого нужны определенные семейные условия и внутренние качества.

Работа подойдет вам, если:

• вы общительны, приветливы и отзывчивы. Вот я интроверт: вместо того, чтобы шутить и улыбаться покупателям, мне часто хотелось закрыться в тишине и почитать книжку;
• у вас пока нет семьи, молодого человека или девушки. Тогда никто не будет обижаться, если вы станете работать без выходных;
• у вас крепкое здоровье и нервы. И вас не пугает весь день стоять на ногах и общаться с неадекватными покупателями;
• вы не против униформы;
• вам интересна сфера торговли, вы хотели бы в ней развиваться. В супермаркете можно быстро сделать карьеру даже без образования. Например, на моих глазах заведующая кухней стала директором магазина, продавец со средним образованием — товароведом, а кассир с «корочками» бухгалтера — сначала старшей по смене, а затем — директором.

Главное, чтобы ваше рабочее место было комфортным, а права не нарушались.